— Посмотри на них! — шипела Хранитель Хоуп. — Они избегают нас, словно мы псы. Они не знают, как им повезло в том, что мы защищаем их детей!

— Возможно, нам стоит напомнить им, коллега?

Хранитель Хоуп задумчиво кивнула.

— Возможно и стоит. — Она повысила голос. — Это очевидно для любого разумного человека, коллега, что Протектор совершает большую ошибку, понижая Возраст Разделения. Как вы считаете?

— Полностью с вами согласен, коллега. Очень большую ошибку.

— Джуэл не стал менее опасным местом. И только бдительность Благословенных Хранителей хранит его детей. Уберите нас — и мы вернемся к прошлому! Неужели все забыли о том, как раньше было ужасно? Они забыли об утонувших? О болезнях?

— Пурпурная лихорадка! — поддакнул Хранитель Комфорт, эффектно передергиваясь. — Гнойные сердечные коросты. Чума!

Люди, слышавшие это, начали неуверенно переглядываться.

— Или, может быть, они забыли о работорговцах? — спросила Хранитель Хоуп.

— Ты не забыла о своей брошке? — прошептал тихий голос в голове Голди.

Глаза девочки удивленно расширились. Всю свою жизнь она слышала этот голос. Словно шепот, идущий откуда-то из самых глубин ее разума. Иногда из-за него она попадала в неприятности, иногда же он ее спасал. Она никогда никому не рассказывала о нем. Даже маме и папе. Даже Фэйвор.

— Она не отдаст ее, — продолжал голос. — А ты, возможно, уже никогда не будешь так близко к ней.

Голди посмотрела вниз. Туда, где ее рука была прижата к мантии Хранителя Хоуп.

«Ой-ой», — подумала она, мысленно встряхнув головой. Это определенно был один из тех случаев, который грозил неприятностями. А уж если подумать о шумихе, которую поднимет Хоуп, если обнаружит пропажу брошки!

— Она решит, что потеряла ее, — голос продолжал убеждать. — И потом, сегодня День Разделения!

День Разделения! День, когда охранная цепь будет снята навсегда! И с этого момента ей будет позволено самой ходить по улицам. Без ведущих ее Хранителей! Это как начать новую жизнь!

Может быть, голос прав…

Хранитель Комфорт пригнулся к Хранителю Хоуп.

— У меня есть достоверная информация, — громко сказал он. — Что корабли работорговцев были замечены на горизонте. Они почти наверняка ждут, когда мы расслабимся! Чайка Наткин, Старая Леди Скинт и печально известный Капитан Руп. Что может сделать двенадцатилетний ребенок против таких чудовищ?

Мужчина на границе невидимого круга пробормотал:

— Нас защитят Семь Богов. — И быстро согнул пальцы. Голди поступила точно так же. Просто на всякий случай.

Семь Богов Джуэла не были добрыми сущностями. Они были жестокими и непредсказуемыми (исключая разве Плешивого Тука, у которого было просто странное чувство юмора). Молиться им было весьма рисковым предприятием. Их нельзя было не замечать, поскольку такого отношения боги не прощали, но призывать их на помощь было опасно. Если у них было плохое настроение, они могли наслать огненный дождь, хотя ты просил их всего лишь о теплой погоде.

Как и большинство людей, Голди просила богов о помощи в трудную минуту, но при этом особым образом сгибала пальцы, словно говоря «Не беспокойтесь за меня! Пожалуйста, помогите кому-нибудь другому!».

И ей, разумеется, не хотелось, чтобы Великий Вуден и его бессмертные спутники обратили на нее внимание в такой момент. Она вообще не хотела, чтобы на нее смотрел хоть кто-нибудь. К счастью, все смотрели прямо перед собой, стараясь стать меньше и незаметнее, чтобы Благословенные Хранители не могли обвинить их в чем бы то ни было. Никто не смотрел на девочку.

Голди подумала, что маленькая голубая птичка навсегда потерялась в складках мантии Хранителя Хоуп. Она думала о тетушке Прайз. Дерзкой тетушке Прайз! Девочка задержала дыхание и сдвинула наручник цепей наказания так далеко, как только могла, чтобы те не зазвенели в самый неподходящий момент, а затем запустила руку в карман Хранителя Хоуп.

Она всегда вела себя хорошо и очень тихо. Сейчас же, ей казалось, что она падает в темноту. Предательская цепь молчала. Хранитель шла рядом, мрачно нахмурившись.

Пальцы Голди нащупали распростертые крылья.

А затем она почувствовала, что кто-то все же смотрит на нее. Ее рука замерла на полпути. Как можно беспечнее она огляделась. И не увидела никого, кто мог бы смотреть на нее. Обычная испуганная толпа… За исключением… за исключением одного небольшого пятачка, по которому ее взгляд просто проскальзывал.

«Смотри лучше», — прошептал голос в ее голове.

Голди честно старалась изо всех сил. Ей удалось разглядеть черное мерцание, которое не принадлежало никому из людей. Но по какой-то причине на нем невозможно было сосредоточить взгляд. Он словно… соскальзывал, будто это было что-то незначительное, на чем не стоит заострять внимание.

«Смотри лучше».

А потом Голди увидела его. Высокого худого мужчину, одетого в старомодную черную куртку со слишком короткими для него рукавами. Настолько короткими, что его руки торчали под совершенно странным углом. Он шел наравне с детьми и Хранителями и смотрел прямо на нее.

Заметив взгляд девочки, он удивился, пригнулся, скрываясь за прохожими, и растворился в толпе.

И только сейчас Голди вспомнила, что ее рука все еще в кармане Хранителя Хоуп. Сжав пальцами маленькую птичку, она вытащила ее из тьмы мантии. Маленькие крылышки, казалось, трепетали, безмолвно благодаря за свободу.

Несмотря на вес цепей наказания, Голди почувствовала себя счастливой. Сегодня был День Разделения. Час, когда она также будет свободной, приближался.

Хранитель Хоуп держала Голди при себе до тех самых пор, пока впереди не появился Муниципалитет. Только тогда она наконец отстегнула цепи наказания и девочка смогла облегченно вздохнуть. «Теперь осталась только охранная цепь. И совсем скоро не станет и ее!»

Мама и папа ждали перед входом в здание вместе с другими родителями. Хранитель Хоуп и Хранитель Комфорот отстегнули цепи от своих поясов и передали детей родителям. Те же в свою очередь закрепили цепи на своих поясах.

А затем они подошли к возвышению сцены. Мама тихо шептала на ухо Голди: «Это правда, милая? Она заставила тебя носить цепи наказания в День Разделения? Я не могу поверить! Как можно быть такой бесчувственной!»

— Шшш! — сказал папа. — Ты же знаешь, какой у них острый слух.

Теперь, когда Благословенные Хранители отошли, одноклассники Голди стали вести себя более естественно. За спиной Голди херро Остер ворчал:

— Не прыгай вокруг, Джуби! Ты почти сбил меня с ног!

— Прости, па-ап! — пропел мальчик, впрочем, в его голосе не было ни капли сожаления.

— Я п-полагаю, вы рады его Р-разделению? — спросил отец Фэйвор, херро Берг, который слегка заикался. — Ну разве не т-трудно с ними в таком возрасте?

— Даже не знаю, как бы я вынес еще четыре года этой пытки, — сказал херро Остер, пожалуй, чересчур громко. — Я весь в синяках от его рук и ног. Какое счастье, что Протектор снижает возраст Разделения!

— Действительно… Счастье, — пробормотали другие родители. Но, глядя на их бледные лица, Голди подумала, что сегодня ночью они почти не спали.

Выстроившись у подножия сцены, все ждали появления кузнеца, который должен был снять охранные цепи. Зал был полон зрителей. В первом ряду сидели репортеры, которые уже делали какие-то заметки для завтрашних газет.

Мама похлопала Голди по плечу.

— Не стоит бояться, милая.

— Я не боюсь, — ответила девочка.

— Конечно-конечно, — быстро согласилась мама. Но голос ее колебался. — Но после Разделения ты ведь будешь остерегаться работорговцев?

Фроу Берг наклонилась к ним:

— И ядовитых насекомых.

— Беглых преступников, — добавил папа.

— Острых ножей, — сказала фроу Остер.

Голди услышала слабый «бум» где-то вдали. Девочка огляделась. Кажется, кроме нее этого никто не заметил.