— Ну, куда ты полез? Я же тебя предупреждал!

— Вовка, а давно там эти развалины?

— Нет. Года два. Мишка Кавунов с брательником там перед самой войной что-то мастерили… На фронте сейчас оба. А в их сараюшке нечистая сила поселилась…

Командировке в Среднегорск Олег Бреднев даже обрадовался. Вспомнилось несытое военное детство, проведенное в этом городке.

Среднегорск на удивление мало изменился. Правда, дома показались Олегу пониже, чем он их помнил с детства, а Чистое озеро заметно усохшим. Но по-прежнему белела песочком чистая полоска пляжа, все та же стояла здесь необычная тишина, искрилась вода на солнце, черными остовами погибших деревьев щетинился островок. Щетина, впрочем, заметно поредела, а темные пещерки сарайчиков в глубине кустарников потеряли былую геометрическую правильность. Наверно, нечистая сила тоже не совладала со временем… Интересно все-таки, что же это за нечистая сила таилась в них?

Ба, да там, кажется, что-то зеленеет! Заинтересовавшийся Оли быстро разделся и переплыл не такую уж и широкую протоку.

Берег островка был покрыт увядающей, но еще живой травой, усыпан черными, словно обгоревшими, сучьями. Там и здесь пробивались ярко-зеленые пятна свежего мха.

«Что же мастерили здесь братья Кавуновы?»

Олег обошел в недоумении ряды маленьких сараюшек, сложенных из трухлявого бруса. Тесно прижавшиеся друг к другу, они были открыты в сторону озера, обветшали и местами обрушились. Олег брел вдоль них и как когда-то испытывал то озноб, то будто дуновение теплого ветерка… Голова была необыкновенно легкой, чуть-чуть кружилась.

Кавуновское сооружение, когда Олег прошел вдоль него до конца и рассмотрел целиком, показалось ему похожим на фантастические однорядные соты каких-то невероятно огромных инопланетных насекомых.

«А что, если те, для кого они строились, вдруг прилетят сюда?» — мелькнула нелепая мысль. И Олег рассмеялся. «Ну, что за бред! И все же пора возвращаться в гостиницу».

Олег уже повернулся, чтобы отправиться назад, когда взгляд его зацепился за калитку, висевшую на единственной уцелевшей петле. «Как ворота брошенной крепости», — подумалось Олегу, и он подошел к калитке. Там, за ней, будто сошедшие с ума, буйствовали невиданные им никогда растения: лопухи, величиной с одеяло, какие-то цветы, размером с блюдце… Они совсем заглушили тропу, ведущую к землянке.

«Неужто здесь никто так и не ходит с тех незапамятных времен?» — удивлялся Олег, направляясь к землянке.

В ней было темновато, но глаза быстро привыкли к полумраку. В одном углу были набросаны какие-то тряпки, а в другом лежали два топора, двуручная пила, еще какой-то инструмент, ящик с гвоздями. На столе из грубооструганных досок — свечка и тетрадь. Прихватив тетрадь, Олег вышел наружу. Округлые буквы, точно нанизанные на невидимую нить, бежали по косым линейкам, склонившись влево.

Первые страницы в тетради оказались выдраны, остались только кое-где обрывки у корешка. Записи были бессистемные, случайные: «…если поднести руку к ячейкам сот земляных пчел, то появляется ощущение тепла или холода. Пробовал измерить температуру воздуха на выходе — неизменна. Или градусник недостаточно чувствителен?»

«Подговорил Дениску повторить мой опыт с ячейками. У него совсем другие ощущения: покалывание, судороги и даже головокружение. А у Борьки — тошнота! Значит, у него давит на нервную систему. Но что именно? Денис толкует: мол, пчелы оставили там ядовитое вещество, а вот мне кажется — все дело в геометрии этих полостей, их форме, размерах и расположении. В их фигуре! Спорили мы долго, даже слегка разругались. Решили для эксперимента соорудить на островке увеличенную модель».

«Экспериментаторы мы оказались никудышные. Модели сделали из глины. И никакого результата. Денис торжествует. Но мне кажется, он рановато радуется. Глина — не тот материал, который нам нужен. Да и поточнее придется измерить углы камер, поискать правильные соотношения между плоскостями. Построже соблюсти все пропорции, а не спешить, делая все на глазок».

«Точность и еще раз максимальная точность!»

«Наконец-то! Дениска прикусил свой болтливый язычок, когда его хорошенько трахнуло „невесть что“! Отец стал ворчать — попал ненароком пару раз под Излучатель. Грозился всыпать нам по первое число. Решили перебраться с Денисом на остров, что на Чистом озере. Там сейчас никого — вода холодная и купаться уже нельзя».

«Сделали из плотно пригнанных брусьев увеличенную модель Излучателя, шестикамерную. За наделю вокруг пожелтела вся трава, и ушли куда-то мураши. Или просто зима надвигается? Как бы нам лесник не накостылял за наши эксперименты!»

«Идея! Решили соорудить из камер „ограду“ вокруг острова, чтобы нам никто не мешал. А ведь подобную ограду можно, наверно, построить и вдоль государственной границы, и тогда враг к ней не сможет подступить!»

«Ходил со своим предложением в военкомат. Но военком, дядя серьезный, выслушал меня внимательно и раскритиковал в пух и прах. Говорит, из самой небольшой пушки враги размечут твои каморки за полчаса. Но мы подумаем и докажем!»

«Две недели сооружали с Денисом на острове Крепость из наших сот. Весь брус перевели. Отец ругается: мол, занялись детскими игрушками, хозяйство забросили. Но зато получилось! Действует! С востока оставили вход, со стороны Топкого болота, свободный от излучения. Денис небрежничает, нарушает пропорции. Сегодня у него получилась камера, генерирующая положительные эмоции. Так он насобирает „гостей“ полный остров».

«Крепость почти готова, а вот отталкивающий эффект слабоват!»

«Итак, фашисты напали на нас! Ходили с Денисом в военкомат. Записывались добровольцами. Думаем, это продлится недолго. Приду с победой — достроим свою Крепость».

«Проводили вчера Митю. А мне военком велел подрасти. Сегодня присмотрелся к нашей Крепости. Пора взрослеть, игры кончились. Во „дворе“ Крепости, где контур „хорошего“ излучения, заметил, что трава поднялась почти в рост человека. А что если… Попробую и я пожить здесь…»

«Перебрался в землянку и живу здесь вторую неделю. Через день делаю зарубки на косяке. Подрос на двенадцать сантиметров! Завтра опять схожу в военкомат!»

Больше в тетради записей не было. Последующие листы оказались чистыми.

Они защитили чистое озеро своего и нашего детства…

— Фамилия?

— Птушкин. Роман Палыч.

— Возраст?

— Тридцать три. — Где работаете?

— Научный сотрудник НИИ ЧТО.

— На что жалуетесь?

— Плохо мне, доктор. Голова просто разламывается.

Доктор пощупал пульс, после тщательного осмотра еще раз изучил историю болезни. Температура, давление, анализы — все в норме.

— Давно страдаете?

— Третий день.

— Расскажите все по порядку.

— Третьего дня, утром приходит Артем Разов с ГМ…

— Простите, с кем?

— С Генератором мыслей. По моей просьбе соорудил. Разова еще в первом классе обязали мне помогать по всем предметам. Он всегда был старательным. В школе решал мне задачки, в институте — писал шпаргалки. И теперь помогает. Привык, знаете. А меня в последнее время шеф изводить стал. «У вас, Птушкин, ни проблеска мысли!» Вот Разов и собрал эту штуку, чтобы я соответствовал. Принес, показал, где плоскость разумения, где что… Научил включать. Прихватил я аппаратик на работу. Включил, устроился вздремнуть, но не тут-то было. Чувствую себя не в форме. Дискомфортность какую-то. И сосед мой, Иван Семенович, трудяга, гляжу в окно уставился и чему-то улыбается. Я жду мыслей, а в голову лезет всякая дрянь: о рыбалке, о новом костюме, о запчастях для «Волги» и прочее…

— Может, прибор вредно действует на вашу психику?

— Может. Но я его сразу вырубил. А голова все равно трещит!

— Вы остепененный?

— Да. Кандидат.

— Сам? Или снова Разов?

— Содействовал.

— Ясно, — сказал доктор и стал писать рецепт.

…Аптека была по дороге домой, и Птушкин заскочил в нее. Девушка в окошечке долго изучала рецепт. Очередь зароптала. Аптекарша вернула бланк.