Довольные люди разбрелись по Кедровой пади. Земля пред ними открывалась богатая. Изумляло обилие следов и помета дикого зверя, с деревьев то и дело слетали стаи тетеревов, бестолковых рябчиков, спесивых глухарей. Прогретый неподвижный воздух был полон всевозможных насекомых, порхающих птиц. По ветвям кедра сновали ватаги белок. Время от времени от порывов верхового ветра слетали с ветвей и шлепались в траву смолистые шишки. На холмистой земле низкие заросли голубики чередовались с черникой. Небо чистое, ни единой тучки.

Понимая, что искомый скит где-то поблизости Маркел подошел к Никодиму:

-Благодать-то какая вокруг. Может нам здесь и обосноваться? Или ты считаешь, нужно искать местную братию? Ведь они где-то рядом, верно?

Никодим долго вздыхал, молчал, растирал зачем-то пальцами кедровую хвою.

-Что хошь делай со мной, Маркел,да только скрыл я от всех вас , что та община поголовно вымерла. Одного пустынника Бог уберег. С ярмарки заразу завезли, тут, на грех, еще пурга . Так и перемерли один за другим. Подальше нам держаться надо от ихнего скита. Пустынник сказывал, что сто лет не должна ступать туда нога человека. А обитали они вон на той горе. Видишь на склоне дыры чернеют? Это их пещерный скит. А ты, Маркел , прости Христа ради и не держи на меня зла. Грех взял на душу, обманул , но решился на это от того,что за все годы царевы слуги не смогли найти этот скит, стало быть и нас не сыщут.

В этот момент с небес полились торжественные, переливчатые, берущие за самое сердце звуки. Они заполнили собой весь воздушный океан. Собеседники подняли головы и увидели высоко-высоко прямо над собой летящую лебединую стаю.

-Господь знак подает,- взволновано произнес Маркел.

Собравшись вечером у костра братия взахлеб обсуждала прелести и достоинства Кедрового урочища.

-Еще день набираемся сил и за дело. Скит здесь будем ставить. Место всем по нраву, да и Господь благословил.- прервал разговоры Маркел.

-Верно Маркел, лучше земли не сыскать, а чужой скит - он и есть чужой.

-Почто нам те, кого не знаем. Да и крепка ли их вера?

Всем им как-то странно было сознавать, что уже ставшая привычной бесконечная и изнурительная дорога кончилась. Они даже несколько потерялись и слегка опешили от того, что больше идти никуда не надо. Мужики, приходя в себя, принялись наперебой увлеченно обсуждать планы обустройства нового скита и эти обсуждения воспринимались как приятный сон.

В то же время было радостно от того, что в этой тяжелой дороге не потеряли ни единого человека, даже малого дитяти. Значит и в правду шли Богом ведомые.

Утром отслужили большой молебен и принялись за работу.

В саженях ста от берега, где кедрач редел, присмотрели на покрытой багульником поляне подходящее место.

Поскольку до снега оставался месяц с небольшим, решили пока вырыть несколько общих землянок, а сосредоточится главным образом на заготовке припасов на зимовку.

Бабы и дети разбрелись по окрестным лесам заготовлять ягоды, грибы, колотить орехи. Промысловики бить зверя, ловить рыбу. Оставшиеся рыли землянки, вмуровывали котлы для пищи, делали подтопки.

Всю зиму, даже в самые морозные дни, готовили лес для построек. Материал для срубов подбирали бревно к бревну. Волочить их приходилось из далека, поскольку саму поляну обступали величественные свечи кедров в 1,5-2 обхвата и такие высокие, что задерешь голову на вершину поглядеть шапка валится. Вот и приходилось рубить стволы потоньше в глубине кедрача.

С приходом весны и стройка закипела.

Семейным рубили отдельные ладные избы. Братии поставили общий просторный дом с украшением в виде конской головы на охлупе.

Конопатили мхом. Оконца затягивали оленьими пузырями. В передней половине избы клали из дикого камня и глины большие печи. Возле них подвешивали перекладины для сушки одежды и обуви. А под потолком, за печью, устраивати полати. Вдоль стен тянулись широкие лавки. Перед ними стоял длинный стол.

Жили поселенцы не зная ни бедности, ни богатства. Время проводили в молитвах и на работах.

Находясь в постоянной изоляции, среди глухой тайги, в окружении диких зверей , полагаясь только на свои силы и силы общины они приобрели удивительную сноровку и выносливость. А строгое следование заветам старой веры укрепляло добросердечие, отзывчивость и взаимовыручку.

После работ, как правило, собирались в доме Маркела. Беседовали о священном писании, о житие святых, по Часослову* читали молитвы и пели псалмы во славу Господа.

*Часослов - богослужебная книга, содержащая псалмы, молитвы, песнопения и другие тексты суточного богослужения.

К осени воздвигли красивую высокую часовню. Внутри установили небольшой старинный иконостас привезенный в одном из сундуков.

Скит постепенно приобретал облик патриархальной русской деревни. В пору обживания нового пристанища в мир не выбирались. Научились шить меховые одежды, выращивать за короткое, но жаркое лето рожь и картошку.

Громада безлюдного пространства и непроходимые горы надежно укрыли новый скит от всего мира. Многие годы раскольники не покидали полюбившейся Впадины, не мыслили они иной жизни, кроме как в этом щедром кедровом урочище.

Но на пятый год все же пришлось снарядить бригаду в острог* за мануфактурой, утварью, боеприпасами. Готовясь к ярмарке скитники все лето собирали самородки, мыли золотоносный песок, с осени промышляли пушнину.

Из впадины к острогу пробирались на снегоступах через перевал, о котором в свое время рассказал Никодиму направивший их сюда монах. Шли по снежной тропе набитой горными баранами. Тропа эта лепилась по отвесным кручам, вилась над утесами, нередко висела над страшными безднами : вниз глянешь и невольная дрожь пробегает по всему телу.

*Острог - казенная деревянная крепость обнесенная крепким бревенчатым частоколом.

Распологался острог у подножья выветренных гор на приметном береговом куполе. Начиная с 17 века здесь находился казачий пост, разросшийся со временем до деревянной крепости с двумя сторожевыми башенками : " воротной" с выходом к реке и "тынной" с бойницей в сторону леса.