Своей странной просьбой Хиония застала его врасплох, но он не спешил прогонять ее, только не теперь.

– Мне всегда казалось, что для женщин главное – любовь. Те, что были со мной раньше, говорили, что плотская страсть – лишь дополнение к ней.

– Лицемерили, – хмыкнула Хиония. – Что, женщины не живые, что ли? Понятно, что по молодости все ищут любви. Но мне восемьдесят девять лет – поздновато для подростковых иллюзий. Сейчас для меня особенно важно все, что я еще не чувствовала. Знаешь, когда ты устал от жизни? Когда все испытал и все прошел. А я от этого далека! Я хочу жить по-настоящему, не сдерживаясь, а это включает свободу от ложной скромности.

– Ты хочешь сказать, что за восемьдесят девять лет секса в твоей жизни не было? Королева-девственница?

– Ага, а детей я рожала от солнечного света и добрых мыслей! Были у меня мужчины, секс тоже был… Но, считай, почти и не было. В моей семье с таким строго: я едва совершеннолетней стала, как меня к помолвке подтолкнули. Мол, не позорься, остепенись, пусть все будет как надо. А я что? Я ведь тогда не такая была, как сейчас… Наивная, глупая и слишком зависимая от чужого мнения. Я не могла сопротивляться давлению семьи и согласилась только для того, чтобы меня оставили в покое.

Сообразив, что быстро ничего не произойдет, Хиония уселась на землю неподалеку от него. Суорин только сейчас заметил, что она принесла с собой небольшой полупрозрачный сосуд, наполненный мельчайшим искристым порошком. Он догадывался, что это такое, но пока не обращал внимания.

– Моего первого мужа выбрали родители, – продолжила колдунья. – Сто раз проверили, чтобы у него была чистая кровь, хорошие гены, больше для них ничего не было важно. А буду я счастлива с ним или нет – вообще никого не волновало.

– И ты не была счастлива?

– Ни в чем. Он был трусоватым, нерешительным, да и не слишком умным. Зато покорным и никогда не лез в дела Великих Кланов! А мне с ним поговорить не о чем было… В постели он даже не никакой был, он мне больно делал, и не только в первую ночь. Но для продолжения рода мое удовольствие не требуется, и наследника я в положенный срок родила. Родители пищали от восторга! Знаешь, я так завидовала низшим ветвям, – Хиония набрала горсть песка и с раздражением швырнула его в сторону. – Всем было на них плевать, а они жили в свое удовольствие. Иди куда хочешь, делай что хочешь, спи с кем хочешь! А на меня всегда пялились сотни глаз, и если я хоть что-то делала не так, муж сайгаком бежал жаловаться моей маме.

Суорин знал, что такое бывает с другими, однако он не был раньше знаком с людьми, которым досталась эта судьба. Он-то как раз был с кем хотел! Правда, если это и делало его счастливым, то ненадолго, а потом все снова рушилось.

– Ты сказала, что он был твоим первым мужем, – указал нефилим. – Значит, были и другие?

– Другой, – поправила Хиония. – Второй. Когда я стала главой своей ветви, я изменилась. Я научилась понимать себя, я стала сильнее. Я поняла, что у меня есть долг перед кланом, который я выполняю, а больше ничего нет. Я не любила своего мужа. Сына любила, конечно, но… Знаешь, я никому никогда не говорила об этом, но мне кажется, что мои отношения с сыном, да и с внуками тоже, сложились бы лучше, если бы я родила ребенка от любимого мужчины. Снова неправильную штуку говорю, я знаю, и можешь осуждать, если хочешь.

– Не хочу.

Он и правда не хотел. Для Суорина было важнее то, что она его заинтересовала – ему хотелось узнать продолжение!

– Второго мужа я выбирала сама, но из списка, одобренного моей родней. Только люди, конечно, к нелюдям меня и не подпускали, для моих родителей это было позором. Мой второй муж был лучше первого, однозначно, но создать свое счастье искусственно у меня так и не получилось. Да я и не дергалась больше! Мой муж был спокойным, мирным, идеальным принцем-консортом, так сказать. Тихо жил и тихо умер. Когда умер, мне было его жаль, но мне не было больно. В этом есть хоть какой-то смысл?

– Есть, – кивнул Суорин.

Он и сам через такое когда-то проходил. Он был уверен, что эти чувства исчезли навсегда, а они, оказывается, еще сохранились отблеском в его душе… так странно!

– В общем, с любовью мне не повезло, – невесело улыбнулась Хиония, глядя куда-то в сторону, на вечные камни. – Я и смирилась уже. Любовь нельзя получить насильно, выцыганить у судьбы. Тебе или везет, или нет. С сексом проще. Теперь ты понимаешь, чего я от тебя хочу? Есть только один способ не терять интерес к жизни: любить ее, постоянно получать новый опыт, пусть даже самый примитивный.

– Не назвал бы секс со мной примитивным опытом, – усмехнулся Суорин.

– Так докажи мне! Это не нарушит твою вечную изоляцию, это тебе вообще ничего не будет стоить, а ты сидишь тут и ломаешься, как шестнадцатилетняя школьница!

Она показательно дразнила его. Ее игра была предсказуемой – и вместе с тем казалась глотком свежего воздуха в стенах Бильскирнира.

– Я бы сказал тебе, что тело мое так же мертво, как душа, но, вижу, ты пришла подготовленной, – нефилим кивнул на сосуд, который она принесла с собой.

– О да! – с готовностью подтвердила Хиония. – Повезло. Разыскивая тебя, я наткнулась тут на одну из белых леди. Ну эти, вечные полупризраки, которые мужчин веками соблазняли и убивали…

– Я знаю, кто такие белые леди, не первый год на свете живу.

– Подозреваю, что и не первый век. Так вот, это только в байках они пленяют мужчин красотой. Мы-то с тобой знаем, что частички их кожи образуют пыльцу, превращающуюся в сильнейший афродизиак, – Хиония постучала открытой ладонью по крышке сосуда. – У людей от этого вообще голову сносит, а тебе просто обеспечит правильное настроение.

– Так, подожди, дай резюмирую… ты что, натрясла пыльцы с белой леди, чтобы изготовить магический возбудитель?

Хиония ухмыльнулась, всем своим видом показывая, что ей не стыдно.

– Вроде того. Нет, сначала я попросила ее вежливо… Но она отнеслась к моей ситуации без понимания. Слушай, мы оба знаем, что эта штука подействует на тебя только в том случае, если ты захочешь. Это у человека нет выбора, а ты нефилим. Стоит мне выпустить в воздух эту штуку, как ты можешь тут же уничтожить ее, не вдыхая. Все, конец истории! Но я надеюсь, что ты этого не сделаешь. И уж поверь мне, если ты согласишься, это не будет одолжением мне. Я тебя снова чувствовать научу!

Если бы это сказал ему кто-то другой, Суорин лишь рассмеялся бы. В его тысячелетней жизни были сотни женщин – он едва помнил их всех. Люди и нелюди, скромницы и страстные львицы, они были такими разными, что он решил, будто ничего нового в отношениях он уже не найдет. Но Хионию Интегри он не понимал – с ее странным возрастом, магически измененным телом и болезненным прошлым…

Она была новой. А значит, она могла дать ему нечто новое.

Не дожидаясь его ответа, Хиония открыла крышку сосуда, выпуская сияющее белое облако пыльцы. Оно окружило их, но Суорин и правда мог бы убрать его одним щелчком пальцев – а вместо этого вдохнул полной грудью, не сводя глаз с колдуньи.

Выбор был сделан ими обоими.

Как же страшно ей было сюда приходить! Пожалуй, только возвращение в затерянный мир Эден вызвало бы в ней больший ужас. Эйтиль хотелось использовать магию, проскочить в дом десятками стрекоз, понаблюдать за всем и за всеми, а только потом показаться на глаза хозяевам.

Но она так не могла, время работало против нее – и против Катиджана. Поэтому, набравшись смелости, Эйтиль предупредила слуг о том, кто она и зачем пришла.

И ее пригласили войти! Она знала, что могло быть иначе: клан Инанис с презрением относился ко всем, кто не делил с ними кровь. Для них боевая дриада была пустым местом, и если ее пропустили сюда, значит, им хоть что-то интересно.

Слуги провели ее по коридорам резиденции, но в зал приемов не вошли. Туда Эйтиль направилась одна – а ее уже ждали.

С ней согласился говорить не только Трофемес Инанис, действующий глава клана. Все три его сына стояли за его спиной, представители первой ветви и будущие наследники. Общая магическая аура, окружавшая их, была настолько сильна, что Эйтиль казалось, будто от нее плавится воздух.