Но тут его прервали: официантка, получившая заказ на целый поднос выпивки, звала наполнить рюмки – и реакция Лиши с Люшем так и осталась для Квиллера тайной.

Здороваясь с Максиной в подсобке, Квиллер всё ещё с удовольствием посмеивался. Но она была слишком увлечена делом, и ей было не до сплетен.

– О'кей. И как же всё будет? – спросила она, прихлопнув в ладоши. – Я так волнуюсь!

– Вы будете сидеть перед магнитофоном, я – перед микрофоном. Оба – лицом к публике. Но прежде всего я хочу послушать ваше обращение к публике. Нужно выйти на авансцену, посмотреть в зал, произнести текст, быстро вернуться к магнитофону и сразу же нажать кнопку. Потом сесть на место и уже не вставать, пока все не закончится и мы не выйдем на поклоны.

– Перерыв будет?

– Для публики и для вас не будет. Я – чтобы обозначать течение времени – один раз исчезаю со сцены. И пока я отсутствую, из магнитофона вырывается музыка урагана .

– Что должно быть написано у меня на лице?

– Тревога. Озабоченность. Менять выражение лица не нужно.

– Как я должна быть одета?

– Нейтрально. Ни возраст, ни время действия не должны быть подчеркнуты. Любая блузка с юбкой. Но блузка с высоким воротничком, а юбка не выше колена. В этом костюме вы должны показаться через неделю – на генеральной репетиции.

Максина входила в роль так охотно и быстро, что Квиллер невольно стал размышлять, а не дать ли сверх запланированных семи ещё несколько представлений.

Весь вечер сиамцы вели себя беспокойно. Снова и снова прыгали со стола на подоконник, прижимались носами к стеклу, вглядывались в непроглядную темень за окном.

– Поджидаете гостей? – насмешливо спросил Квиллер.

Прошло какое-то время, и на лесной дорожке зашуршали шины, потом к кухонной двери с уверенностью, приобретаемой частой практикой, подрулила знакомая машина. Кошки, изящно выгнув спины кружили по кухне. На их языке это значило: Он приехал!

– С чем это ты пожаловал, такой пропылённый? – удивился Квиллер.

– С тем, чтобы промочить горло, дружочек, – ответил шеф полиции Броуди. – И ещё сообщить тебе нечто сенсационное.

Он уселся за стол, а Квиллер принес ему сыр и виски; кошки деликатно наблюдали за трапезой издали.

– Ну не томи меня, Энди. Что там у вас поймали варвара, писавшего на окнах непристойности? – попытался снять напряжение Квиллер.

Лёгким покашливанием отгородившись от не слишком удачной шутки, Броуди сообщил:

– На севере Мичигана нашли неопознанное тело: убийство, один к одному с тем, что произошло на твоём участке. То же заключение медэкспертов… то же оружие… тот же тип жертвы… то же место: лесной массив.

– Это как-то поможет расследованию? – задумчиво глядя в пространство, спросил Квиллер. Мысленно он опять возвращался к «погребальному плачу» Коко. Уже не в первый раз его всезнающий кот сообщал: сейчас, в эту минуту, далеко-далеко отсюда совершается преступление. Но как бы далеко ни разыгрывалась трагедия, она всегда связана с тем, что происходит здесь, рядом. Непостижимая способность улавливать тонкие связи была главной причиной острого интереса Квиллера к родословной Коко.

Субботним вечером в амбаре творилось нечто невообразимое, но виновниками кутерьмы были вовсе не кошки. Забравшись на каминный куб, они с любопытством наблюдали за тем, что происходит внизу. А там четверо солидных людей, встав на карачки, заглядывали под мебель и под ковры, с кряхтеньем карабкались по стремянкам, сбрасывали с кресел подушки и выворачивали на пол содержимое мусорных корзин.

– Вот! Нашла! – радостно выкрикнула Милдред Райкер.

– Слава богу! А я уж думал, она его проглотила! – воскликнул Квиллер.

– Нужно держать его под замком, – солидно вставил Арчи Райкер.

– В субботу вечером в доме мистера Джеймса М. Квиллера судорожно искали пропавший напёрсток, – заговорила, подражая диктору радиостанции «Голос Пикакса», Полли Дункан. – По завершении поисков гостям были поданы прохладительные напитки, и вечер прошёл на редкость удачно.

– Кстати, сделай-ка мне двойной мартини, – попросил Арчи.

Квиллер налил сухого хереса Полли и приготовил фирменный коктейль К. себе и Милдред. Все разместились вокруг большого четырехугольного стола, на котором были расставлены блюдечки с неочищенным арахисом.

– Терпеть не могу орехи в шелухе, – буркнул Арчи.

– Она, милый, очень полезная, – откликнулась его жена.

– Терпеть не могу полезное, – тут же парировал он.

– Не обращайте на него внимания. Он играет в мачо, – спокойно объяснила Милдред.

Эта четвёрка дружила уже так давно и крепко, что общение их проходило под девизом: «Дозволено всё!» Мужчины знали друг друга с раннего детства, когда они вместе ходили в один из чикагских детских садов.

– Сестра тебе пишет, Арчи? – спросил Квиллер.

– Разумеется. Она второй раз замужем. Живёт в Канзасе, работает агентом по недвижимости и до сих пор ведёт дневник»

– Над чем вы оба смеётесь, не надо мной ли? – нахмурилась Милдред.

– Арчи, лучше признаться, – решил Квиллер. – Дело в том, что однажды мы спёрли её дневник.

– Всего лишь вытащили ненадолго из комода, пока она была на катке. Мы учились тогда в пятом классе, а она в седьмом и уже интересовалась мальчишками.

– Дневничок был – просто класс, – продолжал Квиллер. Все объекты упоминались под кодовыми именами. И таким образом выяснялось, что Джордж Вашингтон посмотрел на неё как-то странно, и она вся задрожала, а Бенджамин Франклин сказал ей перед уроком «Привет!», и она чуть не упала в обморок.

– Мы вернули дневник на место, – подхватил Арчи, но у неё везде были разложены «ловушки», и наша замечательная проделка открылась.

– Инициатором затеи был он, – Арчи ткнул пальцем в друга, а наказали меня. На целую неделю лишили карманных денег.

– Но, насколько мне помнится, – перебил Квиллер, – я проявил благородство и отдал тебе половину своих.

– Да! Но меня на три дня оставили без десерта, и когда мы сидели за столом, эта девчонка злорадно корчила мне рожи.

Милдред и Полли переглянулись и дружно вздохнули.

Но тут появилась Юм-Юм с наперстком во рту, и все начали обсуждать, что, собственно, так привлекает кошек в наперстках. (Варианты: они маленькие – и их можно прятать, они круглые – и их приятно катать.)

– Давайте проголосуем, – предложил Квиллер. – Выпить ещё по бокальчику или сразу же ехать ужинать?

Арчи остался в меньшинстве, и они двинулись в сельскую гостиницу «Щелкунчик», стоявшую на берегу реки Блэк-Крик. Гостиница занимала викторианское здание и славилась рестораном, отделанным панелями из чёрного ореха, где подавали отличную свинину. Все заказали фирменное блюдо. Еда была превосходной, разговор лился непринужденно, белки, живущие во дворе, грызли орехи и развлекали посетителей смешными ужимками, шеф-повар вышел в зал и поцеловал дамам ручки. Всё шло прекрасно и не предвещало ничего дурного, но…

Среди ночи Квиллеру приснилось, что Лиша и Люш, несмотря на отчаянные протесты Коко, забрались в гостевые комнаты на втором этаже. Кошмар был таким ярким и правдоподобным, что Квиллер вооружился фонариком и прямо в пижаме трижды обошёл амбар, вспугивая сонных птиц, с громким хлопаньем крыльев перелетавших с одного дерева на другое.

Вернувшись наконец в дом, Квиллер, прежде чем снова лечь в кровать, записал в своём дневнике: