- Результаты?

Пожалуйста, результаты... Я перебросил еще пару страниц. Анализ... Опять подчеркнуто карандашом.

- "Анализ полученных данных показывает, что почти у всех испытуемых на протяжении всего эксперимента сохранялось удовлетворительное самочувствие..."

- Выводы.

- Сейчас найду и выводы... Ага! "Следует отметить, что все испытуемые в первые часы "действия повышенной концентрации углекислого газа предъявляли жалобы на появление рези в глазах, чувство тяжести в голове, одышку..." У наших испытателей рези в глазах не было, но мы и работали с одним процентом углекислоты, а вот тяжесть в голове и одышка... Все так, все точно так.

- Выводы, Стишов!

Выводы... Вот и выводы - подчеркнуто дважды.

- "Результаты проведенного эксперимента позволяют прийти к заключению, что пребывание здоровых мужчин в возрасте до сорока лет в состоянии относительного покоя..." - А, так у них они в камере не работали, а сидели! Ну, тогда выводы будут оптимистические - чего сомневаться? - "...в атмосфере с содержанием углекислого газа около четырех процентов и кислорода около двадцати одного процента..." - Я опустил цифры: давление, температура воздуха, влажность. Все в норме. У нас в гермокамере условия те же. - "...в течение восьми суток не сопровождалось существенными нарушениями основных физиологических функций организма".

- Твое резюме, Стишов?

Я поднял голову: Хлебников стоял передо мной в ожидании - поза боксера, готового парировать любой удар, любой выпад: плотно стиснутые губы едва кривились в иронической усмешке (заранее знаю, что ты скажешь!), но глаза из-за стекол очков смотрят настороженно.

Я положил доклад на стол - там я успел заметить еще несколько пунктов и примечаний, отмеченных карандашом, но сейчас, я понимал, Хлебникова интересовали не детали. Для него важно было главное: если испытуемые без существенных нарушений физиологии переносят четыре процента углекислоты, то можно ли ждать худших результатов при трех процентах?

- Скажи, Гриша... - Я запнулся на имени, давно уже не называл так фамильярно... да, с тех пор, как он стал начальником отдела. Я запнулся: говорить в таком доверительном тоне, когда перед тобой стоят в позе боксера...

- Ты о чем хочешь спросить меня? - Он поставил недопитый стакан на стол рядом с докладом. - Почему нам утвердили вариант "Д"?

- Как? Уже утвердили?

Я опять решил, что ослышался: утвердили на основании чужих экспериментов?!

- Утвердят.

- А-а... Если мы возьмем на себя ответственность? Кто проводил эти опыты в четырехпроцентной атмосфере? - кивнул я на доклад. - Подлодники? Или у нас появились конкуренты?

- Какая тебе разница?

В самом деле - какая? Тем более написано: доклад посвящен космосу - чего спрашивать? Конечно, я задал пустой вопрос, бабский треп, как говорит в таких случаях Хлебников, и можно лишь удивляться, что он отреагировал на него так деликатно. Обычная реакция - в таких случаях бывает куда жестче: "Я был о тебе более высокого мнения". Или: "Ты не мух, надеюсь, ловил, когда я об этом говорил?" Грубовато, конечно, да если разобраться - всего лишь жалкая пародия на свароговский сарказм и чаще на подражательство Учителю, как Он высокопарно, даже в научных статьях, называет Сварога, у него просто не хватает остроты ума и времени - ~ он страшно дорожит временем, наш шеф, и считает, чем короче реплика - тем лучше. Самая короткая в таких случаях, разумеется, - "Дуб". Но это уж слишком грубо, да и содержит в себе некую обиду - не правда ли? А Хлебников никогда и ни на кого не обижался. Всякие "чуйства" терпеть не может.

- Так я жду твоего резюме.

Я посмотрел на Хлебникова: действительно, ждет. Сверлит взглядом... Неприятно.

- Гриша, побойся бога! Какое ты от меня ждешь резюме?

- А разве ты не командуешь лабораторией медико-биологических исследований?

- Погоди, Гриша, давить на психику. В докладе есть еще коечто любопытное. - Я взял листки со стола, нашел на полях карандашные крыжики. - Хотя ты ведь читал сам... - Я мельком глянул на Хлебникова - никакой реакции! Вот выдержка у человека... - Нашел: "Физическая работоспособность (сила и выносливость), по данным динамографии, снижалась у большинства испытуемых до сорока процентов. Физическая нагрузка средней тяжести вызывала увеличение частоты дыхания и пульса".

- Ну и что?

Как что? Или он считает: вариант "Д" - в допустимой зоне? На границе. Четыре процента - это уже за границей. К тому же у нас испытатели работают не столько руками, сколько мозгами - все логично, но...

- У тебя есть еще сомнения?

- Есть.

Мне всегда трудно спорить с Хлебниковым. Такое чувство при этом... Поэтому я стараюсь приводить только факты.

- Вот, Гриша, послушай: "К концу эксперимента появились начальные признаки некомпенсированного ацидоза".

- А у нас ацидоз разве не наблюдался?

- Наблюдался, но компенсированный!

- Естественно, здесь углекислоты четыре процента.

- Да, но...

- Что еще?

Что еще? Я пробежал взглядом по карандашным крыжикам. Ага, это уже убедительней...

- Вот кое-что и посущественней. "У двух испытуемых на протяжении двух последних ночей во время сна обнаружены кратковременные остановки дыхания на двадцать-тридцать секунд..."

- Читай дальше.

Я пробежал по строкам: "Однако эти испытуемые при опросе утром не предъявляли жалоб на какие-нибудь нарушения во время сна".

- Чего разыгрывать комедию? Ты ведь сам все внимательно читал.

Я отложил доклад на стол, снял очки, похлопал по одному карману, по другому. Где сигареты?

- Не нервничай. Сигареты у тебя в пиджаке. А пиджак на спинке кресла. Так я жду твоего резюме, Стишов.

- Какое резюме? - Я старался говорить как можно спокойнее, хотя, видит бог, выдержать миролюбивый тон мне было нелегко. Но орать я не умею, на Хлебникова орать - вообще глотку попусту драть, не действует, да к тому же как-никак начальство... - Какое ты от меня ждешь резюме?

Хлебников наконец сел. Неприятное чувство, когда на тебя посматривают сверху вниз, да еще говорят при этом назидательным тоном. Да еще требуют при этом резюме на основе чужих экспериментов. Тут и в своих-то не всегда знаешь, какие сделать выводы...