— Ты знаешь, что такое кишки? — ответил Пабло, открывая небольшую дверцу на животе скульптуры.

— Конечно, знаю, — немного озадачено сказала девочка. — Кишки... Они... находятся внутри...

Алиса не могла заставить себя произнести это слово. Она с облегчением вздохнула, когда Огден сам ответил на поставленный вопрос:

— Вот именно! Кишки находятся внутри! Например, корова имеет кишки. И коровий напиток называют молоком. Но если мы говорим о курином напитке...

Пабло резко распахнул скрипучую дверцу на животе скульптуры.

— ...То речь идёт о кишках цыплёнка!

— Фу-у! — завизжала Алиса. — Как противно!

В животе скульптуры лежало месиво из плоти и крови.

— Так питается мой тербот, — пояснил Пабло Огден. — Ну, ладно, девочка, скажи, что ты думаешь об этом шедевре? Выскажи своё честное мнение.

— Такой шедевр мог бы сделать школьник пятого-шестого класса!

— О, спасибо, Алиса! — произнёс неуклюжий скульптор. — Да, на такое способны только дети! Именно это впечатление я и старался передать. Лишь обучаясь в пятом-шестом классе, мы действительно находимся в гармонии со своими грёзами. Понимаешь, художник, должен путешествовать во времени. Он должен снова стать мечтающим ребёнком.

— Вот-вот, мистер Огден, — прервала его Алиса. — Я как раз пытаюсь сделать это. Вернуться обратно в прошлое время. Пожалуйста, покажите нам с Салией выход из сада.

— Ты хочешь увести отсюда Салию? — с испугом спросил Пабло. — Но это принципиально невозможно! Кто позволит терботу покинуть лабиринт? Змеи задушат вас за такие помыслы! Существуют предписанные правила. Нет, нет и ещё раз нет! Терботы ограничены территорией сада. Даже моё последнее и величайшее творение, Джеймс Маршалл Хендринкс — даже он обречён на неподвижность, как только змеи доберутся до него. Тербот не может выходить за пределы сада. Это непреложная истина.

— Пабло, — спросила Салиа, — зачем ты сделал такую ракетку?

— Она немного похожа на шумовку, — ответил Огден, — но на самом деле является гитарой... хотя вместо гитарных звуков издаёт ужасный шум.

— Это гитара? — со смехом воскликнула Салиа. — Ты шутишь!

— Сейчас сама увидишь, — сказал Пабло и сунул теннисную ракетку в вытянутые руки мистера Хендринкса. — Теперь дадим Джимми термический элемент сознания.

Отвинтив пару болтов, он вскрыл макушку черепа неподвижной скульптуры, затем открыл ящик верстака и вытащил оттуда садовым совком большую горсть рыхлого чернозёма.

— Вот они, мои красавчики!

Пабло высыпал совок земли в голову тербота.

— В этой почве находятся компьютермиты? — спросила Алиса.

— Миллиарды и паблолиарды! Самые крошечные компьютермиты во всём мире! Моё собственное изобретение. Теперь смотрите...

Огден закрыл череп с громким лязгом, щёлкнул переключателем на шее тербота, и...

Ничего не произошло. Джеймс Маршалл Хендринкс не шевелился.

— Нужно немного подождать, пока мозги разогреются, — со вздохом пояснил скульптор. — Неужели в термитник пробрался чурвь? Давай, милок, не подведи.

— Пабло, мы должны выбраться из сада, — воспользовавшись паузой, сказала Салиа. — Алисе позарез нужно вернуться домой.

Не обращая внимания на настойчивую просьбу девочки, Огден потряс Джеймса Маршалла за куриные локти.

— Мы с Алисой прибыли из прошлого, — настаивала Салиа. — Если нам в скором времени не удастся вернуться домой, то будет слишком поздно...

— Слишком поздно? — передразнил её Пабло. — Слишком поздно для прошлого?

Он на секунду отвернулся от любимого детища.

— Как кто-то может опоздать в своё прошлое?

— Алиса — девочка, — ответила Салиа. — Когда ты в последний раз видел девочку?

Пабло задумчиво посмотрел в глаза Алисы и печально ответил:

— Годы и годы назад. Почти вечность. С тех пор, как на нас обрушилась генофилия.

— Неужели гемофилия привела к массовой гибели девочек? — спросила Алиса.

— Генофилия, а не гемофилия, — поправил её скульптор. — Глупышка! В слове "генофилия" используется буква "н".

— Просто в устной речи буква "м" часто слышится как "н", — едва сохраняя терпение, сказала Алиса.

— Почему ты не можешь дослушать до конца? Генофилия была ужасной эпидемией, которая уничтожила человеческий вид и перемешала его с различными животными.

— Как в случае капитана Хламизмата? — спросила Алиса.

— Да, как в случае челобарсука. Ты одна из последних. Неразбавленный вид. Чистая линия. Так что пользуйся этим. Если только ты действительно девочка.

— Как вы смеете? — возмутилась Алиса. — Я-то точно настоящая. Это мне нужно спросить, являетесь ли вы мясником, как гласит табличка над вашей дверью? Лично я подозреваю, что вы вообще не мясник!

— Я был мясником в свои юные годы, — мечтательно ответил Огден. — Но потом мне надоело резать зверюшек, и я решил перейти в антимясники.

— А что они делают? — спросила Алиса.

— Не можешь догадаться? — спросил Пабло, закрывая дверцу на животе Джеймса Маршалла Хендринкса. — Антимясники — это мастера костей и плоти, воссоздающие живые создания из их отделённых частей.

— Минутку, мистер Огден! — закричала Алиса (заметив что-то крохотное в потрохах скульптуры). — Пожалуйста, не закрывайте живот Джимми! Мне кажется, там кое-что моё!

Она сунула руку в мягкое и сырое нутро тербота и, содрогнувшись от хлюпающих звуков, вытащила небольшой кусочек фигурно вырезанного картона, который лежал немного к северу от печени и почек.

— Это паззл из моего зоопарка, — рассмотрев картинку, сказала девочка.

На картинке изображались глаза и клюв цыплёнка (хотя Алиса не понимала, зачем кому-то понадобилось помещать в Лондонский зоопарк такую ничем не приметную домашнюю птицу). Она добавила этот предмет к трём другим фрагментам, которые хранились в кармане её передника.

— Вот, наверное, почему Джимми так медленно оживает, — догадался Огден. — Этот инородный предмет в его животе замедлял процесс пробуждения.

И действительно! Сразу после его слов странная скульптура продемонстрировала первые признаки жизни. Веретенообразные члены существа спазматически задёргались в каком-то чахлом танце.

— Алиса, милая! — закричал обрадованный Пабло. — Ты вылечила моё детище! Как мне отблагодарить тебя?

— Верните меня домой, — без промедления ответила девочка. — Доставьте меня в 1860 год.

— В таком случае мы направляемся в прошлое! — объявил скульптор Пабло и начал дёргать какие-то рычаги, торчавшие из пола.

Эти рычаги привели в движение жуткое количество стальных тросов, которые тянулись к шкивам, закреплённым на потолке, и исчезали в отверстиях, прорезанных в полу.

— Держитесь крепче, друзья! — прокричал Пабло сквозь нараставший лязгающий шум.

Внезапно садовый домик встрепенулся!

Он начал бессистемно содрогаться, затем вдруг стремительно поднялся вверх и воспарил над садом. Алису швырнуло на пол. Салиа и Джеймс Маршалл Хендринкс отлетели к стене.

— Что происходит? — цепляясь за верстак, закричала Алиса.

— Наш домик решил прогуляться, — ответил Пабло. — Сейчас он удлиняет ноги.

Огден яростно сражался со штурвалом, разворачивая строение в другую сторону. В полу имелся люк с небольшими отверстиями, через которые в комнату просачивались струйки дыма.

— Не бойся, Алиса, — сказал скульптор. — Это пар от коленных суставов. Можешь посмотреть.

Он открыл люк, и девочка, взглянув в отверстие, увидела живые изгороди, которые мелькали далеко внизу со всё нараставшей скоростью!

— Ой! — закричала Алиса.

(Она имела на это полное право, потому что мгновением раньше садовый домик сильно накренился набок, и Алиса покатилась к люку.)

— Ой-ой-ой! — ещё раз закричала девочка.

(Она имела на это тройное право, потому что выпала из домика!)

(А сад был далеко внизу...)