Когда мы вместе попадали в одну компанию, я готов был ей голову отгрызть – как хорек глупой курице. Она иногда такое вытворяла, что можно было рехнуться. Или сгореть на месте со стыда.

Последним приколом супруженции Баранкина был мотоцикл, который купил ей безотказный папочка. Она примкнула к байкерам и часто по ночам, вместо того, чтобы греть в постели доброе Славкино сердце, носилась по дорогам в компании таких же придурков, как и сама.

В общем, суженая Баранкина была еще тем фруктом… – Так что ты там в клювике принес? – спросил я Славку.

Его раздирали противоречивые чувства: с одной стороны – обида, а с другой – какая-то важная новость, которая прямо-таки обжигала кончик его языка.

Что это было именно так, я совершенно не сомневался. За время совместной работы я успел изучить честную и несколько простоватую натуру Баранкина как свои пять пальцев.

– Откуда знаешь? – оживился он.

– От верблюда. Ты, наверное, забыл, с кем имеешь дело.

– Да уж – вылитый Шерлок Холмс… – с иронией буркнул Славка.

– Намекаешь? – Ага. Да все дубиной, да все по башке. – Шутник… – Какие тут могут быть шутки?

– Напрасно бочку на меня катишь, отрок. Между прочим, у нас с тобой процент раскрываемости едва ли не лучший по управлению.

– В теории. А на практике – ку-ку…

Я невесело улыбнулся.

– Кто виноват, что в нашей демократической стране такие либеральные по отношению к преступникам судьи?

– И законы с длинным дышлом, которым можно вертеть, как душе угодно, – с нескрываемой злостью в голосе подхватил мою мысль Баранкин. – Особенно если у тебя бабок валом. – Ладно, не заводись. Обо всем этом нами говорено-переговорено. – Лучше говорить, чем молчать в тряпочку.

– Наше дело простое: впряглись – и тянем. Куда денешься. А то ведь недолго допрыгаться и до ментовской "диалектики": всех на хрен; правых и виноватых – за "колючку", а самим – за собачий поводок и по периметру. Тогда полный ажур уж точно будет обеспечен.

– Как по мне, так многим не мешало бы похлебать в зоне пустых щей, – резко сказал Баранкин.

– Вот-вот, и я об этом. Но боюсь, что и мы туда попадем. Только со вторым эшелоном. Те, на кого ты намекаешь, откупятся, а нас с тобой, сирых и глупых, пошлют тоннель между Чукоткой и Аляской по дну пролива рыть.

– Блин! – выругался Славка. – Умеешь ты испортить настроение…

– С годами человек становится брюзгой. Уж извини, закон природы.

– Тоже мне, старик нашелся… – фыркнул Баранкин.

– Я не стар, а мудр, – ответил я примирительно и ухмыльнулся. – Ладно, дружище, колись, что там у тебя за новости.

– Нас переводят в новый отдел, – выпалил Баранкин, снова засияв как ясное солнышко.

– Извини – не понял… Куда?

– В новый отдел. Называется УБОП.

– А если перевести на человеческий язык?

– Управление по борьбе с организованной преступностью. – Даже так…

Если честно, я был сражен наповал.

– Я тебя не понял, – немного подумав, сказал я с недоумением. – Как это: нас переводят в отдел, который называется управлением. По-моему, ты что-то напутал.

– Ничего я не напутал. Пока городские власти подыщут для управления здание, мы будем приписаны к горотделу. – А как насчет подчинения? – До поры до времени схема остается прежней. – Тогда один хрен, что в тын, что в ворота, – буркнул я себе под нос. – Не понял… – А что тут понимать? Нутром чую, что мы все равно останемся в подчинении Саенко.

Подполковник Саенко был нашим шефом. Он временно исполнял обязанности начальника ОУР – отдела уголовного розыска в городском управлении внутренних дел.

Саенко пришел к нам из ОБХСС и в специфике нашей работы разбирался как свинья в апельсинах. В угрозыске его не любили, он это чувствовал, а потому, как поговаривали сведущие люди, искал себе местечко поудобней и потеплей. А своих людей во всех структурах управления у него хватало. – Ты еще не знаешь, кто будет начальником УБОП, – сказал Баранкин.

– Не знаю. Но думаю, что Саенко. Он спит и видит себя большим боссом. А начальник УБОП – это будет сильная фигура. К нему все городские шишки пойдут на поклон. Ладно, поживем – увидим. А пока нам нужно тянуть прежний воз с тем же погонялой. – Если даже ты и прав, то надеюсь, что это будет недолго. – Надежды юношей питают…

Я скептически посмотрел на взволнованного Баранкина. – Слушай, перестань бурчать! – разозлился Славка. – Как старый дед. – Уже перестал. Доволен? – Почти.

Я немного помолчал в раздумьях, а потом сказал:

– Оказывается, и в нашей стране, несмотря на недавние широковещательные заявления высокопоставленных мудаков, имеет место такое нехорошее явление., как организованная преступность. Но ты-то чему радуешься?

Баранкин смутился.

– У нас теперь будут обширные полномочия и возможности, зарплата выше… и вообще…

– Вот именно – и вообще. Да-а, денек сегодня – не соскучишься.

Славка посмотрел на меня с недоумением.

– Ты чем-то недоволен? – спросил он.

– До чего ты догадливый человек. Жаль только, что в твоей башке вместо мозгов солома.

– Какая муха тебя сегодня укусила!?

Я чувствовал, что меня понесло, но не мог остановиться: – Полномочия, возможности… Ды ты представляешь, куда нас задвинули?! – Представляю. – Ни хрена ты не знаешь! Пацан… – Ну вот, ты опять завелся…

– Не опять, а снова. Если до сих пор мы ловили обыкновенных убийц, насильников, маньяков и прочая, у которых за душой обычно ни гроша (за редким исключением), то теперь нас спустили с цепи на денежных мешков и их приспешников. – Так ведь это здорово! Давно пора за них взяться.

– Чудак человек… Слава, у них клыки подлиннее, нежели твои пальцы. Мало того, что они могут купить всех нужных людей с потрохами, так еще и имеют возможность чересчур прытких ищеек совершенно спокойно и бесследно спустить в унитаз, притом чужими руками. Усек, дурашка?

– Усек… – Баранкин помрачнел.

– Вот и смекай, куда нас засунули.

– Так что нам теперь делать? – с жалким подобием улыбки, напоминающей бледную тень от недавнего сияния, спросил Баранкин.

Он воззрился на меня с таким видом, будто я был по меньшей мере древним вещуном-прорицателем, восставшим из степного кургана.

– А я откуда знаю?

– Но ты ведь мой шеф.

– Был. До сегодняшнего дня. А как будет завтра… – Я развел руками.

– Может, откажемся… – сказал Баранкин с несчастным видом.

– Поздно, Анюта, поздно, ревком закрыт, пожалуйте на фронт, барышня. Нас с тобой, сам понимаешь, никто и спрашивать не будет. Поэтому мой тебе совет – не спеши заводить наследника.

– Почему?

– Все очень просто, дружище: купить нас невозможно, свое дело мы знаем туго, работать будем без дураков, а значит, вскоре кому-нибудь встанем поперек горла. Финал нарисовать? – Уволь… Не нужно.

Лицо Славки стало мрачным и задумчивым.

– Хватит меня пугать, – наконец сказал он решительно. – Я тоже хорош… начал труса праздновать раньше времени. – Это не трусость, а инстинкт самосохранения.

– Брось… Твои слова не более чем казуистика. Не знаю, как ты, а я подчинюсь приказу, – сказал решительно Баранкин. – Ну а я – тем более. – Так в чем вопрос?

– Вопрос в моей слабохарактерности. Начальства я боюсь как черт ладана, а потому спорить с ним не намерен. Подставлю безропотно шею под новый хомут и буду тащить воз, пока копыта не отброшу. Что поделаешь, таков удел мента. Служба… Ты сейчас куда?

– Туда же, куда и ты. Сдавать дела.

– Мать честная! – схватился я за голову. – Ведь мне для этого и месяца не хватит. Там у меня такое творится, что сам нечистый ногу сломит.

– Вот и воспользуйся моментом быстренько сбагрить все как есть. К работе в новом отделе приступаем завтра. Все оргвопросы – на контроле у генерала. Так что задержать нас не смогут ни под каким соусом.

– Единственная радость за сегодняшний день…

К вечеру я был свободен, как искатель приключений в дебрях Амазонки: делай что хочешь, иди куда глаза глядят и не думай ни о чем другом, только о еде.