— Заедем в банк с утра? — Мурлыча мотив известной песни, расчесывала Лилия волосы, полулежа на моей постели в фривольно распахнутом халатике.

Так, с утра министр будет вытирать ноги об мое начальство, значит, что-то около часа у меня гарантированно есть. Можно съездить.

— Было бы неплохо, — одобрил я, пытаясь одной рукой застегнуть пуговицу на рукаве своей рубашки. — Весьма неплохо, — автоматически повторил я, залипнув на виды, открывающиеся с кровати.

— Счет откроем или наличными?

— А? — Опомнился я.

— Фунты тебе в рублях наличными или переводом?

— Переводом, — отвернулся я чуть к окну для надежности, иначе никакого делового настроя.

Тут еще, понимаешь, акула банковской сферы под боком — отвлечешься и все, без штанов оставит.

— Кстати, а где мои джинсы? — огляделся я в комнате.

— На кухне остались, — фыркнула Лилия. — Мы ими вчера коньяк вытирали.

— Это мы опрометчиво сделали, — покаянно вздохнул я.

Кто же знал, что стол будет так раскачиваться.

— У тебя они только одни? — Удивилась она.

— У меня их много, — гордо не стал я уточнять количество три.

Вообще, всегда считал, что наличие в доме хозяйки позволяет экономить на одежде, а на практике выходит, что нужно докупать еще одну пару. И футболку приобрести — длинную, но узкую, полупрозрачную такую… Тапки еще. Халат — да демон с ним.

— А сумма какая будет? — Снова она про деньги.

Так, в шкафу у меня сейчас что-то около сорока тысяч с портретами тамошней королевы. В наши деньги миллиона три выходит. А сколько стоит участок земли? Помню, знакомый домик с участком в двадцать соток примерно в тех краях брал за триста тысяч — но там все под снос, строение бревенчатое да туалет-будка. Мне, правда, дом не особо важен, главное — площадь земли побольше.

О рисках тоже не стоит забывать — грянет опять какой кризис, и забудут про железнодорожное строительство. Что тогда с этим всем делать? Картошку сажать? Да и государство наше — оно хитрое и частенько любит играть по своим правилам, каждый раз новым. Вот вложу все деньги, а страна добровольно-принудительно выкупит мой участок за бесценок. Или вообще через суд вернет земли обратно, мол — не использую я их по назначению. Есть такой у нас пункт в законе. Ясное дело, со всем эти можно бороться, и примерно представляю, как, но…

В общем, перспективы хоть и денежные, однако всей суммой рисковать будет глупо.

— Двадцать тысяч. Полтора миллиона в рублях.

И уже отрезая себе путь от переигровки суммы — как в меньшую сторону, движимый опасениями, так и в большую, подзуживаемый жадностью — распахнул шкаф, скрыл спиной манипуляции с кодовым замком и кинул рядом с Лилией десять пачек с купюрами по двадцать фунтов.

— Деньги, — буркнул я ей, закрывая сейф обратно.

Затем, припомнив завершение давнишнего разговора, распахнул соседнюю створку шкафа и демонстративно указал на вешалку с одеждой под пленкой:

— Приличный костюм!

— А я знала, что ты всего добьешься сам, — ворковала Лилия, нежно проводя по импортной бумаге пальчиком.

Что-то нездоровая у нее реакция. Взял белую наволочку от подушки с полки и накинул на деньги — девушка аж вздохнула разочарованно.

— Давай одеваться, — подумав, все же взял я костюм с вешалки.

Джинсы все равно гладить некогда, да и в банк иду, миллионером рублевым становиться.

— Хорошо, только отвернись!

— И не подумаю, — не сводил я взгляда с наволочки.

— Хам! — Отправилась она на кухню.

Так-то наверное, зря я капиталы свои засветил. Но что сделано, то сделано. На всякий, надо будет мельком упомянуть, что это деньги единственные, а остаток перепрятать. Как говорится, тиха украинская ночь, а в таких метеоусловиях шепот подружке «по секрету» далеко слышно. Должна же Лилия с кем-то делиться самыми пламенными чувствами. Ну а ее доверенное лицо — обсудить услышанное с кем-нибудь еще. Короче, радиостанция «подруга» запросто может охватить половину города, а мне тут еще жить.

Здание коммерческого банка, где работала Лилия, находилось на главной линии города, отличалось высоким первым этажом и отдельной парковкой «для своих» позади здания. Такая себе выставка дорогих машин — почти как у администрации города. Тоже место денежное.

— И вот, когда отменили плату за сдачу крови, я начал вечерами шить. Но все-таки через два месяца накопил деньги и выслал беглому олигарху из Лесото на адвоката, благодаря чему он смог вернуть супругу из заточения и снять арест со счетов.

— Бедняжка, — шмыгнула расчувствовавшись от моей истории Лилия. — А я думала, все эти письма через интернет — жульничество.

— Разумеется жульничество, — хмыкнул я. — Шутка это все.

— Гад! У меня чуть тушь не потекла, — стукнула она меня кулачком по плечу. — Такая трагичная история… Так откуда у тебя деньги?

— Товарищ в армии сапером был, дембельнулся — аппарат с собой прихватил. Ты же знаешь, что через наш город шла крупнейшая торговая тропа из Орды к викингам? Грабили тогда торговцев часто, вот они делали возле дорог так называемую дорожную казну, чтобы всего разом не лишиться. Ценности закапывали, да случалось, что гибли. Вместе с ними и знание про ценности пропадало.

— И вы нашли клад? — Ахнула Лилия.

— Под конец второй недели, — утвердительно кивнул я. — Идем по лесу, и тут аппарат как запищит! Мы лопатами в грунт так и вгрызлись, полтора метра копали, пока звук железа о железо не раздался.

— И что там?!

— Сундук окованный, весь позеленевший от времени. А внутри его… — Вздохнул я, поднимая паузу до вершин интриги. — Внутри двадцать тысяч фунтов стерлингов!

— Дурак! Пятый раз уже обманываешь, — расстроилась девушка и распахнула дверь.

— Головой я их заработал, Лиль. — Примирительно произнес я. — Просто так получилось, что в фунтах весь мой заработок. Другого такого вряд ли будет, к сожалению.

— Так бы и сказал, — пробурчала она.

— Вот теперь ты знаешь, что это все мои средства. Разлюбишь опять?

— Такого дурака любить еще, — гордо вздернула она голову. — Пойдем, поменяем деньги этого олигарха из Лимпопо.

— Из Лесото, — поправил я. — И, Лиля, мне бы эти средства без пригляда налоговой поменять? Я ведь все же госслужащий и родины не продавал.

— Сделаем, сапер-любитель.

Через десяток минут грустная девушка за толстенным бронированным стеклом отсчитала мне, чужому человеку, чужие полтора миллиона рублей, которые никогда не были ее и никогда не станут ей принадлежать. Затем приняла их обратно и вновь посчитала, чтобы положить их на мой счет. На этом все хлопоты завершились, оставив на память документы об открытии счета, обещание выпустить именную карту и сладость поцелуя Лилии. Но последнее — не входило в общую программу, Лилия вообще куда-то сбежала по своим делам, так что пришлось брать отдельный талончик и выстаивать очередь.

Благодаря удобному местоположению банка, до моего рабочего места от него — всего минут пять неспешным шагом. Так что уложился с денежными хлопотами в отведенный самим собой час времени и, к удивлению, пришел действительно раньше, чем боссы с планерки у Андрея Сергеевича.

Вернее, те не вошли, а втекли аморфной массой, сформированной и удерживаемой благодаря костюмам. В гроб краше кладут — даже лица землянисто-серые.

— Сергей, — произнес Эдуард Семенович, упав в свое кресло, облокотившись локтями о стол и положив руки себе на голову. — Подойди.

— Я тут, — через десяток секунд стояния возле его стола, напомнил я о себе.

— Сергей, зачем ты сказал министру, что нас остановили?

— Так Анна Михайловна попросила, — повернулся я в сторону начальницы.

Та сидела за выключенным монитором, оперев лицо на ладони. На мой комментарий она глухо простонала запертым в кладовке зомби.

— Сергей, не надо так больше делать, — поднял шеф тоскливый взгляд на меня. — Иначе я тебя…

Далее следовал набор аргументов, которые не возымели на меня ни малейшего влияния, потому что всех их я уже слышал вчера в исполнении министра, когда он говорил их по телефону, и вот тогда они действительно звучали убедительно.