Влад осторожно отошел за заросли ежевики, повесил на сломанный сук сосны куртку и сорок минут плавно передвигался по маленькой поляне, переходя из стойки в стойку и фиксируя тело в самых низких точках.

Чье то присутствие он ощутил затылком. Мягко развернулся, готовый мгновенно перекатом уйти в сторону, и увидел Хашима, завороженно глядящего на него с края полянки.

— Нравится? — улыбнулся Влад. Парнишка закивал.

— Очень! А я могу научиться?

— Конечно, — Рокотов снял куртку и набросил ее на плечи мальчика. — Смотри, не простудись...

— Я проснулся, вас нет, вот и пошел искать, — извиняющимся тоном сообщил Хашим.

— Все нормально, — биолог посмотрел на восходящее солнце. — Вот и еще один день настал...

— Куда мы сегодня пойдем?

— Ишь какой любопытный! Думаю, что мы отправимся, как обычно, — куда глаза глядят.

— А это куда? — поинтересовался маленький албанец. Настроение у него было хорошее, дети вообще быстро справляются с травмирующими воспоминаниями. Природа оберегает хрупкое создание от последствий стрессов, включая мощнейшие защитные механизмы.

Конечно, так бывает не всегда. Очень многое зависит также от взрослых, которые в моменты психологических травм находятся рядом с ребенком.

Хашиму повезло. На интуитивном уровне Рокотов избрал наиболее правильную модель поведения — не сюсюкал, загружал мальчика ответственными заданиями, доверил оружие. В то же время выдавал усеченные и логичные порции информации, формируя у парнишки уверенность в себе и в том, что ситуация находится под контролем опытного взрослого.

— Есть хочешь? — спросил биолог, взъерошив волосы на голове Хашима.

— Можно, — по взрослому рассудительно заявил мальчик.

— А нэту! — Владислав рассмеялся. — Ну что, попался?

Парнишка захихикал вместе с ним.

— Будет нам еда, дай только до речки добраться... Кстати, ты как думаешь, не пора ли к людям выходить?

— Не знаю... — Хашим пожал плечами. — А не опасно?

— Ну, когда нибудь все равно придется. Не будем же мы жить в лесу. Так что днем раньше, днем позже — разницы особой я не вижу... Ты в разведку готов сходить?

— Да, — глаза парнишки загорелись. — Во взаправдашнюю ?

— У нас, мой юный друг, все взаправдашнее. И разведка, и оружие. Итак, объявляю сбор нашего маленького отряда, и — вперед! Где то там должна быть деревня.

— Здорово, — обрадовался Хашим. — А вы мне оружие дадите?

— Посмотрим, — дипломатично молвил Влад, стараясь раньше времени мальчугана не разочаровывать. Посылать десятилетнего албанца с пистолетом в мирное село он, естественно, не собирался.

Вид на деревню открылся с ближайшего высокого холма. Аккуратные домики стояли вдоль основной улицы, на другом конце поселка поблескивало небольшое озерцо. У приземистого здания на площади толпился народ.

Биолог с мальчуганом почти час пролежали в высоких лопухах чуть пониже лысой вершины холма. Собравшиеся жители деревни почему то не расходились, с расстояния в пятьсот метров было видно, как то один, то другой забирается на высокое крыльцо и обращается с речью к остальным. Тема обсуждения явно была животрепещущей. Ораторы размахивали руками и указывали куда то на запад.

«Споры из за нарезки земли? — предположил Влад. — Вряд ли... Это ж не у нас, тут давно частная собственность работает. Похоже на собрание... Может, они местного главу выбирают? Уж больно возбужденно... Полицейских не видно, солдат — тоже. Значит, ничего криминального. И то хорошо. Не хватало нам еще под подозрение попасть. Но пока они перевозбуждены, в деревню лучше не соваться...»

— Хашим, ты своих узнаешь?

— Конечно.

— Тогда приглядись внимательнее, албанцы среди них есть?

Мальчик с серьезным видом уставился на толпу.

— Да, есть. Вон слева стоят, в белых жилетках. И сейчас говорит албанец, — Хашим указал на мужчину с окладистой черной бородой, рубящего рукой воздух.

— А где их дома, сможешь вычислить? — Парнишка молчал минуты две.

— Наверное, вон те. У сербов обычно флюгеры на крышах, а у нас — нет.

— Ага, — присмотрелся Рокотов, — не очень удобно стоят. Почти в центре села. Надо как то скрытно подобраться...

— Может, через те сараи? — предложил Хашим.

— Может... Только подождем, пока все разойдутся.

Ждать пришлось почти до полудня. Толпа бурлила, люди то отходили группками, то подходили, и площадь освободилась, только когда солнце встало в зенит.

— Пошли, попробуем... — Владислав отполз назад.

Чтобы не пугать своим видом селян, Рокотов снял с себя всю амуницию, срубил пару еловых ветвей и замаскировал вещи у подножия приметной кривой сосенки. Себе он оставил только браунинг с запасной обоймой и нож.

Хашим, как и договаривались, получил во владение отобранный у неудачливого спелеолога полицейского маленький «вальтер ППК» калибра 7, 65 мм. Запасных патронов к нему не было, в обойме сидело семь штук, и биолог строго настрого приказал парнишке открывать огонь только в самом крайнем случае. И только по команде.

Маленький албанец кивнул и спрятал пистолет сзади за пояс.

Случайного выстрела Рокотов не боялся — патрона в стволе не было, а за время вынужденной лежки в лопухах он обучил Хашима, как пользоваться «вальтером».

Пройдя через поле молодой кукурузы, они пересекли небольшую рощицу, где, судя по множеству тропинок, местные запасаются хворостом, и вышли на грунтовую дорогу. Проселок выглядел заброшенным, обочины кое где обвалились, то тут, то там пробивалась трава.

Хашим обнаружил заросли земляники, и они собрали по горсти ароматной весенней ягоды.

— Как ты думаешь, — спросил Влад, забрасывая землянику по одной в рот, — мы можем на тутошних албанцев рассчитывать? Не выдадут?

— Не ет, — мальчуган уверенно махнул рукой, — точно не выдадут. Тут же мечеть стоит, к мулле пойдут, а он все решит. Так полагается, мне дед говорил. Если кто то ислам нарушает, то его выгонят из деревни.

— Это правильно, — согласился Рокотов. — Только все ли эти законы соблюдают?

Хашим удивленно посмотрел на биолога.

— Конечно. А как же иначе? Никто не посмеет нарушить... Цыгане могут, а наши — никогда.

— А ты, брат, националист, оказывается... «Цыгане могут», — улыбнулся Влад. — А сербы? А турки с египтянами?

Вопрос поставил Хашима в тупик. Глобальные национальные проблемы он еще не обдумывал, в своей деревне расовый признак был для него неважен. Дома и сербов, и албанцев стояли рядом, мальчишки играли вместе, одинаково свободно владея двумя языками. И семьи создавали, не думая о национальности невесты или жениха.

— Вот то то и оно! — Рокотов съел последнюю ягодку. — Людей надо не по размеру носа судить и не по цвету кожи, а по действиям. Есть хорошие люди, а есть плохие. Только и всего... Вот смотри — я русский, ты албанец. Неужели наши национальности хоть как то могут...

Договорить он не успел. Сзади раздался шелест ветвей, Влад, кляня себя за потерю бдительности, стал разворачиваться и наткнулся на твердую команду.

— Стоять! — ничего хорошего интонации говорившего не сулили.

Рокотов завершил поворот и развел руки в стороны, ладонями к говорившему, показывая, что у него нет оружия.

Метрах в пяти от них на дорогу выбрался пузатый седовласый здоровяк лет пятидесяти в расстегнутой камуфляжной куртке. Дуло короткого помпового ружья смотрело Владу прямо в живот.

« 12 й калибр», — автоматически отметил биолог.

Хашим тоже не сделал ни одного лишнего движения, исподлобья разглядывая появившегося из засады неизвестного.

— Неплохо бы представиться, — твердо заявил Владислав, перехватывая инициативу в разговоре. Здоровяк нахмурился.

— Я начальник отряда самообороны Зоран Арсеньевич. А вы кто такие?

«Серб, если судить по имени и фамилии...»

— Путники, — коротко и расплывчато ответил Влад.

— И куда путь держите? — Арсеньевич приблизился на шаг.