Она никогда не была поклонницей женского общества. А тут ещё возможность раскрыть себя, нависшая над ней, как топор.

— Я испекла сырные печенья, ночные смены обычно спокойные, новых не привозят и вообще…. Будем пить чай с печеньем всю ночь с перерывами на обход…. Правда, здорово! — и она, улыбаясь во все зубы, протянула Дилии рукотворное лакомство.

Хрупкая, идеально сложенная фигура девушки производила впечатление. Хотя в красно-белой форме стражей она смотрелась довольно нелепо. Одеяние явно было ей велико. Синеглазая шатенка с длинными волнистыми волосами и точёными чертами лица, казалась потомком «ройдов», и только более крупный размер и отсутствие крыльев заставляли в этом усомниться.

Девушка по своему обыкновению принялась щебетать о своём избраннике, мечтательно закатывая глаза, улыбаясь глупой улыбкой и вздыхая так, что её маленькая грудь на долю секунды становилась заметной.

Дилия старалась реагировать соответственно услышанному, но её волновало другое. Она знала, что вскоре иллюзия спадёт и тогда весь план обречён на провал. Был только один выход, но казематы не давали настроиться на нужный лад. И тут Дилия вспомнила напутствие Халфаса: отпустить на волю свой дар, прислушиваясь к интуиции. Дилия задумалась, пропустив мимо ушей несколько душещипательных деталей любовной истории. Лерайе нахмурилась и, надув губы, заныла:

— Тебе неинтересно, ты меня не слушаешь…

Дилия живо нашлась что ответить, так как к этому моменту план в голове уже созрел, и заговорила виноватым голосом:

— Лерайе, дорогая, прости меня, я просто послушала тебя и вспомнила о своей неразделённой любви, и мне стало так грустно.

Состроив правдоподобную гримасу, Дилия выдержала паузу.

— О боже, я такая дура, прости меня, я думала только о себе…. Расскажи мне, и тебе станет легче, — с сопереживающим выражением лица протянула девушка.

— Я пришла на службу не просто так, я влюблена в нашего командира Хауреса. Лишь для того, чтоб изредка видеть его, я здесь, но он не замечает меня.

От этой слёзной истории Дилию слегка замутило, но её собеседница, похоже, прониклась её душевными муками.

— Дорогая, мне так жаль… Может, я могу тебе помочь?

— Я не вправе просить тебя об этом, — бросила Дилия, выдавливая слёзы, но те не выходили.

— Говори, я хочу помочь тебе.

— Да, пожалуй, я бы хотела остаться с ним наедине, но у нас служба, я не могу просить прикрыть меня.

— Дорогая, я умоляю тебя, позволь мне помочь тебе.

— Ну если так, то я не вправе тебе мешать. Я пойду…

Дилия поспешно вышла из служебки и направилась в кабинет командира.

По дороге она обратила внимание на слегка мерцающие руки и поняла, что время иллюзии кончается. Патрулировали тюрьму несколько отрядов, сменяя друг друга на обходах. Это было для неё самым опасным — стоило ей потерять иллюзорную форму и наткнуться на стражей, и возвращение в камеру было гарантированно, а расписания патрулирования не было в открытом доступе.

Вскоре она зашла в кабинет Хауреса.

— Есть вопросы, госпожа Белия? — поинтересовался он.

— Да, господин, у меня есть один вопрос.

Дилия подошла к светильнику и, открыв дверцу, задула свечу. Из источников света остался только один на верхней полке шкафа.

— И какой у вас вопрос? — с некоторым удивлением полюбопытствовал он.

— В ночные смены предусматривают перерыв? — спросила Дилия, подходя к нему вплотную, и провела пальцами по его руке.

Хаурес усмехнулся, привлекая её к себе, и ответил: — Я готов рассмотреть предложение прямо здесь и сейчас.

Он подсадил Дилию на стол, заваленный документами, и задрав подол, погрузил руку между её ног. У Дилии в голове промелькнули сладостные моменты их первой встречи, дыхание участилось.

— Ты влажная, очень влажная.

Его пальцы заскользили по её расщелине, мягко касаясь клитора. Потом он проник в неё пальцем, и она застонала, ощущая нахлынувшие волны возбуждения, возвращающие ей силу.

— Нравится, когда тебя так трогают?

— Да. — выдохнула Дилия.

— Я буду трогать тебя ещё больше.

Он добавил ещё один палец и начал чередовать вращение с погружением, ускоряя темп. При этом большой палец не забывал о своей задаче, то и дело приближая избранную к краю. Желания поглотили её затягивая в водоворот плотских наслаждений, и она абсолютно растворилась в трепетном предвкушении. Он не позволил ей остыть, буквально поймав её губы. Язык Хауреса вторгся в рот, скользнул по небу горячей, влажной лаской. Дилия вздрогнула, когда следом за этим он жёстко вошёл в истекающее соками лоно. Она обхватила его ногами, принимая глубоко и неистово. Противостояние собственному голоду всегда терпело неудачу, чувственность и безупречный инстинкт Дилии неизменно брали верх. Хаурес, не останавливаясь, прижал губы к её уху и зашептал:

— Знаешь, что я намерен с тобой сделать? Мои руки проникнут под твою одежду, лаская твою грудь, сдавливая соски, легко пощипывая, пока они не станут твёрдыми, чтобы потом я мог сжать их губами, покусывая.

Он, выскользнув из неё, продолжил скользить между её чувственными складками.

— Я порву твою форму. Пальцами буду ласкать тебя между ног и играть с твоим набухшим комочком, пока ты не начнешь задыхаться от желания. Потом я выпью твой сок, слизав всё до капли. После этого ты будешь всегда влажной и готовой для меня.

Дилия явно представила всё, что он говорил. Возбуждение дошло до предела, разливаясь жаром и вызывая неуправляемую дрожь. Никто не говорил с ней вот так. Эротические картины всплывали в голове, подталкивая к бурному оргазму, которому, казалось, не будет равных. Разум помутился, а тело расслабилось. Он рванул избранную к себе и снова поцеловал, заставляя задыхаться от страсти.

Внезапно Хаурес толкнул её и, когда спина оказалась на столе, раздвинул ноги партнёрши и сильно прижался своей возбуждённой плотью к лону. Томящее желание затрепетало в животе. Влажное горячее возбуждение наполнило чувственным восторгом, плавно переходящим в порочное удовольствие, усиленное ощущением опасности. Это она никогда не могла понять и контролировать, а может, и не хотела. В объятиях страсти она никогда не испытывала пресыщения, всегда оставалось что-то неизведанное, неиспробованное. Дилию всегда приводили в восторг мысли об этом бесконечном поиске недостижимого.

Хаурес опять проскользнул в неё, Дилия прикусила губу, сдерживая стон.

— Не молчи, твой голос мне нравиться, — прошептал он, наращивая темп. — говори…

Он опять провёл пальцем по клитору, так что она едва не кончила, Дилия застонала, когда необходимое освобождении опять было отсрочено.

— Скажи сейчас, не молчи.

— Сильнее, — прошептала она.

По мере того, как его движения становились интенсивнее и сильнее, волны приближающегося экстаза накатывали всё чаще. Дилии показалось, что на мгновение она лишилась зрения, и слуха, и восхитительный оргазм окутал её.

Оба обмякли. Дилия, ещё лёжа на столе, взглянула на свои руки. Всё нормализовалось. Она вздохнула с облегчением и, потрепав его по волосам, прошептала:

— Мне очень понравилось, но надо идти.

Он поднял голову, уютно устроившуюся на её груди, и прошептал:

— Я узнал тебя, Дилия…

— И…? — взволнованно спросила она.

— Всё останется между нами. Тайна, — он хитро улыбнулся и прибавил: — Твой муж — номер триста сорок.

— Огромное спасибо! — просияв, воскликнула Дилия.

— Не благодари, — широко улыбаясь, ответил Хаурес.

Дилия быстро шагала вдоль бесконечных дверей, вскоре она уже стояла возле камеры Эйрика. Набравшись смелости, она вошла. Дилия увидела скорчившегося в грязной луже на полу человека. Дыхание перехватило, она боялась, что это тело принадлежит покойнику. Дилия, не отрывая глаз, смотрела на Эйрика, ожидая хоть малейшего признака жизни. Он слегка шевельнулся.

Присев рядом, она коснулась его плеча, Эйрик отшатнулся и попытался приподняться. Дилия поднесла светильник к его лицу и ужаснулась. Один глаз заплыл полностью, с волос по лицу стекали струи грязной воды, смешанной с кровью. Запах был просто убийственным. Клочья одежды прилипли к иссекающим его плоть ранам. Дилия встала и, оторвав широкую ленту от рубахи, снова опустилась на колени возле Эйрика. Она хотела стереть кровь с его лица, но он отпрянул.