– Именно. Откуда?

– Не помню, еще в Аст Ахэ кто-то сказал… Вот что я тебе скажу: воплощайся. Не дожидайся, пока заставят – а они заставят. Зачем тебе нарываться?

– Это я слышу от Валы-мятежника?

– Ты умеешь быть гибким – называй это как хочешь. Не всегда проще идти напролом. У тебя есть цель, а добиваться цели ты умеешь.

– Ну и куда я сунусь? Мне надоело служить…

– В крайнем случае, назовись учеником Намо или Ниэнны. Или Ирмо. Они не будут дергать тебя. Ирмо мечтателен, Ниэнна не злая, а Намо, похоже, уже проникся к тебе приязнью. А там…

Раздались шага. Аллор обернулся. На пороге стоял Намо.

– Приветствую тебя, Намо, – сказал он вслух.

– Удачи тебе, Вольнодумец, – послышался в сознании голос, которому почему-то хотелось доверять.

– О чем задумался? – спросил Намо.

«…В мысли лезть не пытается», – отметил Аллор про себя.

– Так… Осмысливал прочитанное – грустно. Не смог я в свое время понять Гортхауэра… Может, он был бы хоть немного другим…

– Ты тоже был другим. Да и вряд ли тебе это могло быть по силам…

– Учитывая, насколько мне было на всех наплевать, кроме собственной персоны…

– Не верится. Может, ты наговариваешь на себя?

– Хочешь, поройся в памяти – той, нуменорских времен?

– Не боишься, что лишнее вычитаю?

– Мне показалось, что доносы – не твоя стихия…

– Спасибо. Что же, прикрой глаза…

Намо положил руку на голову призрачного майа и углубился в тайники памяти. За секунду до этого Аллор попытался облечь недавний мысленный диалог в форму размышлений – мало ли что пригрезиться может…

Перед Намо проходили картины Нуменора. Роскошные замки, море, сверкающие мрамором пристани… Рабский труд за блестящими фасадами, утонченный разврат, почти невинная – по степени невосприятия ее как чего-то из ряда вон выходящего – жестокость. Странные не то игрища, не то действа – вызывающие, бесшабашные. Стражники, разгоняющие дерзких, – и они же, униженно извиняющиеся: «…Простите, ваша светлость, не признали». Картины, полные странных тварей, линии – в них какая-то болезненная жесткость… Менельтарма, усеянная причудливо одетой публикой, пьяной и одурманенной, пытающейся изобразить нечто, напоминающее поклонение Валар. Горы фруктов, пьяные голоса, исполняйте хвалебные гимны вперемешку с чуть ли не уличными куплетами. Красивые, но какие-то безумные танцы. Среди бешеной пляски мелькает лицо со знакомой насмешливо-надменной улыбкой. Холодные, опустевшие от дурмана глаза… Помпезный храм – толпы жертв, кровь, льющаяся в золотые чаши, изящный серп, перерезающий горло. Палец, на котором простое, но элегантное кольцо с обсидианом, окунается в кровь и скользит к узким, чувственно изогнутым губам. Высокомерно-отстраненно взлетевшие брови. Брезгливая гримаса. Мрачный взгляд Золотоликого… Причудливые оргии. Фигуры, летящие с башен… И наконец усталый, потрепанный жизнью человек, распростершийся у ног нечеловечески красивого создания в окружении темных силуэтов…

Намо прекратил чтение: в конце концов, сколько можно копаться – захочет, сам еще что-то расскажет.

Взглянул на Аллора – тот сидел, опустив голову. Почувствовав взгляд Валы, поднял глаза:

– Располагающая личность, не правда ли?

– Сейчас ты иной. И нечего тебе сидеть тут как в заточении: из тоски это тебя не вытащит, к цели – не приблизит. С плотью ты обретешь новые силы, и может, кто-то еще в Валиноре постарается тебе помочь. А жить можешь у меня, если захочешь, – хоть здесь. Правда, это было некогда местом заключения Мелькора – но тебя это, похоже, не смущает? Впрочем, ты чем-то напоминаешь его… Так или иначе, я буду рад помочь.

– Отчего же?

– Не знаю пока. Какое-то предчувствие…

– Наверное, ты прав. Хватит отсиживаться – будь что будет. Я смогу сделать это сам?

– Я подскажу. Сосредоточься, вспомни себя. Готов? Произнеси заклятие образа – повторяй за мной.

Аллор повторял странные слова, казалось, рождавшиеся в глубине сознания, кажущиеся удивительно знакомыми. Что-то менялось, возвращались ощущения. Хорошая зрительная память услужливо вызывала к жизни многочисленные отражения в зеркалах – все отчетливей.

– Ну вот, теперь – закрепление… – донесся голос Намо.

Произнеся заклинание, Аллор открыл глаза. Вокруг все неуловимо изменилось: он давно уже не видел – так. И волна забытого навалилась, закрутила его, как обрывок пергамента. Резанул легкие воздух, холодным дуновением сквозняка обожгло кожу, тело словно вырезали из окружающего пространства… Даже тусклые цвета и приглушенные звуки старой темницы обрушились на голову градом пестрых осколков.

Майа снова зажмурился и сжался в комок на полу, стиснув руками виски.

Впрочем, спустя мгновение он уже вполне овладел собой и встал. Комната качнулась перед глазами, и майа оперся о край стола. Намо хотел поддержать его.

– Спасибо, я справлюсь… – Аллор стоял перед ним, непринужденно облокотившись на спинку стула, – нагота, похоже, нуменорца не смущала. Намо усмехнулся:

– Как себя чувствуешь?

– Чувствую… вот именно: чувствую. А… зеркала здесь нет?

– Отчего же. – Вала указал на стоящий в углу овал. Это и впрямь было зеркало, только пыльное. Да и будь оно чистым, новоиспеченный майа до этого момента не углядел бы там ничего – по известным причинам. Аллор придирчиво осмотрел себя, словно примерял обновку. Удовлетворенно кивнул:

– Похож…

– Ты не польстил себе, – улыбнулся Намо. – Впрочем, это было бы нелегко.

Бывший человек действительно был красив необычной, несколько болезненной красотой – изящно-хрупкая, стройная фигура, узкое лицо с заостренными аристократическими чертами, несущими печать утонченного вырождения, хищно и в то же время иронично изогнутые губы, причудливо изломанные брови, временами придающие лицу выражение высокомерного удивления, и – приподнятые к вискам глаза, похожие на редкий камень, меняющий цвет от светло-голубого до почти фиолетового, кажущиеся холодными и насмешливыми, чуть прикрытые веками и длинными густыми ресницами. Пышные, волнистые черные волосы облаком окутывали голову, падая на плечи. Кровь Перворожденных ясно читалась в облике последнего нуменорца.

– Честно говоря, всю эту новообретенную роскошь не мешало бы прикрыть… – все же чуть смущенно проговорил Аллор.

– Ой, да, я как-то задумался… – Намо тряхнул головой. – Ты же в первый раз это сделал… И в последний, я надеюсь. – Как будто тень пробежала по лицу Валы.

– Тирзэ! – позвал он. На зов в проеме двери возник майа. Острыми линиями лица он походил на Намо, только волосы были вьющиеся, с золотистым отливом.

– Он? – вопросительно глянул Тирзэ на Намо. Тот утвердительно кивнул.

– Проводи к себе и подбери, пожалуйста, что-нибудь из твоего гардероба. Заходи потом ко мне, – кивнул Вала Аллору.

– Непременно, – улыбнулся тот в ответ.

Тирзэ махнул рукой, приглашая следовать за собой. Они прошли рядом длинных коридоров, углубляясь в чертоги Мандоса, и наконец приблизились к небольшой двери. Тирзэ открыл ее, и они оказались в просторном помещении.

– Добро пожаловать! – обвел он шутливо-хозяйским жестом покой, обставленный скромно, но со вкусом. Стол был завален бумагами и рисунками, на стенах висело несколько ковров, сюжет некоторых изображений показался Аллору знакомым – прочитанным навеяно, что ли?

Тирзэ тем временем принес ворох одежды – цвета были вариациями пурпурно-фиолетового – гамма Намо. Неторопливо порывшись, Аллор выбрал свободную рубашку с прямым вырезом, узкие штаны и мягкие остроносые сапоги чуть ниже колена. Наборный пояс с серебряной пряжкой завершил наряд майа. Одеяние элегантно сидело на нем, делая сходство с эльфом еще более разительным. Непривычным было отсутствие оружия, – словно поймав его мысль, Тирзэ виновато улыбнулся:

– У меня ничего нет.

– И не надо. Такие вещи как деталь костюма не подбирают. Понадобится – найду. – Улыбка смягчила нечто надменное, почти хищное, скользнувшее по лицу Аллора, и Тирзэ не мог не улыбнуться в ответ.