– Альф Виктор еще не говорил со мной, но я вспомнила, как называлось агентство, через которое до него мама находила работу лет пять-шесть назад. Я позвонила, там была Магда Дюпол или Дювал или что-то в этом роде… но они уже давно о ней не слышали. Они думают, что ей пришлось вернуться в Европу, что-то с документами оказалось не в порядке.

– Так как ее фамилия, Дюпол или Дювал?

– Я раза три звонила. Каждый раз трубку брал новый человек. Никто ее как следует не помнит, кроме владельца, а владельца поймать не удалось. Люди за это время сменились.

– Ты уверена, что в письме Магда просила твою маму надеть шляпу и темные очки? – Джо нервно ухватилась за край стола, и внезапно Майку стало ужасно жаль ее.

– Да, Майк, да. Это-то меня и насторожило. Господи, жаль, что не могу вам показать письмо. Папа все говорит, что оно ему нужно, но это просто отговорки. Зная его, можно считать, что оно потерялось. Но я помню слово в слово. Зачем маме бояться, что ее узнают? Если письмо от мужчины… но мужчина никогда такого не напишет. – Джо постучала пальцами по столу. – Может, она скрывалась от кого-то? Но это просто ерунда…

– Да, неубедительно. – Майк взглянул на чек. – Во-первых, выясним, что это за «Фонтан» и где он находится. Это не составит труда. Я думаю, ты права, второй чек – тот, что у твоего отца, – был последним взносом, а этот – авансом. Может быть, чек вовсе не на товар, а на какие-нибудь услуги. Возможно, «Фонтан» – это курорт или санаторий.

– Но почему мама держала все в секрете?

– Мне тоже непонятно. Тем более ты говоришь, что она любила поболтать с вами о работе, о покупках, диете и других женских делах.

Добрый взгляд Майка опять остановился на веснушчатом лице юной помощницы, с отчаянием смотревшим на него. Скорей всего, разгадка у всей этой истории не так уж сложна – вероятно, тут замешан мужчина. Но, судя по словам Джо, такой ответ не разбил бы ее сердца. В рассказе Джо ее отец явно не был образцовым семьянином. Ей нужно помочь и как можно скорее развязаться с этим делом.

Теперь он колебался, говорить Джо или нет, что телевидение предложило ему место и он дал согласие. Забрать с собой Джо не получится, по крайней мере, сначала, а может, и вообще никогда. Глядя на ее расстроенный вид, он решил подождать с новостью. Сперва надо разобраться с «Фонтаном» и, возможно, с таинственной Магдой тоже. К тому времени станет ясно, будет ли станция платить ему столько, сколько он запросил, и каких перспектив ожидать.

Телефон зазвонил, когда Джо отпирала дверь. Услышав голос Алексы, Джо во второй раз за этот день почувствовала, что глухие тучи над ее головой начинают развеиваться. Сколько раз Джо прокручивала в голове, что она выскажет заблудшей сестре, когда та в конце концов объявится! Но, когда она услышала голос Алексы, злость тут же исчезла, как, впрочем, бывало не раз. Злость прошла, но тревога осталась. Алекса читала ее мысли:

– Представляю, как ты сердишься на меня. Понимаешь, не хотелось звонить, пока чего-нибудь не добьюсь в этой жизни. В общем, меня таки «обнаружили», и как раз так, как я хотела. Я встретилась с одним фотографом, он необыкновенный, его зовут Кэл Робинсон. Ты о нем не слышала? – Джо не успела открыть рта, а Алекса уже тараторила дальше. – Он сам из Сан-Франциско, но известен повсюду, не только в Штатах, но и в Париже, Лондоне, Риме. Он считает, что у меня обалденное будущее. Он знает всех, понимаешь? Редакторов из «Вог», «Вью», «Космо», «Таун энд Кантри», модельеров, дизайнеров. У него шикарные связи на побережье и в Нью-Йорке.

Наконец и Джо удалось вставить слово:

– А что случилось с тем голливудским суперпродюсером, о котором ты мне говорила в последний раз, то есть в прошлом месяце. Или в прошлом году, я уже и не помню. – Джо изо всех сил старалась быть суровой.

Алекса дала ему отставку, как и всем, кто не вписывался в ее сценарий.

– А, тот-то? Да ему только одного хотелось, как большинству мужчин. Причем и платить за это не собирался. В общем, последняя сволочь. Я ему сказала, чтобы проваливал. Но знаешь, этот – совсем другое дело, я клянусь. Это профессионал, понимаешь? Он знаком с десятками шикарных женщин, и ни одной не интересуется, вернее, интересуется только по работе. Его жена утонула тут недалеко несколько лет назад, и он до сих пор не может пережить. Это первый человек, который видит во мне лишь кусок мяса, который можно выгодно продать.

– Что-то я от этого не в восторге…

Алекса рассмеялась, но не истерично, как в прошлый раз. Сейчас перед Джо была хорошо знакомая ей, прежняя Алекса – самоуверенная девчонка, которой везет и все удается.

– Не волнуйся, я имею в виду продать пленку, фотографии.

Боясь, что Алекса положит трубку, Джо оборвала ее:

– А ты где? Скажи номер, чтоб я хоть позвонить могла. Я так настрадалась, разыскивала тебя. Пришлось звонить Барб…

Помолчав с минуту, Алекса ответила:

– Не говори о ней. Не хочу, чтоб кошмары снились. Я тебе при встрече объясню. Номера пока не знаю, завтра мы с Калом едем в Сан-Франциско. Обещаю, как устроюсь – сразу позвоню. Ты всегда можешь оставить сообщение в его студии. Он должен быть в телефонной книге. Джо, поверь, он не какая-нибудь там дешевка. Он просто класс!

– Да, мне это нравится. – Щелчок. – Хорошо. Руки пониже. Да не туда, господи. На бедра. Тебе это нравится. Ты обожаешь это делать. Так, уже лучше. – Щелчок. – Ноги шире. Шире, шире! Представь, что тело – бесценный бриллиант. – Щелчок.

Алекса привыкала к Кэлу, к его отрывистым, иногда раздраженным наставлениям и уже могла отгадывать его следующие слова. Так проходили недели, она училась «думать телом», использовать его, как любил выражаться Кэл, «по минимуму с максимальной отдачей». Сегодня Алекса была вялой, будто проспала целые сутки, хоть на самом деле вовсе не сомкнула глаз. Не помогли и три чашки кофе, выпитые украдкой – Кэл не давал ей кофе: от него, видите ли, кожа желтеет.

Если он опять будет не в настроении, она не будет молчать. Надоело, сколько можно переделывать этот ролик, пусть и для известной фирмы по выпуску спортивной одежды. Сколько он еще собирается прятать ее от всех? Когда же можно будет появиться в журнале? Когда, наконец, будет готов «портфель»? Кэл сдержал слово и платил сто долларов в час. Такое количество денег не укладывалось в голове, Алекса просто не знала, на что столько можно потратить. И времени тратить не выпадало. Работа, работа и еще раз работа. Карьера модели оказалась в точности такой, как Алекса ее представляла: ума не требовалось. Только занятия с профессионалом, учившие искусству подавать себя, делали мучения стоящими. У Кэла за спиной годы работы с первыми красавицами. Его уроки будут бесценны, когда она начнет сниматься в кино. Там любое лишнее движение выглядит наигранно и фальшиво. Алекса всегда стремилась быть и осознавать себя первой. Теперь появилась уверенность, что можно дать жизнь любому образу, который потребуется от нее.

Звонок над входной дверью возвестил о том, что скоро в студию поднимутся гости. «Хорошо бы Кэл ждал кого-нибудь и устроил перерыв», – с робкой надеждой подумала Алекса.

Вне стен студии босс заботился о ней, словно был ее старшим братом. Этого не делал никто, кроме Джо. Приятней всего то, что забота проистекала из чисто профессиональных интересов. Он следил за ее весом, питанием, каждый день заставлял бывать на воздухе и спать не меньше семи часов в сутки. За работой Кэл преображался, тут уже братом и не пахло. Алекса считала, что в течение дня он может меняться, как погода в Сан-Франциско. А это, как выяснилось, происходило с погодой раз по двенадцать в день. Она могла быть разной в двух соседних районах и даже улицах: серое небо и пронизывающая прохлада на бульваре Сансет – и яркое солнце в парке Золотые Ворота, а под студией, в Телеграф-Хилл, все погрузилось в плотный туман.

Фотограф поселил Алексу в небольшой квартире недалеко от студии, по словам Кэла, «у его сестренки» или «у кузины Падди», а иногда «на чердаке у друга Пад». Кем приходилась Падди шефу, Алексе было решительно все равно. Эта Падди уехала в Европу, что действительно важно, потому что, хоть квартирка и небольшая, внутри просто шикарно: стены красного дерева гладко отполированы, в кухне-столовой причудливой овальной формы – огромное роскошное окно с рекламным видом на мост Золотые Ворота, живописные холмы и склоны Сан-Франциско – города, который Алекса уже успела полюбить.