— Шакалы, — обиделся Натан. — Уйду, говорю! Рано или поздно.

И мечтательно засмотрелся в грязный стол.

— Мне же оно не надо, парни, — задумчиво сказал он, подперев подбородок кулаком, — а деньжат я уже скопил на счету… Я их не трачу. У Джея — семейство троглодитов на шее, у тебя, Айзек, лекарства. А у меня — ничего.

— У тебя Моби, — напомнил Джей.

— Устал, — вздохнул Натан, — и от Моби, и от этих бессмысленных гонок. Сдам эту хренотень на металлолом, путь для добрых дел служит. Вы меня видели, дети? Я же гребаный аристократ! У меня в крови сидеть под пальмой и пить коктейли.

— Разве аристократы этим занимаются? — поднял бровь Джей.

— Босс – аристократ, — безэмоционально напомнил Айзек, — ему лучше знать.

Джей насмешливо покосился на него.

— Умолкните, — слабо отмахнулся Натан, — дело не в том, чем мне нужно заниматься. Дело в том, что сейчас я занимаюсь чем-то совершенно не тем.

— Ты ходишь на Моби! — напомнил Джей так, будто ходить на этой стонущей развалюхе было величайшим даром. Собственно, для Джея оно так и было. Но не для Натана.

— Мальчик! — провозгласил он, вздымая вверх указующий перст.

— О-о, — протянул Джей, — узнаю пьяный отеческий тон. Понеслась.

Айзек хлопнул его по плечу. Сочувствующе, вероятно. По Айзеку не поймешь. А Джей, дернувшись было от прикосновения так, что Натану показалось, что вот теперь-то его картографа точно убьют, покосился на Айзека подозрительно, но потом лишь снова ухмыльнулся. Плечом только повел, будто сигнал подал: больше не трогать.

***

У него было веселое детство. И пьяные отеческие наставления он на самом деле слышал лишь от Натана. От собственного отца, скорее, — пьяные крики. Ну, и по голове не раз в пьяном угаре получал, когда не вовремя под руку попадался. Потому и обижался на Эндрю — что ушел в небо, а его бросил там, внизу. С отцом.

Правда, в последнее время обида ушла. Слишком много всего случилось, вокруг был целый мир, небо теперь принадлежало ему, что ему старые обиды?

***

— Ты пойми, — проникновенно заговорил Натан, — я не пилот, я — делец. Мне что на Моби ходить, что на подлодке, что по телефону вопросы решать. Пилотом у нас был Эндрю. Мастер! — поднял палец Натан.

— Мудак, — скорее по старой привычке, чем со злости, исправил его Джей. — И что значит “пилотом у нас был Эндрю”. А я кто? Не поверю, что он был мастером, а я — нет.

Джей прищурился с насмешливым вызовом, и Натан подумал: “Ишь, каким стал!”. Подумал и впрямь с бухой отеческой нежностью. Ведь это он сделал из мальчика человека. Вот такого человека: уверенного в себе, с горящим взглядом, широко расправленными плечами. И даже изредка причесанного.

— Не, Джеюшка, ты не мастер, — покачал головой Натан, и Джей вопросительно выгнул бровь, — ты — гребаный заклинатель дирижаблей. Ты превзошел своего брата, земля ему пухом, по всем параметрам.

— Мне кажется, я просто понял его, — хмыкнул Джей.

— Нет, — качнул головой Айзек, — превзошел.

И Джей победно ухмыльнулся в бокал, тут же затопив ухмылку пивом.

Он понимал все с первого раза. Учился невероятно быстро, запоминал термины так, будто знал их всю жизнь, просто забыл, и ему нужно было всего лишь напомнить. И когда брал в руки рычаги, Моби замирал, ожидая сигнала. И рычаги лежали в ладонях так, будто были созданы специально под них. Иногда казалось, что вскоре Джею и щелчка пальцев будет достаточно, чтобы вести дирижабль. Эндрю всегда держал Моби в воздухе уверенно, вел ровно, спокойно. У него механизм работал. Джей механизм чувствовал. Казалось, он мог вести Моби без карты, без команды, без курса. Ему хватало рук на приборной доске — Моби что-то говорил ему то легкой дрожью, то тихим стоном, и Джей очень легко разбирал его язык. И будто бы верил в то, что Моби действительно живой. Чувствовал его.

И любил.

— Так что, — продолжил Натан, — если я уйду, тебя, открытие века, любая летная компания с руками оторвет. И будет твои руки кремами мазать. И премии выдавать. Твоим троглодитам хватит. А этого, — кивнул на Айзека, — с собой заберешь. В конце концов, вы — команда.

— Руку оторвешь, убивец, — пробормотал Натан, пытаясь вырваться из захвата и устоять при этом на ногах.

— Не сдавай Моби на металлолом, — тихо сказал Джей, и Натан подумал, что от него даже просьба звучит как угроза, или это таки угроза, а он слишком пьян, чтоб четко ее разобрать, — отдай его мне.

— А что ты будешь с ним делать, гений? — Натан выдрал руку, но только потому что Джей позволил — и, шатаясь, зашагал вперед по улице, пытаясь догнать одинокую волочащую ноги фигуру Айзека. — У тебя и элл… эллнг…

— Эллинг? — подсказал Джей, догоняя.

— О! — согласился Натан. — Даже эллинга нет. И связей нет. Пот-му шш-то люди тебя боятся. С твоей-то рожей. И в… — вдохнул, собираясь с мыслями, и решительно выговорил труднопроизносимое слово, — транс-порт тебя не возьмут. Моби по техосмотру не пройдет. И не заплатишь ты за него. И семья тебя съест, если ты с ним домой вернешься.

— Ненавижу семью, — мрачно пробормотал Джей и тоскливо уставился в небо, будто прямо сейчас хотел взлететь и никогда больше не приземляться. Натан остановился, подождал, пока эта громадина пошатнется, и заботливо подхватил под локоть. При этом сам чуть не рухнул.

— Надо меньш-ше тебя кормить. И поить, — пробормотал Натан.

— А как же руки? — спросил Джей, восстанавливая равновесие.

— А то я не знаю, ш-што они у тебя не дрожат, — фыркнул Натан, и Джей ухмыльнулся.

***

Айзек вышел из багажного отсека с запакованными вингсьютами. В простонародье — крылышками. Легкая экипировка для прыжка, которой никто никогда не пользовался, и вот — пригодилась.

“Если она такая же, как весь Моби, крылышки должны быть напрочь дырявыми, — устало подумал Натан. — И иногда взрываться. Дожились. Аварийный выход. Который, в отличие от Моби, вообще никогда никаких техосмотров не проходил”.

Дирижабль достался ему в наследство от отца. А по возрасту и вовсе был старше деда. Крылышки, соответственно, тоже.

— В сухом остатке, — заговорил Айзек, роняя сьюты ему под ноги, — имеем жэшек на хвосте, скальную гряду впереди и перехватчиков над ней. Между скалами не пройдем. Искать нас будут там, потому, если хотим спасти груз, прыгать с ним нужно сейчас.

— Может, уйдем? — со слабой надеждой спросил Натан. — В Триклоре же от копов оторвались.

— В Триклоре копы не знали бортового номера, — напомнил Айзек, — они вообще не знали, за кем идут. Кроме того, тогда нам очень повезло.

— С Джеем нам очень повезло, — возразил Натан, — а тогда он вывел Моби из кольца. И сейчас выведет, да, дарование?

— Пройдем между скалами, — кивнул тот.

— Да не ходят дирижабли между скалами, — устало вздохнул Айзек. — Надо прыгать. Сейчас. Поставить Моби на курс и уходить. И когда он разобьется в скалах, наземные группы поиска отправят туда. А мы спокойно уйдем с товаром. И пойдем другими путями. У нас есть другие пути, кэп?

— У нас их выше крыши, — мрачно ответил Натан, понимая, что Айзек прав, что Моби придется бросить, и не на металлолом сдавать — оставить погибать. Сделать из него приманку и бросить.

Он не любил его так, как Джей, но даже ему стало тошно от себя в свете этой предательской затеи. На Джея и глянуть боялся. Но тот внезапно заговорил сам. Заговорил насмешливо и легко, и Натан уставился на него точь в точь, как Айзек — по-совиному.

— Я на этой хрени не полечу, — весело заявил Джей, кивая на сьюты, — я высоты боюсь.

— Значит, остаемся, — тут же кивнул Натан, чувствуя сразу отчаяние, облегчение и непреодолимое желание силой запихать Джея в сьют и сбросить нахрен вниз.

— Я остаюсь, — исправил его Джей.

— Охренел?! — выдохнул Натан. — Ты кем нас считаешь? Чтоб мы тебя бросили погибать?

— Это вы собираетесь погибать, кэп, — пожал плечами Джей, — а я собираюсь выживать.

— Кэп — это ты правильно вспомнил, — серьезно кивнул Натан, — капитан не имеет права бросить машину.

— Пять минут, — начал отсчет Айзек.

— Заткнись, — тихо простонал Натан. А Джей неприятно ухмыльнулся:

— Уже не имеет права? Только что вполне имел. Какой ты, к черту, капитан, Нат? Ты даже не пилот. Сам говорил, помнишь? Ты — делец. Потому не пытайся играть в героя, мы тут не герои, мы тут сволочи и преступники. А я — Заклинатель, мать их, дирижаблей. И я планирую выжить. И балласт в виде вас, придурков, сброшу. Айзек прав — нужно, чтоб он отошел подальше от точки сброса. Непилотируемую машину определят легко. И так же легко вычислят, где приземлились пилоты.

“Что ж ты за придурок-то такой…” — чуть не застонал вслух Натан. 

Глаза у Джея сейчас светились. Весь он светился. Ветер трепал на ветру темные волосы, впервые за долгое время не собранные в уже привычный куцый хвостик на затылке. Он был огромным, сильным, сияющим. И, сука, упрямым. И сейчас никто ни в чем его не мог переубедить. И никак в сьют не запихнуть — даже общими с Айзеком усилиями. Пальнуть бы в него иглой с транквилизатором, но Айзек уже все иглы в себя повтыкал. Для медитации. Уроды.

Все уроды.

“Погеройствовать решил, сволочь, — отчаянно соображая, что же делать, продолжал ругаться про себя Натан, — а нам как? Нам — как?!”.

— Пацан прав, — неожиданно поддержал его Айзек, и Натан с трудом сдержался, чтоб не съездить ему по морде. — Только в одном не так. Прыгать должны Натан и пацан. Я останусь. Посмотрим правде в глаза — мне жить осталось немного, и жизнь моя не то, чтобы слишком красочна. Я болен. А вам еще жить. Потому это логично.

“И ты, Брут?!” — мысленно взвыл Натан.

— Нихера это не логично, — спокойно ответил Джей. — Ты хороший человек, Айзек. У тебя еще все будет хорошо. Расчетное время?

Айзек не ответил. Моргнул глазами чуть медленнее, чем обычно. А потом неожиданно шагнул к Джею и порывисто обнял.

Джей обнял его в ответ, как показалось Натану, очень осторожно и неуверенно. Чтоб не сломать, наверное. И глухо повторил вопрос: