В свое время Влад увлекался историей европейского средневековья, и ему смешно было слушать рассуждения политиков и тележурналистов как в России, так и в Югославии, которые с пеной у рта верещали об «исторических параллелях», «особом пути» славянских народов и великой битве на Косовом поле, где, по мнению радикалов и большинства оболваненного населения, сербы противостояли «исламской экспансии».

Ничего подобного в реальной истории, естественно, не было.

В 1389 году на месте нынешнего Косова поля действительно схлестнулись две армии, сербская и турецкая, но дело то в том, что Турция и прилегающие к ней земли являлись тогда составной частью Великой Монгольской Орды. Именно так на Западе называли Русское Царство со столицей в Ярославле. Соответственно, «в пятак» сербскому воинству отгружали не мифические османы, а регулярные части казаков, подчинявшиеся приказам русского государя. И драка шла отнюдь не за мусульманское «владычество», а против европейских королей, устраивавших набеги на пограничные области Российской Империи. Сербия в те времена тяготела к Венгрии, и ни о каком «панславянизме» даже речи не заходило.

Албанцами в четырнадцатом веке и не пахло, они появились значительно позже, только к восемнадцатому веку, и уж никак не могли сражаться на стороне турок, как это старались представить патриотично настроенные журналисты. Ибо не существовали как отдельный народ.

Визгливые рассуждения о «православно мусульманском противостоянии» Рокотова раздражали. Сам он, что естественно для любого, у кого в паспорте значится «русский», не мог с точностью ответить, к какому народу принадлежит и сколько кровей в нем намешано. Он знал свою родословную только до прадедов. На Руси племена и народы во все времена жили бок о бок, а переселения, смуты и войны только добавляли сумятицы. И вообще, разделять людей по расовому признаку — несусветная глупость, все дело не в форме носа, а в воспитании и культурных традициях...

Тонкий лучик солнца пробился сквозь застилавшие с самого утра небо пушистые облачка и скользнул по полуприкрытым векам.

Рокотов потянулся, разминая мышцы, и оторвался от камня. Сел по турецки, достал сигареты и зажигалку. Курил он мало, по пять шесть сигарет в день, в охотку. Непреодолимой тяги к табаку у него не было, а задай кто вопрос, зачем он вообще травит свой организм продуктами горения высушенной травы и тратит на это деньги, Влад вразумительно не сумел бы ответить.

Курит, и все тут.

Зато не употребляет алкоголь. На слова своего отца, считавшего, что как раз рюмочка сухого вина или коньяку не повредит, а сигарета по сути своей — наркотик, Владислав возражал просто и резонно: после сигареты никто по улицам не ходит и не дебоширит, а вот после рюмки — сколько угодно. Поэтому он предпочитает алкоголю курение, так безопаснее для окружающих. А что до занятий рукопашным боем — многие известные спортсмены курят, и ничего.

Он щелкнул зажигалкой, с удовольствием затянулся ароматным дымком и умиротворенно оглядел окрестности. Солнышко осветило рощу, заиграло на открытых участках болотца, куда, словно конькобежцы, истосковавшиеся по первому льду, тут же вылетели на своих слюдяных ножках водяные жуки.

Боковым зрением Влад отметил какое то движение справа и поднял голову. По другому берегу болотца, пригибаясь, гуськом продвигалась группка людей. До них было метров двести, в продолговатых рюкзаках угадывались оружие и амуниция. Группа была одета в камуфляж, двигалась слаженно и целеустремленно.

«Интересно, что здесь вояки делают?» — лениво подумал биолог и автоматически пересчитал идущих. Семеро. Один тащил на себе объемистый сверток.

Одетого в серую куртку Влада на фоне камня заметно не было, и он решил не открывать свое присутствие. В конце концов, в собственной стране армия занимается собственными делами и далеко не всегда рада приветственным воплям гражданского, внезапно появляющегося в районе передислокации. А увиденная Рокотовым группа явно не желала быть обнаруженной. Спешила куда то: идущий первым жестами подгонял строй. До административной границы с Косово километров тридцать, обстановка там была неспокойной, и, приводив взглядом направляющуюся к лесу группу сербских военных, Владислав укрепился во мнении, что они принадлежат к каким то специальным частям и выполняют некое неафишируемое задание. Тогда тем более, его поведение было разумным: не хватало еще объясняться с военной полицией.

"Ладно, это их личное дело, куда идут и зачем... Мне то что? — Он приподнялся и взвалил на плечо сумку с образцами и инструментом. — Палатку мою они обойдут стороной, явно топают на север, в район Прибоя[5]... а мы на западе расположились. Черт, тяжеловато сегодня! Перебрал ты, братец, с образцами. Надо лямку на сумке поменять. Давно, между прочим, пора, а то плечо режет..."

По тропинке Владислав поднялся на холм и глянул в сторону, куда ушла группа сербов. Малюсенькие, еле видные фигурки двигались, не снижая темпа.

«Шустрые! — удивился Рокотов. — Я бы в два раза медленнее шел. Ну, на то они и вояки...»

Он вздохнул, поправил сумку и отправился через рощицу к себе, по пути прикидывая, что приготовить на обед. После десятиминутных размышлений Влад остановился на овощном рагу и консервированном цыпленке.

Когда «F 117A» капитана ВВС США Джесса Коннора по прозвищу Кудесник[6] достиг высоты в 25 тысяч футов, автоматически включился бортовой радар кругового обзора, и операторы на авиабазе, откуда только что поднялся в небо «Ночной Ястреб», стали наносить на экраны своих компьютеров воздушную обстановку, подкорректированную взлетевшей боевой машиной.

Кроме Кудесника, в радиусе двадцати миль барражировали еще два истребителя морского базирования «F 14 Томкэт». Они находились почти у границы зоны аэродрома и поджидали летающий танкер «КА 6», который в эти минуты заходил со стороны побережья. Заправившись, «Томкэты» должны были совершить заход на учебную цель и спустя полчаса приземлиться на палубе авианосца «Эссекс», курсировавшего в западной Атлантике.

Джесс выровнял машину на крейсерской высоте, на этот раз определенной ему в сорок тысяч футов, убавил тягу двигателя и повел «невидимку» в сторону Уилмингтона. Через час «F 117A» должен был пересечь границу между Северной и Южной Каролинами, выйти над полигоном вблизи городка Флоренс и сбросить на цель две сверхточные бомбы. Учебной целью служил старый, приготовленный к уничтожению ангар, а в бункере полигона результатов бомбометания ждала представительная комиссия в лице нескольких высших офицеров Пентагона и парочки сенаторов из Вашингтона.

Коннор обожал тренировочные полеты, на которых ему удавалось использовать боевое оружие. Отработки элементов пилотажа без бомбометания были скучны. В конце концов, «F 117A» — исключительно военный самолет, предназначенный для незаметного проникновения сквозь электромагнитные заслоны вражеских радаров и поражения важных стратегических объектов. А маневры можно и на учебном истребителе совершать. К тому же из за неудачной конструкции несущего крыла «Ночной Ястреб» летал средненько, и слитные фигуры на нем не выполнялись.

Кудесник чуть тронул педаль, и «Стелс» мягко завалился набок, открывая пилоту картину внизу. Вдали под самолетом рассыпались огоньки городов, на страже которых Джесс и парил в ночном небе. С высоты земля казалась черным бархатом с россыпью жемчужин света. Тишину в кабине нарушало только мягкое гудение систем вентиляции двигательного отсека, да попискивал компьютер оповещения, когда «F 117A» проходил границы зон ответственности американской ПВО и передавал на землю сигнал «свой».

На подлете к полигону Кудесник связался с командной вышкой и получил добро на сброс бомб. Подсвеченное с земли лазерным лучом здание ангара смотрелось на экране боевого компьютера великолепно.