Затем шло краткое описание плавания и гибели «Жаннеты», дальнейшего похода по ледяным полям, бури, разъединившей их, и высадки первой лодки на сибирский берег, и заканчивалась бумага следующим:
В понедельник, 19 сентября, мы сложили на берегу в кучу наш багаж, воткнув на этом месте высокий шест; здесь находятся морские приборы, хронометр, корабельные журналы за два года, палатка, медикаменты и прочие вещи, которые мы были совершенно не в состоянии нести дальше.
Мы продвинулись только на 18 верст в течение двух суток вследствие нашего истощения; поэтому я послал вперед Ниндемана и Нороза искать помощи для нас. Вчера ночью мы застрелили двух оленей, и сейчас обеспечены пищей; мы еще до того столько испытали плохого, что не беспокоимся о будущем. Как только наши три больные товарища смогут ходить, мы возобновим наши поиски каких-либо жителей по берегу Лены.
Суббота, 24 сентября. Наши три товарища уже выздоровели, и мы отправляемся дальше, имея запасы провизии на четыре дня и три фунта чаю. Джордж В. де-Лонг, командир.
Едва Мельвиль прочел это радостное известие, к нему подошла старая якутка и вытащила из-за пазухи другую бумагу, составленную де-Лонгом в юрте немного южнее, и гласящую следующее:
Юрта в устье Лены, 18 верст от конца дельты.
Понедельник, 26 сентября 1881 г.
14 офицеров и матросов полярного парохода Соединенных Штатов «Жаннета» достигли вчера вечером этого места и сегодня утром отправляются: дальше. Более подробные сведения найдете в жестяном ящике, который будет оставлен в одной из юрт, верстах в 25 дальше вверх по течению, на правом берегу более широкого рукава.
Затем — именные подписи всех четырнадцати с де-Лонгом во главе…
Дня через три Мельвилю привезли найденную верстах в 90 южнее в одной пустой юрте еще одну, третью по счету, записку, подписанную де-Лонгом и его товарищами по несчастью, а также винтовку. В записке сообщалось, что они двигаются дальше, все здоровы, за исключением Эриксена, которому пришлось отрезать отмороженные пальцы ног, имеют провизии на два дня, но спокойны за будущее, так как надеются, что удастся подстрелить дичь.
Обрадованный этими известиями, Мельвиль решил отправиться немедленно на поиски де-Лонга и его товарищей и найти их во что бы то ни стало живыми или мертвыми. Он выехал на другой день на север на нартах, запряженных свежими и сильными собаками, и через два дня достиг берега океана. Там он нашел описанный в записке де-Лонга высокий шест и под ним сложенные в кучу, занесенные снегом, все вещи, к величайшему удивлению и восторгу якутов, особенно восхищавшихся двумя винтовками…
Затем Мельвиль направился в Булунь, чтобы там запастись провизией и организовать дальнейшие поиски де-Лонга. Свирепствовала пурга, угрожавшая мучительной смертью людям и собакам; душная, леденящая и колючая, она окутывала их. Собаки (их было 29) поминутно останавливались; они не в силах были двигаться против ураганного снежного ветра, и никакие, побои не помогали. Вперед подвигались медленно, ночуя в заброшенных юртах, заполненных снегом, но шли все время по следам де-Лонга и его товарищей, по всем зигзагам их пути, согласно описанию Ниндемана и Нороза. Следы сохранились: на льду разных рукавов дельты Лены, так как ветер смел со льда весь снег; но через несколько дней такого мучительного пути следы эти исчезли, из чего Мельвилю стало ясно, что он где-то взял неправильное направление. Но он был не из тех людей, которые легко, теряют мужество. Нет! Полузамерзший, истощенный от голода, питаясь на ночлегах исключительно брошенными остатками гнилой рыбы и оленьих костей, из которых они варили себе жалкий вонючий «суп», Мельвиль среди непрекращавшейся пурги, леденившей кровь, еще 5 дней боролся со стихией, боролся с холодом и голодом, стараясь вновь напасть на следы несчастных де-Лонга и и его товарищей…
В особенности Мельвилю хотелось найти то место у берега одного из рукавов Лены, где они похоронили умершего от истощения матроса, датчанина Эриксена, по обычаю моряков (т.-е. бросив завернутое в саван тело его в реку). По описанию Ниндемана, это было возле одной покинутой юрты, над дверьми которой де-Лонг, чтобы легче было потом найти это место, прикрепил доску с надписью о событии, а внутри юрты оставил винтовку, так как даже и такая тяжесть уже была не под силу ослабевшим путникам, силы которых быстро таяли.
Но все усилия Мельвиля были тщетны; в довершение всех бед, благодаря ужасной пище, состоявшей из вонючих отбросов, которыми в обыкновенное время побрезговали бы даже и собаки, Мельвиль схватил сильнейшую дизентерию. Поэтому он решил бросить дальнейшие поиски и вернуться в Булунь, а оттуда отправиться вместе с помощником исправника Ипатьевым в Верхоянск, а затем дальше в Якутск, чтобы там организовать весною экспедицию для розыска де-Лонга и его товарищей. Решение это было совершенно правильным, так как если де-Лонгу и его спутникам до сих пор не посчастливилось встретиться с кем-либо из туземцев, то они, конечно, уже погибли, и нечего торопиться с розыском их трупов ценою своей собственной жизни. Если же им это удалось, то они уже спасены и сами доберутся до Верхоянска.
После мучительного десятидневного пути в сильнейшую пургу и жестокий мороз Мельвиль, наконец, 27 ноября вернулся в Булунь, почти мертвый от истощения и перенесенных мучений. А через два дня прибыл Ипатьев с большим запасом хлеба, мяса и прочей провизии; но Мельвиль и тут не хотел терять даром времени. Он отдыхал всего три дня и, далеко еще не оправившись, поспешил в Верхоянск, отстоящий на 900 верст. Беспощадный к самому себе, повинуясь только чувству самоотверженного долга, он поспешил воспользоваться содействием Ипатьева, помчался с ним на свежих переменных оленях в Верхоянск в 50-градусный мороз. Ехали день и ночь, нигде не ночуя, делая лишь короткие остановки для чаепития или обеда, и через 5 суток, вечером 6 декабря, прибыли, наконец, в Верхоянск, отмахав 900 верст.
В Верхоянске Мельвиль пробыл немного менее двух недель, и затем, еще не отдохнув как следует от всех ужасов и страданий, перенесенных после крушения «Жаннеты», поспешил в Якутск с целью организовать экспедицию для продолжения поисков без вести пропавших де-Лонга и его товарищей или, вернее, их тел, так как в окончательной их гибели он уже не сомневался.
Из Якутска Мельвиль вернулся со свежими силами в конце февраля следующего 1882 года в сопровождении Ниндемана и еще нескольких товарищей и продолжал свои поиски, исследуя обширный район дельты Лены к северу от Булуни от того места, откуда де-Лонг послал Ниндемана и Нороза за помощью. Стояли лютые морозы и свирепствовали снежные метели (пурга); все изнемогали от холода и усталости. И лишь спустя почти месяц, на высоком берегу одного из рукавов дельты Лены, в 150 верстах к северу от Булуни, Мельвиль увидел торчащий из сугроба высокий шест. Разрыв снег, увидели висящую на этом шесте американскую винтовку; затем, продолжая раскопку, нашли трупы де-Лонга, д-ра Эмблера и повара-китайца Э-Сема, а потом на небольшом расстоянии друг; от друга трупы и остальных девяти товарищей. Возле трупа де-Лонга лежала его маленькая записная книжка, прозванная Мельвилем «ледяным дневником».
Я видел и читал этот документ невероятных и героических человеческих страданий, в котором день за днем, час за часом повествуется, как эти герои мужественно умирали один за другим от холода и голода в страшных мучениях в ледяных пустынях заполярной Сибири.
Когда Мельвиль рассказывал мне все подробности своих поисков и что исхудавшие от голода трупы представляли собой лишь кости да кожу, при чем у некоторых обгорели частично ноги, так как все они жались к костру, чтобы обогреться, — то даже у этого железного человека голос дрожал, и досадные слезы затуманивали суровые глаза. Недостаток места не позволяет мне привести подробные цитаты из этого дневника, который я тогда всю ночь напролет читал в подлиннике; приведу лишь последнюю скорбную запись, сделанную рукой уже умирающего де-Лонга: