Нейтральные Земли, Итор, 24 день бом.

Снилась откровенная чушь. Он и его брат-близнец, почему-то красноглазым и с белыми волосами, сидели на широком подоконнике и смотрели в окна башни напротив. Там, обвешанная трубками и медицинскими приборами, лежала девочка, и песок в часах ее жизни практически закончился.

— Видишь? — брат бесцеремонно указал пальцем на видневшуюся в окне рыжую шевелюру. — Ты ее убил.

— Нет… Я не мог! — к горлу подступил комок, сердце бешено забилось, разгоняя по венам истерику. — Не мог!

— Еще как мог. Ведь если она — жизнь, то смерть — это ты.

Он рассмеялся, и от этого жуткого смеха Лисард отшатнулся к стене, но не удержал равновесие и упал. Как оказалось, упал и в реальности, больно ударившись об пол. Еще и в одеяле запутался. Лис выругался и попытался освободиться, но остановился, услышав, как открывается дверь.

— Свет, — знакомым властным голосом произнес вошедший.

Система послушно включилась, вспыхнули лампы. Лисард зажмурился с непривычки, а когда открыл, над ним уже стоял отец, недовольно его разглядывающий. Стало как-то не по себе, Лис снова попытался распутать одеяло, и снова не получилось. Тогда отец рывком поставил его на ноги, отчего помеха сама слетела на пол.

— Пойдем, ты возвращаешься на Солеа.

Вот так внезапно? Не позволив ему проститься с друзьями? Не дав дождаться, когда Алекс придет в себя? Лисард упрямо мотнул головой и остался на месте.

— Сейчас не время капризничать, — Годжи начинал злиться, и в голосе сквозили жесткие нотки. — Все уже давно решено: флюверс с тиэс Эгри ждет тебя на орбите. Ты хоть представляешь, сколько людей разрабатывали операцию по возвращению тебя домой? Мне пришлось самому возвращаться в эту дыру!

Лис, поджав губы, молчал. Уже через миг они треснули от пощечины, по подбородку потекла кровь. Отец схватил Лисарда за воротник пижамы и потащил к выходу, продолжая отчитывать на ходу. Что-то там про дисциплину и то, что Лиса ничему здесь не научили.

— Не стоило слушать одну ведьму и отдавать сюда — ничего хорошего из тебя не выросло! И верить второй, что все обговорено, тоже не стоило.

При упоминании матери Лисард дернулся и, сбросив недавнюю апатию, попытался вырваться, чем еще больше разозлил отца, и тот снова его ударил. Голова Лиса дернулась от удара, и он, поворачивая ее обратно, плюнул в родителя кровью.

— Да катись ты к Камью! Никуда я не полечу!

Наверное, не стоило бить Годжи пси, особенно не удосужившись сдержать хоть немного силу. Защитные браслеты на правой руке отца пискнули, отслужив свое, но удар значительно смягчили. Годжи скрипнул зубами, сверля Лисарда бешенным взглядом. «Все, — подумал Лис, — сейчас кого-нибудь позовет, меня скрутят, вырубят и увезут на Солеа» Он отступил назад и решил, что хотя бы напоследок выскажет родителю все, что о нем думает.

— Ты хоть сам-то понял, что сделал, щенок?

— Вполне! И я не щенок. Не игрушка. Не пешка, которую ты можешь швырять на карту ваших больших политических игр! — его начало трясти, а на коже снова проступили зловещие синие искры силы, но Лисард, распаляясь еще больше, этого не заметил. — Сначала швырнул меня на воспитание своей гьеджит-жене, а когда она сдохла, отдал террористам, о которых давно ничего не слышно. Может быть, это ты руководил ими, чтобы потом выкинуть меня как заложника? Действительно, зачем тебе бастард?! Странно, что вообще не убил! — он деланно развел руками, когда заметил, что кисти стали чернеть от переполнявшей их силы, и замолчал, испугавшись того, что может не справиться.

К горлу снова подступил комок, мешая дышать. Лис судорожно хватал воздух, пятясь назад. Пси продолжала ползти вверх, сильнее и яростнее, чем во время тренировок. А может, ну ее? Зачем сопротивляться? Сначала убьет отца, потом остальных, кто на пути попадется. А потом умрет сам. Или лучше сразу второй вариант? Чтобы не получилось как в сегодняшнем сне. Да, так будет лучше для всех. Он направил ладони себе в лицо, когда чужая воля железным обручем сдавила виски.

— Дыши! — приказал отец. — А это… Давай в стену, разобьешь — и кометы с ней!

Лисард как послушная марионетка развернулся и ударил. Система безопасности частично поглотила его пси, потом завизжала аварийка, стена загорелась, а Лис все бил, боясь свои собственных рук больше гнева отца. По мере освобождения от негативной пси дышать становилось легче, зато на что-то еще сил не оставалось. В конце он просто свалился бы на пол, если бы Годжи не подхватил его и не отволок к выходу.

— Я сказал — отменяется! — орал он на кого-то по клипсе. — Мне все равно сколько ресурсов было потрачено! Ну, хорошо, заберите девчонку Жадо! Пусть Людвиг порадуется.

В коридоре их встретил кто-то с носилками, куда отец уложил Лиса. Мимо пронеслись роботы-пожарники, сигнализация стихла. А вот Лисарда, наоборот, стало трясти, в горле снова образовался ком. Он стал задыхаться, и на него надели кислородную маску, но легче не стало.

— Дыши, сынок. Дыши!

— Вот уж кому нельзя доверять детей, так это вам, — голос принадлежал Ксеронтнасу, значит, это его они встретили только что. — Снимите свой камьев блок!

Железный обруч исчез с головы, а в руку вонзился шприц с чем-то довольно болезненным. Лис выгнулся дугой, маска заглушила крик боли, в глазах потемнело. А потом спазм прошел и дышать стало легче, только очень сильно спать захотелось. Из последних сил он прошептал:

— Пусть уйдет. Не хочу видеть. Никогда больше не хочу видеть. — Его, конечно же, не услышали.

— Когда Венкса собираются выводить из искусственной комы?

— Восьмого сатьен.

— Хорошо, я заберу его девятого. Свяжитесь с Магдой, скажите, я все испортил, — Годжи подошел ближе и провел по волосам Лисарда. — Слышал? Можешь не волноваться, сегодня будет по-твоему.

Если бы не его недовольный вид, сошло бы за извинение. Лис закрыл глаза, чтобы не отвечать — пусть думают, что спит. Правда, были бы силы, он еще много бы наговорил отцу. Но сил не было, еще и чудо-коктейль Ксеронтнаса работал по полной, потому Лисард и правда очень быстро заснул, радуясь, что проснется не на проклятом Солеа.

Срез памяти: Нейтральные Земли, Долкоманджи, 52 день гаелу 316 год.

Лисард Крито шел за высокой темноволосой женщиной, представившейся ему ранее Мартой Шер-Пин. Марта была приятной и, наверное, доброй, но Лисард старательно убирал руку каждый раз, когда она пыталась взять ее в свою. Он не помнил почему, но твердо знал, что, взяв его за руку, могут увести куда-нибудь не туда, а так всегда можно убежать. Хотя он не пожалел бы все свои игрушки, если за них ему бы дали возможность взять за руку братика Деймона. Или лучше забраться к нему на колени, чтобы он рассказал какую-нибудь историю про Создателей. Братик хорошо рассказывал, лучше наставника. Вот Марта говорила точь-в-точь как последний, как будто он был маленький и глупый, но Лисард все прекрасно понимал и запоминал, его всегда хвалили за хорошую память. До того, как он надолго уснул, мальчику нравились все эти странные сказки про Кошку в Источнике, про чудовище в саркофаге, созданное сумасшедшим богом, про семнадцатого ангела-девочку, ставшую призраком. Но больше всего его занимала история про Уродца и цветочных фей, в которой, как ни странно, героем был именно страшный юноша с добрым сердцем. Сверстникам Лисарда эта сказка не нравилась, ее вообще редко любили где-то еще, кроме Аллии. Но может, здесь найдется кто-нибудь, кому она тоже понравится? Мальчик задумался.

Ему сказали, что всего детей, таких как он, было шестнадцать. Дома его уже учили числам, и считать ему нравилось. Он знал свой возраст и как это показать на пальцах, знал, что это намного меньше, чем братику Деймону. Лисард понимал, что шестнадцать — это тоже много, но это скорее радовало, на него будут меньше обращать внимания. С недавних пор он уяснил, что внимание взрослых ничего хорошего не сулит: Ванесса была очень внимательна. Так что здешние пусть на других детей смотрят, например, на… Кого? Мальчик принялся вспоминать имена детей, с которыми ему предстоит расти бок о бок. Некоторых из тех, про кого рассказывала Марта, он уже знал. Например, близнецов Лэ — Дари и Миги. И еще ябеду Жаклин. Подумаешь, дернул один раз за кудри, а она тут же пожаловалась тете Ванессе. Ванесса всегда было злой: братик Деймон говорил, что это из-за того, что она пиратрица. Но после жалобы тетя стала доброй-предоброй, она взяла его за руку, а потом… Он остановился и досадливо потер лоб, пытаясь вспомнить, что же было потом, но вспомнить не мог. Вроде бы его кто-то звал, такой красивый голос.