– Вот гадина! – ругалась она про себя, спускаясь по лестнице. Куражится над немощным стариком!

В холле Флер огляделась. Увидела слева распахнутую дверь – судя по каменному полу, кухни, – заковыляла в ту сторону и при входе чуть не столкнулась со стариком. Тот весь трясся как в лихорадке, а на лице алела кровавая отметина.

Старик прикрыл лицо рукой, и Флер увидела такой же алый след на тыльной стороне ладони.

Она ахнула: значит, удар хлыста ей не померещился.

– Ее рук дело?

– Не вмешивайтесь, мисс! – дрожащим голосом попросил старик. – Когда она разойдется, ее лучше не трогать.

Правый глаз у него слезился, а губы распухли.

– Ладно, с ней я потом разберусь, – буркнула Флер. – Где у вас аптечка? – И занялась обработкой ран.

Старик пару раз поморщился, но не проронил ни звука. Только когда она собралась уходить, тихо сказал ей в спину:

– Извините, мисс. Видать, в нее снова вселился дьявол.

– Ну что ж! Придется мне с ним потягаться. – И она повернулась, глазами спрашивая его согласия.

Старик отвернулся, и Флер засомневалась. А по какому праву она вмешивается? Ведь она человек посторонний. Но если она будет молча смотреть, как на ее глазах унижают старика, то перестанет себя уважать.

– Она в гостиной, по ту сторону холла, – прервал ее сомнения старик.

Флер без стука вошла в гостиную.

– Есть разговор, – заявила она, затворяя за собой дверь.

– Какого черта вы ко мне вламываетесь?! – Мэг вскочила с кресла, и ее глаза сузились в две щелки, полыхавшие злобой. – Убирайтесь! Сию секунду!

– Уберусь. Но сначала поговорим. – Сделав шаг вперед. Флер собралась с духом. – Или вы предпочитаете, чтобы я вызвала полицию?

– Позвольте, а при чем здесь полиция? – с вызовом спросила Мэг, но в ее глазах промелькнул испуг.

– Объясняю. Во-первых, вы взвалили на старика непосильную работу и тем самым загоняете его в гроб. Во-вторых, ни за что ни про что избили хлыстом.

– А с чего вы это взяли? Уж не он ли вам сказал?

– Нет, не он. В этом не было необходимости. Ведь моя комната расположена прямо над кухней?

– Ну и что с того? Что за дикие фантазии! Старый дурак давно выжил из ума. Да ещё и на руку нечист. Нашли кому верить! – Мэг фыркнула. – Если кому и следует обратиться в полицию, так это мне.

– Я все слышала. Это ваших рук дело! Я видела следы побоев и готова дать показания, – Флер сделала еще один шаг вперед, а Мэг, побледнев, на шаг отступила. – Чем вы его избили. Вот этим? – Флер кивнула на плетеный хлыст в углу у двери. – А что, если я испробую его на вашей шкуре?

– Да вы что, с ума сошли! Убирайтесь вон! Немедленно! Не желаю видеть вас у себя в доме. Ясно?

– Уже ухожу! Но если вдруг узнаю, что вы бьете старика или еще как-то отравляете ему жизнь, я вернусь. – Подойдя к Мэг вплотную, она с угрозой спросила: – Вы меня поняли?

Только когда мисс Трентон кивнула, Флер вышла из комнаты. Доковыляв наверх, собрала вещи, спустилась, забросила багаж в машину и уселась за руль. Запустила двигатель, включила фары – на улице уже совсем стемнело – и, закусив губу от боли, умудрилась выжать сцепление. Вырулила на дорогу и, проехав метров сто, затормозила.

Приехали! Она застонала. Вести машину не могу. Идти пешком тоже не могу. И что теперь делать? Сидеть среди ночи на незнакомой дороге? Ну уж нет!

Флер вылезла из машины, заперла дверь и, превозмогая боль, захромала вперед, подальше от пансиона.

Начал моросить дождик, и капли приятно холодили лицо. Флер шла по дороге в сторону Дарлингтона, время от времени делая передышки: то прислонялась к дереву на обочине, то стояла посреди дороги в надежде, вдруг появится попутная машина. Но ее окружало безмолвие ночи: ни машин, ни жилья, ни единой живой души… Дождь усилился, и скоро она вся промокла.

Фонари на шоссе стояли довольно редко, но Флер различала обочину и не сбивалась с дороги. А попутных машин все не было… Только один раз здоровенный белый фургон, с шумом рассекая лужи, пронесся мимо, обдав ее фонтаном брызг.

Наконец показались огни Дарлингтона. Лаская глаз, они призывно мерцали на горизонте. Сколько еще до города? Километра три? Или пять? Хватит ли сил?

Флер остановилась передохнуть. От усталости ныло все тело, распухшая лодыжка свинцовым грузом тянула вниз. Дождь прекратился, и стало чуть теплее, но она промокла до нитки и обессилела от боли. Заметив под деревом скамейку. Флер обрадовалась.

«Посижу немножко, – решила она, прислоняя онемевшую спину к мокрому стволу. – И пойду дальше».

Ее сковала усталость. Прикрыв глаза, она подумала о ребенке, которого носила, и невольно вспомнила его отца. Она знала, что Генри женат и теперь расплачивается за грехи. Сердце защемило, и на глаза навернулись слезы.

Господи! Как холодно! Флер бил озноб. Она запахнула жакет, но промокшая насквозь ткань ничуть не грела. Попробовала встать – боль пронзила ногу. Передохну еще чуть-чуть, и все пройдет…

Снова зарядил дождь. Флер с трудом поднялась, пытаясь сквозь пелену дождя разглядеть огни города, но слезы застилали глаза, и она почти ничего не видела. Стеная от боли и пошатываясь, она ковыляла из последних сил.

Внезапно все поплыло как в тумане. Флер упала на дорогу и, ударившись лицом об асфальт, потеряла сознание.

Она не знала, что в тот вечер Тони Стедман работал допоздна и, заметив на дороге брошенную машину, понял, что с ней случилась беда. Все это время на значительном расстоянии он медленно ехал за ней, пока не увидел в свете фар лежащей без чувств на дороге. Она не помнила, как он взял ее на руки, отнес в джип и, завернув в пальто, уложил на заднее сиденье.

Про таких, как Салли Браун, говорят – соль земли. Судьба не слишком ее баловала, а Господь обделил красотой, зато наградил здоровьем и жизнелюбием.

– Здоровье у меня о-го-го! И мужик бывает под боком. Чего еще надо? – говорила она. – Так что мне грех жаловаться.

Дородная рыжеволосая ирландка и в самом деле не могла пожаловаться на невнимание со стороны мужчин: она нажила двух детей от разных отцов. Салли любили в округе за доброту и отзывчивость. Ее дом был открыт для всех.

У Салли был помоечный черный кот. Приблудившись к ней котенком, он первым делом налил в горшок с ее любимой белой хризантемой, после чего цветок зачах. В тот же день мелкий пакостник залез в мойку на кухне и окропил кружку Салли, за что его и окрестили Писюком.

– А ну, лежебоки, вылазьте из кроватей! – раздался с кухни зычный голос Салли. – Опоздаете в школу, я вам так задницы надеру, что месяц не присядете, ей-Богу!

Флер улыбнулась. За три недели, что она провела здесь, она успела полюбить эту шумную добрую женщину.

– А их там нет. Брайан возится во дворе с велосипедом, а Долли кормит под столом кота.

– Вот паршивцы! А мне и невдомек! – Салли заглянула под стол. – Так вот ты где, моя красавица! Ну-ка вылазь!

– Не вылезу! – твердо заявила Долли, упрямо мотнув рыжими кудрями, и задвинулась еще глубже. – И в школу не пойду!

– Не пойдешь? – передразнила Салли. – Лучше вылазь по-доброму! Не то принесу ведро воды и всю тебя окачу! Тогда враз вылезешь, чтоб мне пусто было.

– Вылезу, – согласилась девочка. – А в школу не пойду!

Салли заговорщицки подмигнула Флер.

– Вот тут одна юная леди говорит, что не пойдет в школу. Как нам быть? Ума не приложу!

Флер тут же включилась в игру:

– Жаль! А ты купила ей пакетик сладостей на ланч. – Здесь по сценарию следовал тяжкий вздох. – Придется нам съесть.

– Ладно. И как я сама не додумалась?

– Долли смелая девочка, – продолжала Флер.

– Смелая? С чего ты взяла?

– Я бы не смогла целый день сидеть под столом. Одна-одинешенька, да еще на пустой желудок… А ты бы смогла?

– Боже упаси! – подхватывала Салли с притворным ужасом. – Но я дочке мешать не стану. Вот придут за ней подружки, я им так и скажу. Долли в школу не пойдет. А ведь сегодня урок домоводства… Все девочки напекут ячменных булочек, а наша Долли сиднем просидит под столом, – Она смачно причмокнула. – Уж до чего я люблю эти булочки! Такие вкусные, румяные и рассыпчатые… Намажешь их маслом, а сверху малиновым джемом, ну прямо язык проглотишь!