А вот германцы на среднем Рейне, вот в этих местах (Л. Н. Гумилев показывает на карте. — Прим. Ред.) — они оказались затронуты этим толчком.

То есть мы можем, совершенно четко, с довольно большой точностью, очертить границы этого толчка, который, видимо, проходил таким вот образом (Л. Н. Гумилев показывает на географической карте. — Прим. Ред.) — широкой полосой, потому что были затронуты и славянские районы в низовьях Эльбы, и течение среднего Рейна. (Голоса из зала. — Ред.) — Вот именно. Британские острова затронуты не были, вот что интересно. Испания затронута не была. Голландия затронута не была. А была затронута почему-то горная Астурия. Если мы проведем прямую, вот таким вот образом (Л. Н. Гумилев показывает на географической карте. — Прим. ред.), то она так сюда и попадает.

В IX в. в Астурии сидели беглецы от арабов, захватившие почти весь Пиренейский полуостров, сидели в горах, не желая сдаваться мусульманам, защищались, как могли. Вероятно, они бы не удержались против превосходящей силы арабов, ежели бы арабы сочли их дикую, горную область достойной завоевания. Арабы просто не лезли в эти горы, чтобы не терять зря людей. Впрочем, когда им надо было совершить поход, они прошли до самого Бискайского залива. Разорили, вообще говоря, все церкви и даже захватили монастырь святого Яго (Якова) и увели единственного монаха, который там их дождался, не убили его, а сказали: «Поскольку ваш святой, действительно, был отшельник, а ты его почитаешь, то уйдешь с нами вместе. И будешь у нас — в Кордове его почитать тоже».

Но ставить гарнизоны в этих горах и удерживать их они не считали нужным, тем более что здесь вот (Л. Н. Гумилев показывает на географической карте. — Прим. Ред.) между Гаронной и верхней Эбро жили дикие и совершенно отчаянные реликтовые баски, которые не подчинялись ни арабам, ни французам, ни испанцам — никому. И хотя они числились христианами, но христианство у них было очень своеобразное. Даже в последнее время они, занимаясь разбоем и убийствами, — перед тем, как выстрелить в свою жертву из ружья, они его крестили и прикладывали к нему образок: «А вот уже можно».

У них католичество приняло такие вот формы. Но, во всяком случае, с этими басками арабы тоже решили не связываться, тем более что никакой пользы от них не было: и дани от них не получишь, и жить в этих горах им не хотелось.

То есть всё это уцелело. И с начала VIII в., с 711 г. додержалось до середины IX в. в таком первобытном состоянии. В середине IX в. первый раз объединенные астурийские испанцы совершили поход против мусульман и захватили область Галисию. Конечно, они ее не удержали — их отбили. Но этим было положено начало Реконкисты.[424]

Таким образом, мы видим, что сложились три больших этноса. Немцы в виде саксонцев и франконцев, — уже не саксов и франков, а саксонцев и франконцев, — разница очень большая!

Французы — вокруг города Парижа. Здесь (Л. Н. Гумилев показывает на географической карте. — Прим. Ред.) жили аквитаны, здесь — бургунды, кельты.

А здесь — испанцы, так они стали себя называть, — астурийцы. И хотя в это время еще преобладали местные названия, — Астурия, Галисия, Арагон — потом создался (позже — в XII в.), Кастилия и так дальше, но они — были. И все они понимали, что они — испанцы. За исключением крайней части их, которая как-то очень мало тяготела к общепиренейскому единству и образовала в дальнейшем — Португалию. Но это вопрос отдельный.

То есть мы видим, что крупнейшие европейские нации — английская и итальянская были за пределами толчка. Прекрасно.

Что же было дальше?

Создались на этом фоне две культуры. Одна культура — римско-католическая, которая охватила континентальную Европу и Испанию, другая — скандинавская языческая культура — культура викингов. Сначала они боролись между собой — весь IX в. В X в. началась постепенная христианизация Скандинавии. Вообще-то она встречала некоторое сопротивление, но это было не такое сопротивление, чтобы можно было остановить христианизацию. За X век были крещены:

— сначала датчане;

— потом шведы, которые довольно вяло восприняли христианство, но вяло же ему и сопротивлялись;

— затем норвежцы, которые сопротивлялись несколько более энергично, потому что они хотели практиковать человеческие жертвоприношения. Они считали, что это очень им помогает в жизни, а христиане это запрещали.

И наконец, в 1000 г. была крещена совершенно такая фантастическая страна — Исландия.

Этим было закончено крещение Севера, то есть приобщение его к единой целостности, которую средневековые люди великолепно понимали и называли — французы «Chretiente», а немцы — «Christentum» — Христианский мир.

Но в этот Христианский мир отнюдь не входили византийские греки. В этот мир не входила крещеная Русь. Не входила Ирландия, как ни странно, которая была обращена в христианство еще в V в., задолго до этих варваров. Нет! Они все не входили.

Дело было очевидно, не в собственно принадлежности к той или другой религии, а в принадлежности к той суперэтнической целостности, которая получила название от исповедания веры, от конфессии.

Пассионарность из этих очагов распространялась со страшной силой.

Англия получила пассионарность импортную, то есть в нее ввезли пассионарность:

— сначала норвежские и датские викинги, которые захватили англосаксонское королевство и долгое время держали в своей власти, ну и конечно, рассеяли генофонд по популяции;

— потом ее захватили норманны из Нормандии. Это — норвежцы, подчинившиеся французам и офранцузившиеся. Те повторили ту же операцию.

И наконец, когда нормандская династия кончилась — в XII в., из Пуатье был приглашен родственник королевы Матильды — Анри Плантегене (Плантаженэ по-французски, а по-русски мы его называем Генрих Плантагенет), — настоящий француз. Привез с собой массу французов и больше любил Францию и свои французские владения, чем Англию, которую он унаследовал. Ну, кто же отказывается, когда дают корону! Естественно, там произошло еще большее внедрение пассионарности в массу английского населения.

В результате Англия оказалась страной с уровнем пассионарности не меньшим, чем ее соседи — северная Германия или Франция.

То же самое произошло в Италии. Италия страна была прекрасная по климату, по ландшафту, по дарам природы и — совершенно беззащитная. И поэтому ее захватывали:

— то византийские греки — люди весьма пассионарные;

— арабы-берберы — тоже люди достаточно пассионарные (южную ее часть, они держали долго в руках);

— затем туда вторгались, вслед за ослабевшими лангобардами, — германские императоры: Отгон I, Отгон II, Отгон III, Отгон IV — легко запомнить.

И затем последующие короли франконской династии, захотевшие стать императорами:[425] Генрих II, Конрад, Генрих III, Генрих IV, Генрих V — тоже легко запомнить.

Потом — швабские короли:[426] Фридрих Барбаросса, его сын — Конрад VI, затем — Фридрих II, затем Манфред, Конрадин.

В общем, все это были совершенно отчаянные пассионарные немцы из мест, которые были затронуты пассионарным толчком и которые в этой прекрасной Италии рассеивали свой генофонд по популяции вместе со своими дружинниками.

Не теряли времени отчаянные французы, которые хотели всеми силами вышибить немцев. Из Нормандии явились нормандцы, в которых сочеталась норвежская пассионарность — с французской. Они захватили сначала (в XI в.) Сицилию, выгнав оттуда мусульман; затем Южную Италию, выгнав оттуда греков; создали нормандское королевство в Сицилии и в Неаполе. Оно назвалось еще тогда не королевство Обеих Сицилии, а просто Сицилианское королевство и Неаполитанское.