Когда стало смеркаться, мы отправились туда, захватив фонари и ружья, заряженные бекасинником. Постовой милиционер, снисходительно улыбаясь, провожал нас глазами. На том берегу мы определили уголки, наиболее удобные в смысле ночных операций жуликов, и каждый из нас выбрал себе район наблюдений.
Ночь быстро спустилась. Полная луна ярко светила с небес, отражаясь в тихой воде. Из города доносились колотушки ночных сторожей и звуки далеких гармошек. Их заливчатые переборы, сливаясь с перезвоном прудовых лягушек, приятно ласкали слух…
Стало скучно и сильно потянуло ко сну. Я подбадривал себя сознанием, что тружусь для общественного блага, однако, когда в первом часу ночи городские гармошки начали затихать и город на той стороне погрузился в глубокий сон, я почувствовал, что если только присяду, то неминуемо задремлю. Дабы прогнать от себя дремоту, я решил на минутку пойти проведать своего друга и почерпнуть от него хоть немного бодрости. Я направился в его сторону и вскоре заметил его темную фигуру. Он стоял в тени дерева и, приготовив ружье, смотрел в мою сторону, без сомнения, принимая меня за жулика. Как видно, мой друг был бдительнее меня.
— Семен Семеныч, прошу вас, опустите ружье, иначе вы можете покалечить своего лучшего друга, — вполголоса сказал я ему. — Я на минутку пришел проведать вас… У вас все благополучно?
— Эх, Владим Сергев, ну разве так караулят квалифициональных жуликов! Вертайтесь скорее на свое место. Сейчас, можно сказать, наступает самый официальный жульнический час, а вы с поста своего уходите. Бросьте папироску, вы ею все дело испортите! Жулик может вас увидать и убежит.
Я с досадой швырнул недокуренную папироску в пруд. Она упала в воду возле старой поваленной ивы, широкий ствол которой низко свесился над самой водой. Не успел огонек папироски тихонько прошипеть в темной воде, как вдруг кто-то большой и тяжелый с шумом сорвался со ствола старой ивы и грузно бултыхнулся в воду, подняв фонтан брызг.
— Вот он! — в один голос крикнули мы с Семен Семенычем, устремляясь к склонившемуся дереву, верхушка которого утопала в воде.
— Нырнул, окаянный! — проговорил Семен Семеныч. — Ну, погоди же, все равно ты сейчас вынырнешь и от нас уж не уйдешь!..
Жулик, однако, не выныривал, и поверхность пруда снова засияла невозмутимой гладью.
— Владим Сергев, ну-те-ка, подайтесь направо, а я толкнусь налево. Жулик, небось, под водой в сторону отплыл.
Мы бегали по берегу пруда, тщетно ожидая увидеть всплывшего жулика, но он словно ко дну пошел.
— Владим Сергев, засветите фонарик. Жулик где-нибудь здесь раздевался. Надо хоть платье его отыскать. Это все-таки будет улика…
Мы зажгли фонари и заметались в поисках дерзкого вора. Как ни искали мы, как ни шарили под кустами — никакого платья, никаких улик мы нигде не находили…
— Ну и хитер!.. Ну и хитер!.. — приговаривал Семен Семеныч. — И до чего чиста работа — Не подкопаешься!..
— Семен Семеныч, но вы тоже хороши… Жулик сидел в десяти шагах от вас, а вы его прозевали… Ну, не стыдно ли вам?..
Семен Семеныч энергично оправдывался…
Мы бодрствовали до самого утра. За наше дежурство больше ничего интересного не случилось, и мы покинули свои посты, когда город начал просыпаться. Разбитые, побрели мы домой. Зевающий милиционер возле плотины объявил нам, что ночь прошла спокойно и без всяких происшествий.
Придя домой, мы тотчас же заснули крепким, безмятежным сном, а когда проснулись — наши жены объявили нам, что прошедшей ночью на пруду пропал гусь Павла Михайлова и утенок жены фининспектора… Кроме того, утром на базаре у доктора Никитского сперли кошелек с, тремя рублями и с удостоверением личности…
Мы были поражены…
В следующую ночь мы снова очутились на берегу пруда и заняли старые посты, искусно прячась в тени вековых деревьев.
Я чутко вслушивался в каждый ночной шорох и не отрывал глаз от воды, как вдруг легкий треск ломающегося сучка заставил меня вздрогнуть и обернуться. Я крепко зажал двустволку в руках.
— Владим Сергев, не пужайтеся… это я, — услышал я сдавленный и прерывающийся голос Семена Семеныча.
В следующий миг он предстал предо мной на дорожке.
— Что случилось?
— Владим Сергев, он там а…
— Где?
— Там же, где и вчера… притаился на стволе старой ивы…
— Семен Семеныч, что же вы его не задержали? Ведь теперь он удерет!
— Владим Сергев, он не удерет… Он меня не видал… Я тихонько обошел его стороной. Он сидит там уже давно…
— Откуда же он пришел?
— Из воды.
— Что!!. Из воды?!
— Честное слово, из воды. Я совершенно официально видел, как он вылез из воды на поваленный ствол и пополз по нему. Теперь он там и сидит…
— Почему же все-таки вы его не задержали?
— Владим Сергев, он не человек…
— Что?.. Да кто же он такой, ведь не водяной же, на самом деле?!
— Владим Сергев, кто он — даже неудобно сказать…
Тут я заметил, что мой друг дрожит от волнения. Ружье так и прыгало в его трясущихся руках. Волнение Семена Семеныча вскоре передалось и мне.
— Семен Семеныч, умоляю вас, не мучьте меня. Говорите же скорее, кого вы увидали?
— Владим Сергев, извините, но про такие вещи я даже и сказать не решаюсь. Посмотрите сами. Давайте вместе поползем туда. Но только тихонько, а то мы его спугнем…
Мы осторожно ползли вперед. Меня разбирало жуткое любопытство. Вот показалась старая поваленная ива. Вершина ее утопала в воде… Еще несколько шагов и… Волосы мои стали дыбом. Сердце остановилось в груди. На толстом старом стволе притаилось длинное блестящее тело зверя. Луна ярко освещала чудовищное рыло бутылочной формы и длинный могучий хвост ящера! Его круглые глаза с жуткой неподвижностью смотрели вдаль…
Я больно ущипнул себя и убедился, что это не было сном. Сердце до того сильно застучало в моей груди, что я был близок к обмороку. Мысли путались у меня в голове. Одно было ясно и неопровержимо: передо мною находился самый настоящий громадный живой крокодил. Ясно было видно, как на его безобразной шее бился пульс…
— Семен Семеныч, что же это такое?.. — с ужасом пролепетал я.
При звуке моего голоса крокодил тревожно приподнял голову и передвинул неуклюжую лапу.
Я решил выстрелить в зверя и трясущимися руками поднял ружье. Мое движение было неловким. Подо мной затрещал обломившийся сучок. В то же мгновение крокодил взмахнул хвостом и с шумом бросился в воду. Брызги полетели в разные стороны, вода заволновалась под деревом, и чудовище сразу исчезло с наших глаз. Широкие круги на воде долго еще расходились на том месте, где исчезло чудовище.
Тут я невольно вспомнил недавно слышанный мною рассказ двух наших городских «барышень», которые, купаясь этим летом в пруду, были напуганы громадной черной рыбой с бревно величиной. Помню, что тогда я немало потешался над нервными «барышнями». Теперь их страх стал мне понятен. Несомненно, они видели крокодила. Понятно стало и исчезновение птиц на городском пруду: они служили пищей страшному хищнику…
Факт был налицо. В нашем городском пруду завелся крокодил… Крокодил в Тульской губернии!..
— Как попал он сюда? — Спрашивал я сам себя вслух.
— Владим Сергев, очень просто, — объяснил Семен Семеныч, — крокодил завелся тут от жары. Лето нынче стоит ужасно жаркое и засушливое. Вода в пруду стала теплая, как парное молоко… Ну, крокодилы и завелись. Такая вещь может случиться вполне официально…
— Нет, Семен Семеныч! Такая вещь случиться не может. Правда, нынешнее знойное лето создает благоприятные условия для того, чтобы крокодил мог жить в нашем климате, но крокодилы сами по себе не заводятся. Несомненно, этого крокодила сюда кто-нибудь из наших граждан впустил, но где он его достал, — вот в чем вопрос! Мало того, что крокодилы в Европе не водятся, — живой крокодил стоит бешеных денег, и в СССР его решительно невозможно купить ни за какие деньги… Да, Семен Семеныч, мы с вами стоим перед страшной и неразрешимой загадкой…