- Да! Я, - отозвался он. - Понял. Хорошо. Все, на связи.
По его оживленному голосу Роман понял, что наступает развязка. И не ошибся. Боец подошел к нему и, не произнеся ни слова, взял за шиворот и вышвырнул в коридор. Не снимая шапки, узника вывели на улицу. Минуту спустя он снова сидел на заднем сиденье "жигулей".
Машина тронулась. Роман не задавал вопросов, чувствуя, что сейчас нужно вести себя как можно тише. Ехали минут сорок, чувство страха притупилось. Только в голове по-прежнему шумело от выпитой водки.
Когда машина остановилась и открылась дверь, он почувствовал влагу. Так пахнет рядом с каналом или водоемом. Теперь сомнений не было: "Сейчас камень на голову и - в Москву-реку, словно щенка. Франк, судя по всему, уже давно на дне".
Однако перед тем как высадить из машины, пленнику сняли наручники. Затем вытолкнули наружу и посадили на асфальт. Тот же голос, что и вчера, произнес:
- Через десять минут снимешь шапку. Если снимешь раньше - пристрелим.
Бедняга услышал щелканье двери и шум удаляющегося автомобиля. Он стоял, вдыхая сырой, весенний воздух и не верил, что свободен.
Сняв с головы шапку, Кузнецов огляделся. На углу стоящего напротив дома было написано: "Бережковская набережная, д. 21". Перед глазами все расплывалось, он ничего не соображал.
Было утро 29 марта 2000 года.
ИЗ ПРОТОКОЛА ДОПРОСА
(свидетеля)
г. Москва. 29 марта 2000.
10 часов 00 минут
Я, Роман Кузнецов, москвич, 1972 года рождения, 28 марта примерно в 18.00 выехал из дома на своей автомашине "ленд крузер", гос. номер "Р 762 ОХ". Мне было необходимо отвезти в ветеринарную больницу нашу собаку коккер-спаниеля для консультации у ветеринара.
Выехав с улицы Тимура Фрунзе, я поехал по Комсомольскому проспекту в сторону Лужников. У метро "Университет" меня остановил инспектор ГАИ и потребовал предъявить документы на автомашину. Я вышел из автомашины и предъявил инспектору технический паспорт, свидетельство о регистрации и свое водительское удостоверение. Осмотрев документы, он предложил мне сесть в стоявшую рядом служебную машину ВАЗ-2105. Машина была со всей милицейской атрибутикой. По бокам были синие полосы с надписью "милиция", наверху мигалка.
Инспектор был в звании капитана. На вид ему было 35-37 лет, среднего роста, плотный, лицо пухлое. Других примет не помню.
Я сел на заднее сиденье милицейской автомашины. За рулем также сидел сотрудник ГАИ в звании прапорщика. Он был моложе. На вид 25-27 лет. Лицо худощавое, глаза карие.
Примерно через 2-3 минуты после того, как я сел в машину, в салон резко ворвались двое крепких молодых мужчин. Представились сотрудниками РУОПа, надели мне наручники, а на голову - вязаную спортивную шапочку. Сообщили, что едем в РУОП.
Мы ехали примерно 30-40 минут. Остановились. Меня вывели из машины. Не снимая шапочки и наручников, заставили идти вперед. Затем кто-то взял меня под руку, и мы стали спускаться вниз по ступеням. Меня завели в какое-то полуподвальное помещение и положили на диван лицом вниз. Вероятней всего, это была баня, так как воздух был насыщен банным запахом.
Мне приказали молчать, при этом пригрозили, что, если я буду кричать, меня убьют. Так я пролежал около 2-3 часов. Потом один из парней, что меня охранял, предложил выпить водки. Он посадил меня. Не снимая шапки, поднес к моему рту стакан с водкой и заставил выпить. Я выпил и через несколько минут потерял сознание.
Очнулся я от чьего-то голоса, который обращался ко мне с требованием встать. Я поднялся. Меня вывели во двор. Я понял, что это раннее утро. Меня посадили в салон какой-то автомашины, и мы поехали.
Примерно минут через 30-40 автомашина остановилась. Меня вывели из автомобиля, подвели к бордюрному камню и приказали стоять молча 10 минут. Я услышал шум отъезжающей автомашины. Минут через 20 я снял с себя шапочку. Мне показалось, что мои руки все еще в наручниках. Когда их сняли, я не помню. В ту минуту я вообще ничего не помнил. Затем, немного погодя, вспомнил, что пил водку и у нее был какой-то странный привкус.
После того как я пришел в себя (это было часов 6 или 7 утра), я остановил проезжавшую мимо автомашину и попросил отвезти меня в ближайшее отделение милиции.
Моя машина исчезла. Исчезли все документы и деньги, какие у меня были. В машине также осталась наша собачка.
Следователь Следственного
отдела ОВД "Хамовники"
старший лейтенант юстиции
Ю.И. Федоров
После обеда в кабинете начальника 7-го отдела МУРа раздался звонок.
- Алле, Николаич, привет! Топильский из Хамовников беспокоит. Слушай, к нам утром обратился некий Кузнецов и рассказал интересную историю.
Топильский подробно передал рассказ Кузнецова.
- Представляешь, средь бела дня в центре Москвы!
- А где сейчас этот Кузнецов? У вас?
- Да нет. Он дома. Приходит в себя. Его, по всей вероятности, накачали клофелином с водкой. Приметы бандитов помнит смутно. Но ментов опознать сможет. У вас не было ничего подобного?
- Нет, - ответил Старостин.
- Ну что, Николаич, может, подключишься?
- Хорошо. Сейчас тебе перезвонит Данилов Андрей. Он у нас специалист по такого рода делам.
Переговорив с Топильским, Старостин набрал мой телефон.
- Андрей, сейчас звонил зам. по розыску из Хамовников, Топильский. У них вчера у одного парня машину отобрали, точнее сказать, не просто отобрали, а сработали под видом сотрудников милиции и РУОПа. Свяжись с ними. Топильский в курсе. Звони ему прямо сейчас. Он у себя в кабинете, ждет твоего звонка.
Телефон Топильского был занят. "Подождем твою мать", - пришла на память строка из недавно услышанной песенки.
Я встал из-за стола, подошел к окну. Мартовское солнце растопило снег, только небольшие грязные кучки лежали на газоне. Единственное, что омрачало пейзаж, - отсутствие огромной елки, которую свалило позапрошлым летом во время урагана, и теперь ее подруга, такая же большая и красивая, стояла одна-одинешенька, ожидая своей участи быть спиленной и отправленной на дачу какого-нибудь генерала главка.
"Аналогичные преступления, - вспоминал я, - совершались и раньше, когда бандиты использовали форму работников милиции или поддельные удостоверения. Но случаи были единичными".
На память пришла история о том, как мошенники на Ленинском проспекте остановили автомашину. Представились сотрудниками 7-го отдела МУРа и сообщили водителю, что его автомашина числится в розыске. В связи с чем ему необходимо вместе с ними проехать на Петровку, 38.
В бюро пропусков, забрав паспорт, ключи и документы от машины, попросили подождать, пока за ним подойдет сотрудник. Так и ждал бы бедняга того сотрудника до следующей пасхи, если бы после пяти часов ожидания не обратился к девушке, сидящей в бюро пропусков. Оказалось, что такой отдел в МУРе есть, а вот сотрудника с такой фамилией - нет и никогда не было.
Я еще раз набрал номер телефона Топильского. Занято. После чего перезвонил в 415-й кабинет.Трубку снял Борис Барковский.
- Борис, это Данилов.
- Да, Андрей Михайлович, слушаю.
- Позвони в ОВД "Хамовники". Сними у них всю информацию по вчерашнему разбою. Возьми данные потерпевшего и пригласи его к нам. Необходимо поподробнее выяснить все обстоятельства преступления.
Борис, молодой, худощавый паренек, среднего роста, двадцати трех лет, был одержим работой в МУРе. Еще слушателем Московской высшей школы милиции он проходил стажировку у нас в отделе, мечтая попасть сюда после окончания. Но время внесло свои коррективы. Некомплект следственных работников предопределил его судьбу на ближайшие два года. Его распределили в ОВД "Хамовники" на должность следователя. Однако желание быть сыщиком возобладало над кадровым решением, и Борис уже более года успешно трудился у нас в отделе.
Мне нравились в нем абсолютная безобидность и легкая ирония, с которой он воспринимал происходящие события. Нравилась также его природная способность не только получать информацию, но и детально анализировать ее, соединяя в единое целое, казалось бы, несопоставимые события. Ну и, конечно, опыт следственной работы не прошел для него даром.