Звери скверны мчались по очарованному лесу, их морды были высоко подняты, а запах магии становился все сильнее. Голод и воля хозяина гнали их вперед — огромные собаки рычали от нетерпения.

Но как только один из них прыгнул на упавший ствол дерева, ветки другого дерева, склонившегося рядом, опутали его лапы. Лапы второго зверя, мчавшегося вдоль тропы, вдруг начало засасывать в грязь. Третий сцепился с кустарником, полным острых как бритва колючек, рвущих даже твердую кожу демона, принося ему страшные муки.

Лес ожил, защищая себя и своего хозяина. Нападение монстров ослабло… но не прекратилось. Огромные когти рвали запутанные ветви, отрывая их от ствола. Другой зверь помог попавшему в болото, таща товарища к твердой земле. От голода и ярости тот, что попал в острые колючки, прорвался сквозь них, израненный в кровь.

Хищники не бросят добычу…

— Шан’до! Что это?

Полубог мельком взглянул на своего ученика, и обвинения не было в его пылающем взгляде.

— Собаки, о которых ты говорил… они проследили за вами.

— Проследили? Невозможно! Был только один, да и тот…

Его прервал Брокс, и сложно было бы его слова назвать утешительными.

— Звери скверны… они – часть темной магии. Где был один… может стать больше, если его хорошенько накормить… я сам видел…

— Погиб друг и страж, — сказал Кенарий, снова обратив взгляд на густой лес. — Он хранил в себе древнюю сильную магию. Но от этого он был лишь его уязвимей к их злу.

Орк кивнул.

— Один стал многими.

Брокс инстинктивно потянулся за спину, но любимого топора там не было.

— Мне нечем сражаться с ними.

— У тебя будет оружие. Быстро, найди упавшую ветку, длиной под топор. Малфурион, будь рядом.

Брокс быстро сделал то, что ему приказали. Он принес полубогу и ночному эльфу массивную ветвь, которую Кенарий приказал положить перед Малфурионом.

— Встань на колени, ученик. Ты тоже воин. Малфурион, положи руки на ветвь, затем пусть он положит свою ладонь на твою руку.

Когда они сделали так, лесной повелитель сказал:

— Теперь, воин, очисть свой разум от всего, кроме оружия. Думай только о нем! Время уходит. Малфурион, ты должен открыть свой разум и позволить его мыслям течь через тебя. Я поведу вас.

Ночной эльф сделал то, что ему сказали. Он очистил свои мысли, как учил его шан’до, чтобы связать себя с орком.

Тут же первородная сила прорвалась в его разум. Малфурион сначала было хотел прервать связь, но потом успокоился. Он принял мысли Брокса и позволил изображению того, что хотел воин, обрести форму.

— Ты видишь оружие, ученик? — послышался голос Кенария. — Ты чувствуешь его?

Малфурион видел. А еще он чувствовал связь орка и оружия, как будто оно было больше, чем просто инструмент, — продолжением воина.

— Проведите рукой по дереву, думай лишь о нем. Пойми зерно природы и верни его, придав желаемую форму…

С рукой Брокса поверх своей, ночной эльф провел ладонью вдоль ветви. Как только он это сделал, то почувствовал, как она смягчилась при прикосновении, а затем изменила облик.

И так появился топор с толстым лезвием, полностью сделанный из дуба. Малфурион посмотрел на получившееся с чувством удовлетворения от того, что создал хорошее оружие, не уступающее потерянному…

Он напрягся. То были чувства орка, не его. Быстро отбросив их, Малфурион сконцентрировался на последнем — кривизне ручки, остроте лезвия.

— Задание выполнено, — прервал его Кенарий. — Вернитесь ко мне…

Ночной эльф отделился от орка. Мгновение они смотрели друг другу в глаза. Малфурион задавался вопросом, ощущал ли Брокс его мысли, но существо с зеленой кожей не подало и виду.

Между ними лежало гладко отполированное творение, сделанное заново по желанию Брокса, хотя ночной эльф сомневался, что такое оружие выдержит больше одного-двух ударов.

В ответ лесной повелитель протянул руки — и внезапно топор оказался между ними. Кенарий осмотрел оружие своими золотыми глазами.

— Пусть взмах его будет, как живой, пусть всегда защищает своего хозяина. Пусть крепко держится в руке, дабы нести жизнь и правосудие. Пусть преумножит силу владельца и сам черпает силу в ответ.

И пока он говорил, синее сияние осветило топор. Лес утонул в свету, добавив блеска творению рук Малфуриона.

Полубог протянул топор орку.

— Он твой. И пусть он хорошо тебе послужит.

С расширившимися от удивления глазами седеющий орк взял дар, взмахнул им, проверяя.

— Равновесие… идеальное! Такое чувство… будто он часть моей руки! Но он же расколется…

— Нет, — прервал его лесного повелитель. — На нем мое благословение. Ты поймешь, что он сильнее, чем любой сделанный смертным топор. Можешь мне поверить.

Что касается ночного эльфа, оружия у него не было, и, в отличие от Брокса, он его и не хотел. Несмотря на знание, что демонические животные питаются магией, он все же считал, что заклинаниями победить их у него шансов больше, чем оружием, с которым он обходился довольно посредственно. У него уже были некоторые идеи относительно того, как использовать свой талант так, чтобы он же и не стал причиной его поражения.

И так, трое стояли лицом к приближающемуся врагу.

Кошмары недавнего прошлого Ронина дали о себе знать, но теперь они были из плоти и крови. Звери скверны, предвестники Пылающего Легиона, были в мире смертных. Может, далеко впереди уже были бесконечные ряды рогатых огненных демонических воинов?

Крас постарался на славу, рыжеволосый волшебник действительно боялся изменить прошлое. То, что казалось победой, могло стать концом того будущего, которое они знали. Чтобы сохранить жизни тех, кого он любил, Ронин должен был ничего не делать. Вообще.

Но как только первый зверь прыгнул на поляну, все его благородные побуждения как рукой сняло.

Вокруг полубога загрохотал гром, как только он шагнул навстречу зверю скверны. Топот его копыт сотрясал землю и покрывал ее трещинами. Он взмахнул обеими руками, и, как только они встретились, сверкнула молния.

Кенарий выпустил из рук прямо в демона нечто, что было похоже на маленькое солнце. Возможно, полубог только проверял своего врага или же недооценил его. Зверь протянул свои щупальца и, вместо того, чтобы умереть от него… демон с легкостью всосал заклинание Кенария.

Зверь скверны покачнулся, замерцав… и внезапно там, где был один, стало двое.

Они прыгнули на владыку оленей, цепляясь за него и пытаясь высосать из него магию. Одной рукой Кенарий схватил пса, демон безумно извивался и рычал, но полубог держал его высоко в воздухе. Другой же, вцепившись в плечо, своими щупальцами пытался дотянуться до тела полубога. Трое сражающихся сошлись в неистовом вихре.

«Они никогда такого не делали! — сам Ронин никогда не сталкивался со зверьми скверны, но ему приходилось изучать их трупы и прочесть всю информацию, собранную о них. Он слышал несколько рассказов о псах, размножающихся, пожрав магию, но этот процесс, как говорили, был медленным, трудным. — Должно быть, древняя магия полубога и леса… настолько велика и сильна, что существа стали от нее еще ужасней…»

Он дрожал, зная, что магия всегда была его лучшим оружием. Он мог сражаться лоб в лоб, да, но у него не было меча, и он сомневался, что сейчас Кенарию было до того, чтобы сделать его. К тому же, против этих существ, его навык владения мечом был, мягко говоря, довольно скромен. Ронину нужна была магия.

Когда Кенарий принес Краса и его к кольцу, Ронин не мог произнести ни одного заклинания. Лесной повелитель создал чары, держащие энергию обоих "гостей" под контролем. Однако Ронин чувствовал, что чары были сняты, когда Кенарий осознал всю серьезность их положения. Полубог не собирался причинять волшебнику вреда; он действовал исключительно из беспокойства о лесе.