— Завораживает, — зевнул Эд над самым ухом, глядя на то, как механические руки ловко взбивают подушку и одевают на нее чистую наволочку. Он сидел в позе лотоса, одной рукой потирая красные от недосыпа глаза, второй все еще прижимал к себе несчастное одеяло. — А я свою пытался перенастроить на автомат недавно, совсем сломал.

Лис ничего не ответил — надо быть идиотом, чтобы трещать направо налево о своих предчувствиях, тем более в выходной день. Вернулся из ванной Алекс, отругал обоих и отправил Кима досыпать в свою комнату, а Лисарда в душ.

Примерно к полудню пестрая толпа из близнецов Лэ, Глена Уайта и Эдуарда Кима ввалилась к ним в комнату и принялась галдеть. Говорили все одновременно. Близнецы возмущались, что картины закрыты, и так нечестно! Глен умолял Эдуарда не одевать его в «эту дурацкую шапку», Эд, в свою очередь, удерживал Уайта от всяких попыток оную снять. Шапка на вкус Лиса была и впрямь идиотской: вязаный шлем с выступающими по бокам вязаными же рогами. Ко всему прочему, по бокам свисали две белые косы с веселыми розовыми бантиками.

— А давайте я в ней пойду, — Алекс неожиданно сорвал шапку с Глена и нацепил на себя.

Ребята пару минут смотрели на него с открытыми ртами. Венкс постоянно отличался своими провокационными выходками, но у него всегда получалось их удивить. Сегодняшний день не был исключением.

— Девочка, — наконец, выдохнул Эд, отцепляясь от Уайта.

— Миленькая девочка, — подхватили близнецы, — симпатичная.

Алекс притворно заморгал пушистыми ресницами, а потом и вовсе закрыл лицо руками. Плечи мелко тряслись, но никто не повелся — у шутки с беззвучным рыданием была огромная седая борода.

— Эй! — Он сделал вид, что обиделся, поправил шапку и принялся читать мораль. — Вы не в курсе, что дам, тем более симпатичных, утешать надо? Всему вас учи! Возьму и правда в ней пойду.

Алекс Венкс с первого дня их знакомства сразу стал вожаком, и никто даже не думал оспаривать его главенство. И уж если Алекс что-то решил — переубедить было невозможно. Близнецы, конечно, поворчали для порядка, что с такой красотой к ним теперь никто не подойдет знакомиться, но в итоге махнули рукой, обещая Эду припомнить его веселый сувенир.

Приют находился недалеко от Живого Источника — популярного у туристов, школьниц и прочего романтически настроенного люда места. Набережная пестрела открытыми и закрытыми кафетериями, простенькими аттракционами и скамейками. Сюда мальчишки обычно и ходили гулять по выходным.

— Как-то слишком людно, — Алекс зевнул, обводя недовольным взглядом стайки разноцветных школьниц.

Они уже готовились к Фестивалю цветов и хвастались друг перед другом нарядами, довольно легкими для нынешней погоды. Но надо отдать им должное: выглядели они прелестно.

— Девчонки! — восторженно воскликнули близнецы. — Это не людно, это цветник! — Они были старше на полгода, потому противоположным полом интересовались активнее остальных.

— Рассадник зла, — буркнул Венкс в шарф и поежился от внезапного сквозняка.

— Кто за то, чтобы его побить? — Эд первым поднял руку и натянул рогатую шапку ему на глаза.

— Покусает, — предупредил друзей Лисард, но не удержался и повторил то же самое, а потом пояснил. — Вы же видели мольберты. Опять всю ночь рисовал.

— Кого? — оживились близнецы.

— Азену, — зачем-то соврал Алекс, поправляя шапку, и Лис не стал уличать его во лжи.

Мальчишки разочарованно выдохнули, Алекс фыркнул. Написать портреты Создателей и их семнадцати ангелов к выставке на Фестивале Цветов приказал мастер Ксеронтнас — в этом и заключалось наказание Венкса за очередное препирание с учителями. На подобных картинах ангелы представали в белых просторных одеждах до пят с обязательным крылом за правым плечом. О том, как святоши приукрашивают Создателей, лучше промолчать. Неудивительно, что компания так отреагировала. Если бы Лис не увидел утром ту девушку, непременно присоединился к их вздоху.

— Красивая получилась! — он попытался воодушевить мальчишек, но те лишь отмахнулись.

— Все равно картинка, — Эд шутливо толкнул Лисарда в плечо и кивнул в сторону парка. — Вон где красота! Настоящая! Поработай лицом, Высочество.

В их компании уродов не было, даже Глен с его веснушками смотрелся довольно мило — девчонки заглядывались. Близнецы и вовсе афтийцы, а в этой расе все почти что идеальные. А работать всегда заставляли Лиса. Он не считал себя красивым: черные жесткие волосы, черные глаза, правильные черты лица, доставшиеся от предков. Даже одевался чаще всего в темные цвета, не желая выделяться, как тот же Алекс. Но отвертеться не получится, потому он повернулся к пялящимся на них девчонкам и улыбнулся. Те смущенно захихикали и помахали в ответ.

— Пошли! — скомандовал Алекс, отчего все опешили.

— Куда?

— Цветы рвать.

Суэльские Республики, Мира, 13 день чью.

Могилы как таковой не существовало, были лишь полоска гранита и море ромашек за ней. Цветы смерти, символизирующие конец и новое начало, уже отцветали. Белые лепестки жались к стеблю, а желтая сердцевина уже таила в себе спелые семена для следующего сезона. Мальчик пробежал по лугу, нашел несколько еще не отцветших и, сорвав, вернулся к плите, у которой его терпеливо ждал Ален. Лави протянул ему добычу, и Ричмонд, немного повертев букет в руках, положил его с краю, где могло бы заканчиваться имя, стершееся тысячи лет назад.

— Глупо, правда? — спросил мириец, взяв парня за руку. — Еще живое уже забытому.

Ален молчал. Он и так чувствовал себя глупее некуда. Прилетел сюда вытрясти из Деймона подарок и немного развлечься, а сам занимается кометы знают чем. Но странно: сколько себя помнил, а никогда не ощущал подобного спокойствия. Ричмонд сжал теплую ладонь мальчика и сказал:

— Не глупо, если ты еще помнишь.

А вот это уже маразм. Что может помнить ребенок, которому едва исполнилось десять? Ну, допустим, вычитал он где-то об одной из ангельских женушек — сверх меры доброй и благодетельной. Иначе с чего вдруг древние ее именем планету назвали? Допустим, поразила его сия сказка прямо в наивное сердце. Но, Великий Космос, Ричмонд, за какими кометами ты ему подыгрываешь?

— Твой язык умнее мозга, — Лави хитро прищурился и посмотрел Алену в глаза — чайные в золотые.

— Сейчас кто-то довыпендривается, — пообещал ему Ален, но руку не отпустил.

Естественно, никто его не испугался, даже случайная муха, севшая на сорванные цветы.

— Ты не помнишь ее, да? Не помнишь Миру? — мальчик разом погрустнел и опустил голову.

— А должен?

— Это была твоя идея. С планетой и ромашками. Я голосовал против, — он немного помолчал, ожидая реакции собеседника, потом продолжил. — И Живого с Кошкой тоже не помнишь?

Ален растерянно покачал головой, не понимая, чего от него хотят. Лави вздохнул, подошел ближе к плите и, скинув букет, уселся на гранит. Затем похлопал по свободному месту, приглашая присоединиться. Ричмонд пожал плечами и сел рядом.

— Сейчас будет сказка, — торжественно и грустно заявил мальчик. — Давным-давно на заре времен в пространство нашего космоса, еще не обжитого, вошло судно с претензионным названием «Колыбель Миров» с восемью птенцами ваксей на борту. Окруженные защитой темпорального поля и искусственным интеллектом корабля, птенцы взрослели медленнее, чем внешний мир. Иногда они останавливались на какой-нибудь планете и удивлялись разнообразию жизни. Однажды один из них — Ар Солнцеликий — решил создать существ, подобных ваксей, — так и появились люди.

Дальше было про ангелов, про Живые и Мертвые Источники, про Исход. Вся та чушь, которой малышню наставники пичкают. История Создателей, адаптированный вариант. Ален устал делать вид, что внимательно слушает, и повернулся в сторону заката. Религия всегда навевала на него тоску, и мальчишка наконец-то это заметил. Обиженно замолчал и демонстративно отвернулся от собеседника, сложив руки на груди. Так они просидели, пока солнце не скрылось за горизонтом.