— Птиц-мародеров, — продолжал херро Остер. — Бешеных собак… Вообще любых собак!

— Г-грязной воды, — поддакнул херро Берг. — Мерзкой воды. П-полной заразы, топящей детей воды! Вот что беспокоит меня больше всего. И з-заблудиться. Чтобы не случилось, не смей потеряться.

Голди и раньше слышала эти предупреждения. Наверное, сотни… нет, тысячи раз. Она склонила голову и улыбнулась Фэйвор. Но ее подруга серьезно кивала, слушая перечисления взрослых.

— Кстати, спасибо, что напомнили! — сказала мама. Она достала из кармана маленький сверток. — Мы купили тебе маленький подарочек, милая. Чтобы отпраздновать такой день.

Разумеется, это был компас. Традиционными подарками Дня Разделения были или компас (чтобы можно было найти дорогу домой) или свисток (чтобы позвать на помощь, если нападут работорговцы).

Голди, конечно, порадовалась компасу, но втайне ей всегда хотелось складной нож. Такой, чтобы можно было сражаться с опасностями. Или подзорную трубу, чтобы смотреть в самые далекие уголки и мечтать о том, как она станет достаточно взрослой, чтобы покинуть Джуэл, оставив его порядки и Благословенных Хранителей далеко позади.

Спустя двадцать минут, Голди и ее друзья стояли на огромной сцене вместе с сотнями других детей и их родителей. Это должен был быть самый крупный День Разделения в истории города. Каждый ребенок в возрасте между двенадцатью и шестнадцатью сегодня получал свободу.

Браслеты и цепочка Голди уже были сняты, и теперь она была привязана к маме только тонкой белой шелковой ленточкой. Левая рука буквально горела в ожидании, а все тело дрожало от нетерпения, пока Протектор поднималась на подиум.

Великий Протектор Джуэла на самом деле не была очень уж великой. Она носила алую мантию и золотую цепь. Но при этом ростом она была всего лишь чуть выше, чем мама Голди. Над ее головой часы в куполе Муниципалитета буквально купались в свете. Птицы часового механизма перескакивали с колонны на колонну по тонкой серебряной проволоке, а бабочки раскрывали и складывали крылья.

Протектор надела очки и повернулась к публике.

— Было время, — громко сказала она, — когда такого места, как Джуэл, не существовало. Вместо него был небольшой порт под названием Дант, находившийся далеко на юге полуострова Фаруун. Как мерзкая бородавка на щеке старика. И, как и бородавка, он был полон болезней и опасностей.

Голди слушала, как шумят люди, устраиваясь поудобнее, чтобы послушать хорошо знакомую каждому историю. Но в этот раз Протектор не стала напоминать о том, как их предки пришли сюда из Мерта. Она не рассказала о Родных Войнах и Войне Чудовищ, а также о войне за Независимость и непрерывный поток убийств и страданий. Не сказала и о Годе Отчаяния, когда дети умирали, как мухи. Она не рассказала о героической борьбе горстки выживших, которые приложили огромные усилия, чтобы сохранить оставшихся детей. Впоследствии именно эти люди стали первыми Благословенными Хранителями.

Вместо этого она улыбнулась и сказала:

— Но это было давно. На протяжении двухсот лет наш город очищался от опасностей. Каналы оградили, свободные кварталы заселены. Животных и птиц прогнали. Страшный Дант стал прекрасным Джуэлом. Нам больше не надо сохранять былую бдительность.

Большинство людей согласно кивали, но Голди видела и тех, кто определенно не был согласен. Во втором ряду она заметила Хранителя Хоуп, чье лицо потемнело от гнева.

— За мной стоят дети, — продолжила Протектор, — которые приведут нас к светлому будущему.

Она замолчала. Голди посмотрела на своих одноклассников. Фэйвор грызла ногти, Форт улыбался, но было в его улыбке что-то фальшивое, словно он нацепил и забыл про нее. Плам и Глория побледнели от волнения. Джуби переминался с одной ноги на другую. Голди услышала, как херро Остер прошептал:

— Во имя Семи, Джуби! Ты можешь еще пять минут постоять спокойно?

Люди нервно рассмеялись. Протектор снова улыбнулась.

— А теперь, Его честь Командующий, — сказала она, — принесет нам Благословление!

В зале воцарилась тишина. Никто не шевелился.

— Где Командующий? — тихо спросила Голди у мамы.

И словно в ответ на это среди людей началось оживление.

— Пропустите! Пропустите! — громко говорила Хранитель Хоуп, а затем она взобралась на сцену, с преувеличенной важностью отряхивая свою мантию и поправляя шляпу.

Протектор посмотрела на нее поверх очков.

— Произошли какие-то изменения? — спросила она. — Мне о них никто не сообщал. Где ваш начальник?

— Ваша милость, — сказала Хранитель Хоуп, — Его честь должен быть здесь, но, видимо, его что-то задерживает. Возможно, нам стоит отложить Разделение.

Сердце Голди замерло. Но Протектор мягко сказала:

— Раз Командующего здесь нет, то я думаю, что вы сможете дать нам Благословление.

— Нет, это не…

— Сейчас же, Хранитель, — в голосе Протектора зазвенела сталь.

Хранитель Хоуп еще немного повозилась со своей шляпой и мрачно посмотрела на длинный ряд детей.

— Клянетесь ли вы сохранять бдительность и не подвергать опасности себя и других? — проворчала она. — Даже если вы больше не будете находиться под защитой Благословленных Хранителей?

Внезапно во рту Голди пересохло. Вместе с сотнями других голосов она ответила:

— Клянусь!

— Клянетесь ли вы чтить Семь Богов и их планы на вас, которые они передают через Благословенных Хранителей?

— Клянусь!

— Клянетесь ли вы не богохульствовать и избегать мерзости в любом ее проявлении?

— Клянусь!

Хранитель Хоуп заколебалась. Голди сжала кулаки так сильно, что ногти впились в ладони.

Протектор тихо кашлянула.

— Продолжайте, пожалуйста.

— Да пребудет с вами Благословление, — несмотря на отвращение, голос Хранителя Хоуп стал громче, в такт знакомым словам. Она называла богов одного за другим, в порядке уменьшения важности так, чтобы не оскорбить никого из них:

— Пусть Великий Вуден не пошлет за вами ночью своего черного быка. Пусть Плачущая Леди винит в своих слезах кого-то другого. Пусть Громовержец, Мечтатель и Слесарь забудут ваши имена. Пусть Помогающий никогда не решит, что вы нуждаетесь в помощи, а Плешивый Тук рассказывает свои шутки кому-то еще.

Голди на каждом имени сгибала пальцы.

— Благословляю вас. Трижды благословляю! Да будет так! — едва последние слова были произнесены, Хранитель Хоуп поспешила исчезнуть со сцены, словно ей не хотелось иметь ничего общего с церемонией.

— Лейтенант-маршал? — тихо напомнила Протектор.

Лейтенант-маршал ополчения стоял рядом с ней. Теперь же, он протягивал небольшие ножницы. Протектор достала из кармана мантии небольшой кусочек бумаги, развернула его и громко объявила:

— Голди Рот!

Девочка вздрогнула. Она будет первой! Она выступила вперед, с папой и мамой по бокам.

Великий Протектор улыбнулась, глаза за стеклами очков светились умом и силой.

— Протяни руку, — сказала она.

Голди протянула руку и белая ленточка натянулась.

— Милостью Семи богов! — провозгласила Протектор. — В соответствии с актом о Хранителях… Пусть это дитя будет Разделено!

Она подняла ножницы. Мама недовольно пискнула, но ничего не сказала. Папа крепко сжал плечо Голди. Репортеры окунули свои перья в чернильницы и приготовились писать. Голди затаила дыхание…

А затем раздался ужасающий грохот из дальнего конца зала, где находилась большая деревянная дверь. Сейчас она была закрыта в попытке отгородиться от летней жары. Протектор вздрогнула.

— Пропустите! Дайте пройти! — донесся чей-то сдавленный голос.

«Прочь!» — подумала Голди. — «Не мешай!»

Один из ополченцев, охраняющих двери, слегка приоткрыл их.

— Тихо! — сказал он. — Ее милость уже начала Разделение!

В зал, оттолкнув ополченца в сторону, ворвался мужчина. Его черная мантия была вся изодрана и испачкана, а лицо покрыто кровью.

— Катастрофа! — закричал он. — Убийство! Дети…