— Ах, если бы у нас был хоть один патрон! Марина наверное услыхала бы выстрел. В подзорную трубу она, несомненно, узнала бы нас и поняла бы, в чем дело…

Пароход приближался. Еще каких-нибудь двадцать минут, и он обогнет мыс. Тогда уже будет поздно. Надо во что бы то ни стало сейчас же обратить на себя внимание девушки!..

— Послушай, — сказал Вегин, которого внезапно осенила какая-то мысль. — Тот патрон, который дал осечку… ведь он цел?

— Конечно… Вот он. Но на что он теперь? Пистон совершенно попорчен.

— Да, но порох!.. В патроне есть порох… И если бы можно было как-нибудь воспламенить его, чтобы он взорвался, — Марина услыхала бы… и тогда…

Он не докончил. Стрелков спешно надрезал бумажную гильзу ножом. Он проворно снял с пояса пустую алюминиевую фляжку и всыпал в нее черный порошок из патрона. Затем он вынул трясущимися руками из кармана коробку спичек, нервным движением зажег несколько штук и бросил их в горлышко фляжки.

Громкий сухой удар раздался над пропастью. Стрелков судорожно прижал к губам опаленную окровавленную руку…

Вегин не смотрел на него. Он выронил бинокль и закричал, как полоумный:

— Услыхала!.. Услыхала!.. Марина смотрит на нас!.. — Он с остервенением махал шапкой и нервно хохотал… на скале увидали, как из ворот маяка выбежала женская фигура в белом. Марина опрометью бежала к ним.

— Милая… славная девушка! — шептали запекшиеся губы Вегина. Он оглянулся на товарища.

— Тебе больно? — участливо спросил он Стрелкова, глядя на его почерневшую кисть, с которой капала кровь.

— Пустяки! — улыбнулся Стрелков. — А все-таки я выиграл пари!…

РАК-ОТШЕЛЬНИК

Рассказ Олега Цингер с рисунками автора

Помнится, это было на другой же день после нашего приезда в итальянский приморский городок.

Встав спозаранку, я избегал все улицы, площади и закоулки, осмотрел все одиннадцать памятников в честь различных итальянских героев, начиная с Христофора Колумба и кончая погибшими в недавнюю войну солдатами; полюбовался в городском саду на пальмы и другие южные растения; забежал в собор, где глазел на пестрые, мраморные стены и колонны и слушал орган; побывал в гавани, где приходили и уходили суда и шла постройка новой набережной; катался на лодке; купался в море; потолкался в шумной толпе на базаре.

Новых впечатлений было столько, что я совсем ошалел и, бухнувшись после позднего обеда на кровать, заснул, как убитый.

Проснулся я поздно вечером. Голова была точно в тумане, но спать не хотелось, и я пошел снова гулять по городу. У моря на площади было светло и шумно. У ярко освещенных кафе за столиками сидело много публики. У входа в маленький кинотеатр толпились мальчишки. Слышались смех, говор, музыка, свист, пение. Почти полная луна высоко стояла в небе и до далекого-далекого горизонта освещала море.

Я направился в сторону от моря и скоро по узеньким улицам дошел до конца города, откуда в горы между оливковыми садами шла, постепенна поднимаясь, каменистая дорога. Тут было совсем тихо: ни городского шума, ни морского прибоя; лишь кое-где не то жабы, не то медведки звенели тонкими голосками, похожими на серебряные колокольчики…

Среди теплой южной ночи я чувствовал себя, как в волшебном сновидении. Я шел по дороге и вдруг заметил, что навстречу мне движется странная фигура, то выступая на лунный свет, то скрываясь в тени деревьев. Неизвестно почему, мне почудилось в этой фигуре что-то страшное, зловещее…

Пройдя несколько шагов, я разглядел, что это был маленький сгорбленный старичок с большой корзиной за плечами. Он шел, опираясь на палку и перебирая маленькими кривыми ножками. Когда он поравнялся со мной и его глаза сверкнули из-под мохнатых седых бровей, мне стало жутко: взгляд старика показался мне злым. Глядя на меня, старик что-то пробормотал.

— Что? — испуганно спросил я.

— Бона сэра, — прошамкал старик.

Хотя я был еще слаб в итальянском языке, но все же понял, что он просто сказал: «Добрый вечер!» Однако жуткий страх не оставил меня; мне захотелось поскорей назад, в город, и я, повернувшись, пошел в нескольких шагах сзади старика.

«На кого похожа его маленькая фигурка, согнувшаяся под тяжестью корзины?» — думал я.

Старичок подошел к убогому домику, стоявшему на отлете при входе в город, остановился у двери и, гремя ключами, стал отпирать.

«Так вот где живет этот странный старик, — подумал я. — Что же делает здесь этот отшельник? Отшельник?..»

Теперь я вспомнил, на кого он похож: на «рака-отшельника»! Я видал таких раков в Черном море: они ходят странно, перебирая ножками и клешнями и волоча на себе раковину, в которой запрятано их тело…

Я вернулся домой, улегся, но долго не засыпал, вспоминая «страшного» старика — «рака-отшельника».

Таков был первый рак-отшельник, встретившийся мне в Италии…

С настоящими раками-отшельниками я познакомился позднее и немало интересного узнал о них от немца-зоолога, профессора Мейера, которому я помогал собирать и наблюдать животных. Милый профессор отлично знал всех животных, весьма охотно и занимательно о них рассказывал; но этому близорукому неуклюжему немцу, не знавшему ни слова по-итальянски, была полезна и моя помощь: я служил ему то переводчиком, то гребцом, то ловцом всяких морских и сухопутных тварей.

Первая моя услуга ученому зоологу была оказана на суше и оказалась более. ценной, чем я мог ожидать. Профессору Мейеру хотелось поймать живых скорпионов. Я повел его на то место в одном из фруктовых садов, где видел как-то одного скорпиона; случайно там их оказалось изобилие. Скорпионы встречались, как всегда, поодиночке, но их можно было найти чуть ли не под каждым из камней, разбросанных по саду. Скорпионы были некрупные — не больше того, который здесь нарисован; зато наловить их можно было сколько угодно. Итальянские скорпионы, как и наши крымские, могут жалить очень больно, но яд их далеко не так опасен, как яд огромных африканских скорпионов, от которых люди иногда умирают в несколько часов.

Профессор брал скорпионов металлическими щипчиками и сажал каждого в отдельную баночку.

— Почему вы не сажаете их вместе?

— А вот поглядите, что будет, если их посадить вместе, сказал профессор и посадил в одну из банок двух скорпионов. Противные животные тотчас же бросились друг на друга, сцепились, стали кусаться клешнями и жалить друг друга острым концом хвоста. Через несколько секунд от более слабого противника остались лишь клочки, которые подъедал победитель…

На другое утро в своем номере гостиницы профессор Мейер показывал мне кормление наловленных накануне «зверей». Баночки со скорпионами стояли на подоконнике, и профессор по очереди пускал в каждую баночку живую муху. Скорпион ловил ее клешнями, подносил к своим расположенным на спинке глазам, закручивал хвостик, колол муху жалом и затем спокойно поедал.