— А куда еще мне было, по-твоему, идти? К доктору?!

— Нет, конечно... но...

— Так куда, скажи? Ради всего святого, Френки, сделай хоть что-нибудь, чтобы остановить кровь! Из меня так и хлещет!

— Я... я... сейчас... о черт! — бормотал Френки, облизывая пересохшие губы. Отыскав упаковку стерилизованных бинтов, он принялся рвать бумажную упаковку. Трясущиеся руки не слушались его.

— Чего ты трясешься, как овечий хвост? — спросил Джонни. — Рука-то ведь моя, верно?

— З-знаю, я просто... Господи, хотел бы я, чтобы ты не приходил, Джонни, — скулил он. Справившись, наконец, с пакетом, он разорвал бумагу и, вытащив бинт, принялся разматывать его. На Джонни он старался не смотреть.

— Но почему, дьявол тебя задери?! Я ведь сказал, что не убивал Луиса!

— Слышал. Только все думают по-другому.

— Стало быть, все ошибаются. Ну давай, не стой столбом, Френки! Забинтуй мне руку, и я испарюсь в ту же минуту. Только ты меня и видел!

— Если это ты его убил, так я стану соучастником только за одно то, что перевязал тебе руку! — жалобно проблеял Френки. — Говорю же, не следовало тебе приходить! Для полного счастья мне только не хватало попасть под суд по обвинению в укрывательстве убийцы или в преступном сообщничестве!

— О черт! Прекрати ныть! — рявкнул Джонни.

Френки взял с полки большую бутыль с перекисью водорода и намочил в ней салфетку. Потом приложил ее к ране и вдруг увидел, как лицо Джонни исказилось от боли и через мгновение стало мертвенно-бледным.

— Тише, тише, — пропыхтел он. — Никак, ты хочешь...

— Надо же продезинфицировать рану, — извиняющимся тоном сказал Френки и потянулся за другой салфеткой. Пот катил с него градом, глаза настороженно сузились. Ему на память пришла вдруг Андрэа — хорошенькая мулатка, с которой он познакомился на танцах в Сити-Колледж. Потом мысли его перенеслись к аптеке: Френки надеялся, что в один прекрасный день она будет принадлежать ему. Руки его двигались будто сами собой, методично обрабатывая рану, а сам он старался делать вид, что не замечает ни стиснутых кулаков Джонни, ни закушенной от боли губы. Френки изо всех сил старался остановить кровь, по-прежнему ярко-красной струйкой стекавшую по руке Джонни, но мысли его были далеко. Он никак не мог выкинуть из головы ужасную мысль, что помогает убийце, которого как раз в эту минуту разыскивают по всему городу. Френки казалось, что он сходит с ума. Пот ручьем катился у него по лицу, воротничок рубашки можно было выжимать, на спине расплылись темные пятна.

— Я... мне нужны еще бинты, — промямлил он.

— Ладно, давай, только поскорее, — буркнул Джонни.

— Они там, в зале, — пробормотал Френки, вновь нервным движением облизывая губы, и провел салфеткой по мокрому лбу. — Я... я держу их там. Я быстро, Джонни. Только возьму бинт и сразу же назад. Слышишь, Джонни?

— Ладно, ладно, иди.

— Только возьму бинт и сразу же назад, ладно, Джонни? — чуть громче сказал он. — Сиди, не двигайся. Только не шевели рукой, хорошо? Не то снова кровь пойдет.

Он бесшумно выскользнул за дверь, а Джонни, проводив его взглядом, снова уставился на рану. Будь он проклят, этот сукин сын, с горечью подумал он. Чтоб ему сдохнуть, да поскорее! Ну да ладно, Френки скоро закончит. Кровь уже почти не шла. Осталось только перебинтовать потуже, и ему, по крайней мере, удастся ходить по городу, не оставляя за собой кровавый след. Откинувшись в кресле, Джонни обвел взглядом стены подсобки, увешанные полочками, на которых рядами выстроились бутылки и баночки с порошками и микстурами.

Ему пришлось прождать не меньше десяти минут. Наконец на пороге, тяжело дыша, появился взмокший от пота Френки.

— Дьявольщина, где тебя носило? — взорвался Джонни.

— Я... там... пришел клиент, — принялся оправдываться Френки.

— Что-то я не слышал, как звонил колокольчик, — недоверчиво прищурился Джонни.

— Нет? Вот странно!

— Ладно, Бог с ним. Принес бинт?

— Да. Вот он. Джонни, послушай, ну зачем ты пришел? Я...

— Слушай, ты опять за свое? Завел волынку, слушать тошно! Займись моей рукой, и расстанемся по-хорошему!

— Не сердись, Джонни. Ну как ты не понимаешь, мне ведь приходится думать и о себе. Разве это так странно?

— Ладно, хватит болтать. Забинтуешь ты мне руку, наконец?

— Ты не сердишься на меня, Джонни, правда? Конечно, ты же все понимаешь. Любой в первую очередь думает о себе. И это вовсе не эгоизм, правда, Джонни? В конце концов, нужно же и о будущем подумать, верно?

— На что это ты намекаешь, Френки?

— Ни на что... просто так.

— Чего же ты тогда так потеешь? Смотреть противно.

— Потею? Кто сказал, что я потею? О чем это ты, дружище?

— Да с тебя просто течет. — Глаза Джонни подозрительно сузились. — Кстати, что это ты провозился так долго, а, парень? — вкрадчиво спросил он.

— Где... где провозился, Джонни?

— А там, в аптеке. И не валяй дурака, Френки. Почему ты так задержался, дьявол тебя задери?

— Ну я же сказал. Пришел клиент и...

— Что еще за клиент?

— Женщина. Леди то есть. Она... она вошла как раз в тот момент, когда я открыл дверь.

— И что она купила, эта леди?

— Что?

Джонни вскочил на ноги.

— Ты слышал, о чем я спросил? Что она купила?

— Э... микстуру от кашля.

— Вот как. А разве тебе не нужно было вернуться? Хотя бы для того, чтобы приготовить ее?

— М-м-м... разве я сказал, микстуру от кашля? Боже, что это со мной? Сам не знаю, что несу. Ты уж прости, старина! Конечно нет. Леди просила порошки... магнезию... она купила...

— Почему не звенел колокольчик, Френки?

— Колокольчик?! Ну что ты, Джонни, конечно, он звенел! Ты просто не обратил внимания, вот и все. Звенел колокольчик, ей-богу, звенел!

— Ты дал знать копам, сукин сын!

В крохотной полутемной комнатушке наступила тишина. В слабом свете лампы видно было, как по лицу Френки струится пот.

— Я угадал, да? — прорычал Джонни.

— Надо же позаботиться о себе, верно? — промямлил тот в ответ.

— Ах ты, мерзавец! — прохрипел Джонни. — Грязный ублюдок...

— А что мне было делать?! Пожертвовать всем ради тебя, так, что ли?

Слабо звякнул колокольчик над входной дверью, и Джонни с трудом приподнялся:

— Это...

— Сюда! — завизжал Френки у него над ухом. — Полиция! На помощь, сюда!

Джонни застыл. Ему показалось, что время остановилось. Руки и ноги стали ватными. Комнату на мгновение затянуло пеленой, а когда она рассеялась, Джонни вдруг увидел перед собой в стене узенькую дверь. Он бросился к ней, потом вдруг вспомнил о пальто и вернулся за ним. За дверью гулко загрохотали шаги, и его опять прошиб холодный пот. Махнув рукой, он устремился к двери. Черт с ним, с пальто. Распахнув дверь, он вывалился наружу. И кинулся бежать со всех ног.

Он ни разу не обернулся. Ему не было дела ни до Френки, ни до того, что ему скажут копы.

Кинотеатр «Гранд» находился на Сто двадцать пятой улице, как раз между Лексингтон и Третьей авеню. Именно сюда и направился Джонни, купил билет на последний ряд и уселся, постаравшись поудобнее устроить нестерпимо нывшую правую руку. Откинувшись влево, он наконец исхитрился кое-как пристроить обмотанное бинтами запястье на колени. Прийти сюда его заставили две причины.

Во-первых, «Гранд» находился в верхней части Гарлема, а Джонни почти не сомневался, что копам даже не придет в голову искать его здесь. Может быть, конечно, стоило бы укрыться в Нижнем Гарлеме, к примеру где-нибудь в районе Таймс-сквер. Но ему не хотелось слишком уж удаляться от знакомых ему мест на тот случай, если из-за раненой руки ему станет совсем плохо.

А во-вторых, он пришел сюда, потому что хотел наконец посидеть где-то и немного подумать. Рука ныла все сильнее и сильнее, не давая забыть о себе ни на минуту. К ночи сильно похолодало, и ему стало совсем плохо. Об этой боли никак не удавалось забыть, и Джонни в который раз шепотом проклял этого ублюдка Френки, из-за трусости которого ему пришлось бежать. К тому же по его милости он остался без пальто.