– А на уроке географии дети пойдут на прогулку в парк, – вторила ей Флер. – Ведь сегодня у нас пятница.

– Ну да! – Салли одобрительно кивала. – Все ребятки пойдут в парк, где стоят старинные пушки, а потом на озеро. Кормить уточек.

– Нет, на озеро мы не пойдем! – раздался из-под стола жалобный голосок. – Вот почему я не хочу идти в школу!

Салли подошла к столу и, заглянув под скатерть – глаза девочки покраснели от слез, – ласково спросила:

– А кто сказал, что вы не пойдете на озеро?

– Кэти Джоунс, вот кто! А еще она сказала, что мне не разрешат идти в паре с Бетти. – Долли шмыгнула носом. – Раз так, я на прогулку не пойду.

– А в школу пойдешь как миленькая! Вылазь! Мне спорить с тобой недосуг, паршивка ты эдакая!

– Не вылезу!

Раздался звонок в дверь, и Салли побежала в холл, буркнув:

– Видать, молочник пришел за деньгами. Вылазь по-доброму!

– Не вылезу! – В упрямстве Долли не уступала матери.

Сев на корточки. Флер забралась под стол и спросила:

– А откуда Кэти Джоунс знает, кто с кем пойдет и куда?

Долли посмотрела на Флер так, словно та только что сморозила глупость, и с обреченным видом ответила:

– Кэти Джоунс знает все.

– А ты всегда ходишь на прогулки в паре с Бетти?

– Всегда.

– Значит, и сегодня пойдешь, вот увидишь! И уточек покормишь. Если не пойдешь, я… съем вот эту скатерть.

– Не съешь!

– Нет, съем! Спорим?

Когда Салли вернулась, из-под стола доносился смех. Скоро Долли отправилась в школу, держа в одной руке портфель, а в другой – руку неразлучной подружки Бетти. Брайан шел за ними на почтительном расстоянии: не хватало еще, чтобы его увидели в обществе двух сопливых девчонок. Худой и долговязый, в свои двенадцать лет он считал себя чуть ли не взрослым мужчиной.

– И как ты умудрилась уговорить ее вылезти? – спросила Салли, ставя на плиту чайник.

Флер рассказала все как было, не утаив и спор на скатерть, что не привело Салли в восторг.

– Еще чего удумали! Да это моя лучшая скатерть! – И тут же от души расхохоталась. Ее задорные голубые глаза утонули в лучиках морщин, дородная грудь заходила ходуном, затряслись даже кудряшки перманента.

Раздался телефонный звонок.

– Кому еще там приспичило? – Салли выбежала в холл и схватила трубку. Послушав, с раздражением ответила: – Счет за газету я оплачу! Только больше не суйте мне в дверь всякую дрянь. У меня двое малых детей, и я не хочу, чтоб им на глаза попалась ваша парография. Держите ее на почте под прилавком. Кому оно надо, пусть сам забирает. Ясно?! – И со всего маху брякнула трубку на рычаг.

Багровая от возмущения Салли вернулась в комнату, и Флер позволила себе ее поправить:

– Ты сказала «парография». Нужно говорить «порнография».

– Ишь ты! Говоришь, порно? Ну и словечко!

– Это значит «разврат» по-гречески, – объяснила Флер.

– Ну до чего же ты ученая!

– Что ты! – смутилась Флер. – Была бы ученая, не связалась бы с таким подлецом, как Генри Стоун…

Заметив, что та помрачнела, Салли сказала:

– Ты хорошая девушка, компанейская… Но ты здесь, поди, не ради моих красивых глаз? Тони подобрал тебя на дороге в проливной дождь. Полумертвую от холода… Насилу тебя выходили!

– Даже не знаю, Салли, как мне тебя отблагодарить!.. Теперь твоими заботами я здорова и подыщу себе жилье.

Окинув Флер испытующим взглядом, Салли покачала головой.

– Во-первых, тебе нет нужды сломя голову искать себе жильё. А во-вторых, тебе покамест рано жить одной.

– Почему?

– Сердцем чую, тебе нужно пожить еще чуток у меня… Я к тебе привязалась, ну прямо как к родной, вот и хочу подсобить, чем могу. Ну, что скажешь?

Флер не хотелось навлекать беду на гостеприимный дом Салли. Чем быстрее она переедет, тем лучше.

– А здесь можно снять дом? – спросила она.

– Нонче ко мне зайдет домовладелец. Если тебе нужен уютный домик на Пенни-стрит, навроде моего, мы его и спросим! – В ее глазах блеснула лукавая искорка.

– Сниму дом и устроюсь на работу. А в Дарлингтоне трудно найти работу?

– Смотря какую. – Она оглядела Флер критическим оком. – Тяжелая работа тебе ни к чему. Особливо теперь.

– Ты знаешь?! – Флер и удивилась, и обрадовалась.

Салли молча кивнула, но ее лицо сияло от удовольствия.

– А я-то думала, что ловко все скрываю!

– Я не сильно грамотная, но беременную женщину завсегда узнаю! Сказать, какой у тебя срок? Поди, месяца четыре…

– Начало пятого, – подтвердила Флер. – Откуда ты знаешь?

– По лицу сразу видать. Оно ровно светится… Да и на ухо я еще не туговата. Слыхала, как тебя, бедняжку, выворачивает наизнанку по утрам. Хоть ты и старалась прошмыгнуть мышкой, чтоб никто ничего не заметил. – Она постучала себя по кончику носа. – Запомни, у Салли Браун завидный нюх. Особливо на такие дела.

Раздался стук в дверь, и Салли пошла открывать.

– А у нас гость! Человек он занятой, но согласился уделить тебе пару минут.

В проеме двери показалась статная фигура Тони Стедмана.

– Вы прекрасно выглядите. Я рад, что вы поправились.

– Стараниями Салли! – с улыбкой ответила Флер и сразу спохватилась. – И вашими. – Не подбери он ее, она, может, так бы и умерла на дороге. – Вы получили мою записку? Хотела поблагодарить вас лично, но вы такой неуловимый…

– Занятой, – уточнил он. – Записку я получил. Впрочем, благодарить меня не за что. Так поступил бы каждый.

Флер встала. Только теперь она заметила, какая маленькая рядом с ним. Загорелый, в узких джинсах и белой рубашке с расстегнутым воротом, он казался еще выше и мужественнее.

– Все равно я никогда не смогу отблагодарить вас за все, что вы для меня сделали. Особенно за то, что привезли меня к Салли. Она просто чудо. Все может и все умеет.

– Теперь вы знаете, за что я ее люблю. Господь Бог никогда не создавал такой доброй души, как Салли Браун.

Салли, вспыхнув, убежала на кухню, приговаривая на ходу:

– Угощу вас чаем с фруктовым кексом…

– О чем вы хотели со мной поговорить? – спросил Тони, но тут вошла Салли и, поставив поднос на стол, заявила:

– Марш за стол! И чтоб съели все до крошки.

Тони сел за стол напротив Флер и, подмигнув, спросил:

– А вами она тоже руководит?

– В разумных пределах, – отшутилась она.

– Ну, выкладывай, что у тебя за дело! – сказала Салли.

– У меня… дело? Какое?! – опешила Флер.

– А разве нету? Сама морочила мне голову, будто ей нужно жилье, а теперь не знает, что за дело!

– Да, мне нужно жилье… Только при чем здесь господин Стедман? Я хотела поговорить с домовладельцем.

– Ну, так говори! – Салли отхлебнула чаю. – Вот он перед тобой. Тони Стедман – хозяин трех домов на нашей улице, и лучше и добрее домовладельца не сыщешь!

– Наша Салли непревзойденная сводня! – Тони хмыкнул. – Кто бы еще так смог? Домовладелец и съемщик сидят за столом, попивают чай с кексом, сделка на мази, причем ни тот, ни другой не имеют об этом ни малейшего понятия.

– А как насчет того дома, где сейчас ремонт? – Заметив, что Тони допил чай, Салли налила ему свежего. – Справный домик! Две спальни, кухня, ванная, да еще и садик. – И она расплылась в улыбке. – Аккурат для нашей Флер.

Помолчав, Тони спросил у Флер:

– Вы на самом деле хотите снять дом на этой улице?

– Хочу. Вас это удивляет?

– Да нет. А в Трентон-хаус возвращаться не собираетесь?

– Зачем? Разве что выпороть Мэг Трентон.

– Наблюдательная особа! Раскусила нашу старую знакомую.

– Да чего там раскусывать! Сразу видать, что Мэг Трентон с червоточиной. – Салли достала из ящика расчетную книжку и конверт. – Меняю деньги на подпись. Только не подумайте, будто я вам не доверяю, – добавила она, подмигнув Флер.

– Будет вам, Салли! Да вы не доверяете даже собственной бабушке! – Тони поставил подпись в книжке.

– И правильно делаю! Старая греховодница сбежала с молочником, прихватив с собой всю выручку за неделю! – Салли прыснула. – Бабка у меня была не промах! – Спрятав книжку в ящик, она вручила Тони конверт, пошутив; – Только истратьте все на распутных женщин и винище.