Неспешно двинулся дальше, тронул еще один ствол. Опустил руку к придорожному кусту. Шел, вел ладонью, слушал. Второй рукой изредка отодвигал преграждавшие путь ветки — их тоже слушал. И замирал, стоило неподалеку защебетать утренней птице, пискнуть зверьку из-под корня, вздохнуть крупному, сонному существу глубоко в чаще.

       Лес был… в порядке.

       Не чах от жажды. Не кричал безмолвно от боли. Он жил, дышал, существовал. Совершенно нормальный, только очень мокрый, лес.

       Нивен еще раз глянул на Йена. Тот, естественно, крутил головой, но ничего вокруг не замечал.

       Конечно, Йен стал быстрее, сильнее, увереннее. Гораздо, многократно и даже пугающе. Но от этого — еще больше ослеп. Он и раньше ничего вокруг, корме себя, не замечал, теперь же — даже не считал нужным задуматься о том, что происходит. Он знал: что бы ни происходило, он, потомок Мертвых богов, сможет победить, не глядя.

       Он думал, что сильнее всех.

       А думать так — нельзя.

       Нивен помнил: никогда нельзя ставить точку.

       Йен наконец почувствовал взгляд и вопросительно покосился.

       — Лес в порядке, — тихо сказал Нивен.

       — То есть? — уточнил Йен.

       Нивен пожал плечами.

       — Это, значит, мы сегодня никого не победим? — разочарованно спросил Йен.

       Нивен коротко глянул на Ариса и дернул плечом:

       — Посмотрим.

       — Не страшно, — лениво протянул тот. — У тебя глаза добрые.

       — А у меня? — заинтересовался Йен, развернулся и пошел спиной вперед — чтоб Арис мог рассмотреть его глаза. Но тут же сощурился и взмахнул рукой, очертив перед собой круг. — Слушай, от этой твоей расцветки неподготовленному человеку поплохеть может… Ты откуда вообще родом? Вы там среди гигантских цветов живете и так маскируетесь?

       — Дерево, — бросил Нивен, который в отличие от рыжего идиота шел прямо и смотрел перед собой.

       Йен круто развернулся, в последний момент уклонился от ветки, оказавшейся прямо перед носом, чуть не упал.

       — Если так хочется кого-то победить, — сказал Нивен, шагая вперед и не оборачиваясь, — всегда можешь победить дерево.

       Щелкнул пальцами, подзывая:

       — Арис!

       Тот мгновенно оказался рядом.

       Никакого запаха.

       И чрезмерно шумное топтание.

       “Ты можешь тише, я знаю, — подумал Нивен. — Слишком поздно пытаться обмануть”.

       — Знаешь дорогу? — спросил Нивен.

       Арис с готовностью кивнул.

       — Откуда знаешь? — тут же встрял Йен.

       Арис растерялся, всего на какой-то миг, но Нивен успел даже не заметить — услышать, как сбилось его дыхание. Тут же восстановилось, и Арис сказал:

       — Мы с Гонтаром, знаете, сколько карт изучили, пока поняли, в чем проблема, и откуда беда? Я и запомнил…

       — Моется и карты запоминает! — восхитился Йен. — Эй, эльф, может, возьмем его с собой, когда тут закончим? Незаменимый же экземпляр… Только переодеть так, чтоб от его вида не мутило…

       — Не надо переодевать, — ответил Нивен и коротко глянул на Йена. — Будем выпускать бегать перед противниками…

       Йен был в шаге за спиной цветастого, улыбался широко, весело, но руку держал на рукояти Весла, а взгляд оставался ледяным.

       Наконец-то и он что-то заметил, дубина рыжая. А может и нет. Это в общем-то его обычный взгляд.

       — И они сами сдадутся! — восторженно закончил за него Йен. — Лишь бы мы его убрали!

       — Не, я с вами никуда не поеду, — беспечно отмахнулся Арис. — Я отсюда — сразу домой. Меня там ждут, жена, дети…

       Нивен за спиной у него выбросил ладонь в сторону Йена. Тот, потянувший уже было Весло, раздраженно фыркнул, но рукоять отпустил.

       — Это вы бесцельно слоняетесь где попало, совершаете подвиги, побеждаете монстров, — продолжал Арис. Он уже ушел на пару шагов вперед. Шагал твердо и уверенно, будто всю жизнь этой тропой ходил. — А у меня есть дом, меня там ждут.

       “Вот заладили… — подумал Нивен. — Женщины, жены, дома… Кто, где и кого ждет…”

       Даже у этого есть дети! Интересно, где? Не в болоте ли?

       Теперь он был почти уверен: ниоткуда Арис сюда не приплывал, а если и приплыл — то давным давно. Как иначе объяснить, что он, не глядя, переступает кочки под ногами и совершенно не задумывается прежде, чем повернуть. Йен, конечно, тоже обычно не задумывается, но Йен то и дело куда-то врезается, этот же — точно знает, куда идет.

       И ведет их за собой. Скорее всего, ловушка. Учитывая постоянную ложь и отсутствие запаха, скорее всего, это не человек — очередной монстр.

       А что дети у него… Ну, так и у монстров бывают дети. В конце концов, оба они, что Нивен, что Йен, как раз из таких детей.

       Нивен своих родителей не знал, Йена же его создатели воспитывали. Ну, не Йена — того, кем он был когда-то, века назад. И судя по его ледяному теперь взгляду, по твердому и необратимому “я могу всё”, монстрам не стоит воспитывать своих детей.

       Значит, ничего страшного не случится, если этот цветастый — не вернется обратно.

***

       Рэй остановился у входа в палаты отца. Пристально уставился на Дэшона сверху вниз.

       — То, что Говр сказал там… — осторожный вопрос — даже не вопрос, фраза, намек на него — никак не вязался с тяжелым убийственным взглядом. Если конечно, не видеть то, что в глубине.

       Со стороны могло показаться, что Рэй сейчас холоден и грозен, что он собран, тверд и уверен в себе, но Дэшон видел сквозящую во взгляде тоску, растерянность, даже страх. Непозволительное, неподобающее чувство в Дааре, особенно — для наследника престола.

       Дэшон очень надеялся, что это видел только он, и только потому, что знал Даарена в молодости и еще тогда излучил все его оттенки взгляда. А теперь они перешли по наследству принцу.

       “Дурацкие горцы, — думал Дэшон. — Ему и должно быть страшно! Его отец уходит — это естественно, что ему страшно! И отец его — дурацкий горец! И этого так же воспитал!”

       Дэшон злился — чтобы самому не потеряться в тоске и отчаянии. Там, за дверью, умирал его друг. И даже если бы он знал, что с ним, он бы не смог ничего сделать — в чертовом Дааре только и умели что варить зелья на травах и читать заклинания.

       В общем, Дэшон очень надеялся, что его собственные чувства во взгляде не прочитает никто. Рэй в том числе — его и собственная растерянность убивает. Куда ему еще и чужую…

       — Говр сказал явную глупость, — мягко ответил Дэшон. — Глупо сомневаться в том, что Даар в тебя верит. Сейчас ты — единственное, во что верит Даар. И это не досужие домыслы, Каарэй, как твой Советник я обязан контролировать ситуацию. И знаю, о чем говорю.

       — Только вот… — темный взгляд похолодел. — Ты не мой Советник, Дэшон.

       — Прости, — Дэшон коротко поклонился.

       — Тоже хоронишь отца раньше времени? — голос должен был казаться ледяным, но дрогнул. — Вы все его хороните!

       Раньше Дэшону казалось, что Рэй переменился за последние пару лет. Но это было до того, как месяц назад Даарен не смог подняться с постели, и Рэю пришлось взяться за государственные дела. И вот тогда — тогда Рэй переменился по-настоящему.

       Дэшон бросил по быстрому взгляду в обе стороны коридора, убедился, что вокруг пусто, а потом схватил принца за воротник и с силой тряхнул. Силовые упражнения давались ему все труднее, но сейчас он вложил в это короткое жесткое движение все, что мог, что накопил за последние недели. Рэй изумленно уставился на него — даже забыл, что сердится.

       — Не кричи, — чуть слышно процедил Дэшон и отпустил. — Не на меня, Рэй. Или хотя бы думай, что именно кричишь. Ты — не он, чтобы позволять себе подобное.

       Рэй моргнул, приходя в себя. Уставился с уже настоящей темной злостью — хоть так, но Дэшон ненадолго убрал растерянность и страх из глубин его взгляда.

       — Я — не он, — в тон ему процедил Рэй. Рывком распахнул дверь и тут же захлопнул ее за собой.

       Дэшон еще раз глянул по сторонам и тяжело вздохнул.

       Рэй — не Даарен. Он очень пытается им быть, но ничегошеньки не выходит.