Алиса попыталась представить себе барсука, тащившего кучу земли по улицам города. Но, как бы она ни старалась, у неё ничего не получалось.

— Говорят, что если собрать термитов в достаточно большой куче, то их коллективный разум будет равен человеческому уму, — заявил капитан. — Судя по моим просчётам, это потребует...

— Вы, наверное, хотели сказать "расчётам", — перебила его Алиса.

— Если ты помнишь, я авосеолог, — сварливо заметил Хламизмат. — Разве труд авосеолога можно назвать расчётами? Нет и ещё раз нет! Я делаю просчёты на авось, и, согласно моим данным, компьютермитник, равный по разуму обычному человекоуму, будет таким же большим, как весь наш мир! Я только одного не понимаю — как тебе удалось забраться внутрь кучи?

— Я просто оказалась там, — ответила Алиса, немного ошеломлённая математическими выкладками капитана. — Вы не могли бы сказать мне, сколько сейчас времени?

— Без проблем, — произнёс Хламиздат и, отдёрнув левый рукав рубашки, приоткрыл наручные часы, закреплённые на его запястье. — Сейчас семь минут шестого.

— О Боже! Я пропустила послеобеденный урок по грамматике!

— Нет, ты не пропустила его. Сейчас шестой час утра.

— Утра?

— Совершенно верно. В утренние часы я делаю лучшие из своих просчётов. Но, может быть, ты пропустила послезавтракочный урок? В наши дни многие дети обучаются чтению по наклейкам на банках с джемом.

— А какой сегодня день? — спросила Алиса.

Капитан отдёрнул правый рукав рубашки и приоткрыл вторые ручные часы, закреплённые на другом запястье.

— Сегодня четверг, — ответил он.

— Какой четверг? Сейчас должно быть воскресенье!

— Да, всем нам хочется, чтобы воскресенье наступало каждый день, однако это, увы, невозможно.

— Какой сейчас месяц? — спросила Алиса.

Челобарсук приподнял правую штанину. На его лодыжке крепились третьи часы.

— Сейчас у нас в продрогшем Манчестере унылое двадцать четвёртое ноября.

— Ну, хоть в этом вы правы.

— Конечно, прав. Мои ножные часы всегда идут точно.

— А скажите, пожалуйста, какой теперь год? — смутившись, спросила Алиса.

Хламизмат сверился с четвёртыми часами, которые крепились на его левой лодыжке.

— Естественно, 1998.

— 1998? — вскричала Алиса. — Ой-ой-ой! Похоже, я очень сильно опоздала на урок. Бабушка позвала меня в 1860 году, а я всё ещё не добралась до письменного стола. Что же мне делать?

— Ты говоришь, что покинула Дидсбери в 1860 году? Значит, с тех пор прошло... Хм! Так сразу и не сосчитаешь. Может, у тебя получится?

Алиса попыталась посчитать, но тоже не смогла.

— Не важно, — сказал капитан. — Я могу спросить у кучи, сколько лет прошло с тех пор.

С этими словами Хламизмат взял пинцет и начал переставлять термитов, которые ползали по земле. Расставив их так и сяк, он велел насекомым вернуться к королеве.

— Через пару минут мы получим ответ, — пообещал челобарсук.

Затем он занялся тем, что лежало на его столе рядом с термитником.

— Ой, какая путаница, — подойдя к нему, закричала Алиса.

Она с изумлением следила за действиями капитана.

— Путаница, говоришь? — не отведя глаз от стола, произнёс Хламизмат. — Это очень хорошо!

— Тут нет ничего хорошего. Путаница — она и есть путаница!

— Всё запутанное великолепно!

— Вы тоже собираете паззлы? — посмотрев через его плечо, спросила Алиса.

— Это не паззлы, — проворчал капитан. — Это паззлозавры.

— А в чём здесь разница?

— Паззлы — это наши современники, наделённые эстетикой и смыслом. А паззлозавры — это примитивные и неразумные предки составных картинок.

— Смотрите! — воскликнула девочка. — Ни один из этих кусочков не подходит к другим. Из них невозможно составить целое.

— Именно. Их совокупность создаёт ничто. Видишь ли, я авосеолог. Мне нравится верить, что мир порождается из хаоса. Я изучаю странные связи, которые приводят мир в действие. Разве ты не знаешь, что взмах крыльев южно-американского чурвячка может вызвать конеаварию в Англии?

— Нет, я не слышала об этом, — призналась Алиса. — Фактически, мне даже не известно, что такое конеавария. Но я точно знаю, что у червей не бывает крыльев.

— Не бывает? — спросил челобурсук. — А как же они тогда летают?

— Черви не летают. Черви извиваются.

— Значит, не летают? Прекрасно! Так даже лучше! Один извив южно-американского чурвя вызывает конеаварию в Англии. Да здравствует хаос! Восхитительный хаос! А это ещё что такое?

Хламизмат приподнял пинцетом фигурно вырезанный кусочек картона.

— Фрагмент какой-то составной картинки, — выкрикнул он. — Кусок, который сложится, если его поставить в нужное место. Нет, мы не можем иметь его. Ни в коем случае!

Он сунул паззл под микроскоп.

— Кажется, часть барсучьей головы.

— Это кусочек из моей составной картинки, — сказала Алиса.

— Чудесно! А то я испугался, что мои паззлозавры начали набираться разума и смысла.

Девочка взяла из лапы капитана отыскавшийся паззл и положила его в карман передника.

— Знаешь, когда я впервые увидел тебя на термитной куче, то подумал, что ты чурвь, — признался Хламизмат.

— Я не червь, — ответила девочка.

— А кто говорит, что ты червь? Я сказал, что спутал тебя с чурвячком.

— Почему вы всё время вставляете "у" в это слово?

— Потому что оно означает Чрезвычайно-Уникальное Разрушительное Воздействие. Понимаешь, Алиса? Наименование, созданное из случайных слов, было выдавлено, как клубничный сок. Такая операция называется "сокращением".

И тут Алиса, улучив момент, спросила капитана о том, кем были гадоначальники.

— Это скользкие и изворотливые фигляры! — проворчал челобарсук. — Гадоначальники являются комом ненасытных аспидов, которые шипят и корчатся в городской ратуше. Они ежедневно придумывают странные законы, направленные против горожан и окружающей природы. Однако природа следует своим законам, которые, как ты, возможно, уже догадалась, описываются авосеологией. Гадоначальники считают меня возмутителем спокойствия, как будто их спокойствие зависит от меня. Но нет! Это вселенная отвергает застой и разрушает его. Я же просто созерцатель таких возмущений. Тем не менее, змеи заявили, что славный капитан Хламизмат виновен в головоломном убийстве.

— Разве можно убить головоломку?

— Ах, ты глупенькая девочка! Впрочем, обвинение гадоначальников тоже очень глупое. Я говорю об убийстве, в котором части тела несчастной жертвы переставляются как паззлы. Заметь, как паззлы, а не как паззлозавры! Сама подумай, какой мне интерес возиться с паззлами? Это логические составные картинки. Они скучны мне до зевоты. Но ведь змеям ничего не докажешь. Скользкие подонки! В гробу я видал таких начальников! Они решили, что паучонка убил я. Представляешь! А мне это надо? Я всегда любил пауков!

Капитан обернулся и с умилением посмотрел на (довольно жуткого и большого) паукообразного насекомого, который плавал в банке с формалином среди прочих "разнообразных объектов".

— Тебе незачем знать ужасные подробности, девочка. Достаточно сказать, что я, капитан Хламизмат, абсолютно неспособен на такое преступление. Ах, почему меня подвергают такому остракизму?!

— Это дело как-то связано с раками?

— Да нет же! — закричал челобарсук. — Не с раками, а со змеями, которые тоже не прочь посвистеть! Алиса, ты просто должна понять, что я не мог убить паученка?

Взглянув на ощетинившуюся шерсть негодующего челобарсука, девочка кивнула головой в знак согласия. Хотя, возможно, она пыталась увернуться от перхоти, которая белым облаком посыпалась с волос капитана. (О, милая, я не хотел говорить тут о перхоти, но всё-таки сказал о ней. В своём преклонном возрасте я быстро устаю. Похоже, мне пора идти в постель. Смотри, как уже поздно! Я думаю, что для одного ничем неприметного дня написано вполне достаточно. Увидимся утром, моя тыквочка...)

Хррррррррррррррррррррррррр