Бритый вожак наклонился, выпрямился снова и, прицелившись, двинул мальчишку в нос носком тяжелого, подкованного железом ботинка.

- Кончайте, ребята, - позволил он, и толпа схлынула, оставляя на месте избиения бесформенный комок в котором сложно было узнать теперь женское тело. Таяли, пропитываясь кровью, последние клочки кружевной пены. - Уходим.

Зал опустел быстро, лишь одна живая душа - да и та еле держащаяся в теле - осталась в нем. Жених вытер рукавом стального цвета текущую из разбитого носа кровь, всхлипнул, пополз на четвереньках (боль мешала ему встать на ноги), и вдруг с воем встал на колени перед истерзанными останками подруги.

- Милая, что с тобой сделали!!!

...А по телевизору транслировали пресс-конференцию и экран то и дело заполняло мужественное лицо с удивительно холодным взглядом - для тех, кто был внимателен. Как уже было сказано, телевидение не передавало излучаемую Хоротом подчиняющую других энергию, но зато в его власти оставались знания и слова и ими он пользовался, как мог.

- Вопрос к полковнику, - приподнялся с места бородатый журналист.

Кроме Хорта, за длинным столом, уставленным через каждые полметра графинами с чистой водой, восседал еще и министр здравоохранения, но его присутствие играло роль скорее декоративную: вопросов ему почти не задавали да и те, что адресовались в его адрес носили в основном характер чисто медицинский, вроде "Как распознавать заранее больного констрикторизмом" или "Известны ли уже пути заражения".

- Так вот что я хотел спросить: всем известно, что констрикторизм болезнь, значит вы требуете истребления, убийства - будем называть вещи своими именами - больных людей. А как же поступать с такими понятиями, как "гуманизм"?

Глаза полковника на миг оживились. Это был вопрос из тех, к которым он заранее готовился. Ему уже приходилось отвечать на него президенту, многим другим людям калибра помельче, встречи с которыми можно и не упоминать, и Хорт знал, что окажется на высоте. В конце концов, гуманизм те же придается - так считал он - и человеческая натура начинает требовать свое...

- Наши законы слишком часто проявляют гуманизм не к месту и не в меру - эти и подобные слова он не раз слышал в случайных разговорах то в случайных разговорах то в транспорте, то просто на улице.

Если хочешь, чтобы тебя поняли - говори на языке слушателя, если хочешь, чтобы и он захотел тебя понять - говори о том, что он считает своим открытием. - Да и можно ли назвать гуманизмом то, что например маньяка-убийцу, на чьей совести - не одна человеческая жизнь, не расстреливают, а признают невменяемым и помещают в комфортабельные больничные условия, где он жиреет за ваш же счет, и однажды вновь выходит на свободу, если врач увидел в нем улучшение, чтобы тут же начать снова убивать? - этот пример тоже был не нов, но Хорт не собирался открывать Америку. Наоборот, он верил: чем избитее, примитивнее будут его аргументы, чем большему количеству людей могут они прийти в голову и без его помощи тем больше сторонников найдет он, тем больше у него шансов на успех. Значит вот к нему у нас отношение гуманное. А к его жертвам? Смогли бы вы простить ему, если бы пострадала ваша жена или дочь? Нет? Так почему же вы равнодушны к чужим женам и дочерям? Лично я предпочитаю в первую очередь думать об их безопасности, чем о сохранности их же убийц. Время требует от нас выбора - эпидемия ширится, а констрикторы - убивают. Убивают дважды тем, что душат всех, кто окажется рядом и тем, что заражают вокруг себя все, плодя все новых и новых убийц. К тому того, они и так обречены: болезнь их заканчивается смертью. Я предлагаю лишь ускорить естественный ход событий, помочь им уйти в мир иной прежде, чем они натворят много бед. Спасать нужно тех, кого можно спасти. Такой ответ вас удовлетворит?

- Вопрос к министру здравоохранения. Правда ли, что лекарство против констрикторизма еще не открыто?

Министр отвечал мягким, едва ли не воркующим голосом, но стандартные формулировки (а еще больше - бегающие в разные стороны глазки) производили не лучшее впечатление на зрительскую аудиторию.

- В данный момент нам выделено около миллиона государственной дотации. К исследованиям привлечены лучшие специалисты, в том числе и ряд зарубежных, так же я должен отметить, что эпидемию пока удалось локализовать в пределах одной области...

Улучив удобный момент, полковник жестом подманил к себе оператора и неожиданно вклинился в чужой ответ.

- Узнаете знакомые речи? - риторически поинтересовался он у наставленного объектива. - То же самое мы слышали, когда каждый третий житель нашей страны умирал от СПИДа, теперь история повторяется. И хуже того: больные СПИДом хотя бы не душили здоровых людей. Это - во-первых. Во-вторых: а как вообще господин министр представляет себе лечение констриктора, которого невозможно связать даже впятером, тем более - в одиночку? Но, пусть он предусмотрел и это - остается третье возражение и самое главное: знают ли господа слушатели и зрители, о том, что господин министр а так же все упомянутые им специалисты и в глаза не видели ни одного больного констрикторизмом? Кого же и как они могут лечить? Господин министр, ответьте - найден ли вирус, вызывающий эту болезнь?

- Нет, но...

- Комментарии излишни, не так ли?

- В данный момент, - заученно заученно заворковал министр, разрабатываются методы защиты медицинских работников при контакте с больными констрикторизмом. Когда средства защиты пройдут предварительные испытания, мы доставим в лабораторию группу больных, на которой будут опробоваться создаваемые нами лекарственные препараты.

- Но на сегодня реальных пациентов у вас нет, не так ли? - прищурился полковник.

- Они появятся в ближайшем будущем, - не сдавался его невольный оппонент. Ни когда еще во время пресс-конференций ему не приходилось отбивать "атаку с тыла": обычно огонь вопросов велся из зала, и сам этот факт уже сильно сбивал министра с толку.

- Итак, все сказано, господа, - обратился к журналистам полковник Хорт. - Исследования ведутся... Нет, я не возражаю против них - пусть себе тратят эти полтора миллиона, лишь бы это не мешало мне защитить вас. Если они успеют вылечить хоть нескольких - я первый поклонюсь им, но если не принять мер более решительных и действенных, наша общая альтернатива будет такова - или быть задушенным, или самому задушить пару соседей, чтобы затем и самому сдохнуть под забором. Выбирайте, господа.

После этого заявления в зале ненадолго воцарилась тишина, затем с места поднялся долговязый молодой человек в яркой пестрой куртке.

- Вопрос к полковнику. Значит ли, что ваш план сводится только к физическому уничтожению носителей болезни?

Глаза полковника вновь на миг оживились - этот вопрос тоже был "хорошим". Если бы у него была возможность купить несколько "подсадок", то ни чего более удобного не смог бы придумать и он сам.

- Совсем нет, - отчетливо выговаривая каждое слово, возразил он. Это лишь одна из огромного комплекса защитных мер - лишь ее дискуссионность заставила вас, господа, отвлечься от плана в целом. Итак, план в целом выглядит так: первое: полная изоляция эпидемиологически опасной зоны. Не посты на дорогах, которые кого угодно пропускают к вам за взятки, а настоящее оцепление воинскими частями. Дальше - для того, чтобы эта мера сработала, требуется разрешить применение оружия для пресечения попыток выхода за пределы контролируемой зоны. Второе - организация эвакуации. Я против того, чтобы жители охваченного эпидемией города остались без защиты. Выпустить же их без контроля мы тоже не можем, так что все эвакуируемые лица будут помещаться на такие же охраняемые карантинные станции под наблюдение врачей и военных.

Они будут проживать там, покуда не пройдет так называемый латентный период заболевания - момент с начала заражения до проявления первых симптомов. Те, кто выдержит проверку, будут отпущены под наблюдение более мягкое, а затем и вовсе от него избавятся. Кроме того, надо будет принять ряд мер по поддержанию порядка в самом городе, о чем сейчас все попросту забыли. И, главное, что мы не должны забывать ни на миг: мы - спасители, а не каратели...