В настоящее время наша студия готовит 2-e, расширенное издание Антологии. Мы посвящаем его памяти В. В. Кожинова.

Перед самой бoльницей* звoнил Лесневскому (осенью 99-го они отметили 50-летие своей дружбы...): “Стасик, давай напишем Меморандум примирения!” Кому-то велел готовить письмо в правительство о состоянии русского книгоиздания...

* * *

Карамзин, Соловьев-отец, Костомаров, Ключевский, Гумилев-сын, Кожинов...

Пушкинская плеяда. Тютчевская плеяда. В моем понимании существует и Кожиновская плеяда... Любой мало-мальски серьезный читатель сам назовет имена, входящие в неё.

* * *

Среди множества границ, разделяющих людей, существует особая: между живущими во славу жизни и теми, кто живет во имя смерти.

Кожинов, конечно же, из первых.

Роковые и по-детски пронзительные вопросы В. Хлебникова: “Почему русская книга и русская песнь оказались в разных станах? Не есть ли спор русских писателей и песни — спор Мораны и Весны? Бескорыстный певец славит Весну, а русский писатель Морану, богиню смерти?”

Абсолютно закономерно, что именно В. В. Кожинов стал автором важнейшей статьи о русской песне и назвал ее “О главной основе русской культуры” (1995 г.)! Книги В. Кожинова и русская песнь всегда были в одном стане, ибо и то, и другое рождены глубокой органикой русской жизни, во славу которой положил все силы свои Вадим Валерианович Кожинов — мыслитель Весны, философ русского Воскресения.

* * *

Шесть лет, целых шесть лет жизнь позволила мне быть вблизи этого неповторимого явления русской природы — В. В. Кожинова.

Шесть лет у меня был старший брат — спасибо, жизнь.

Милый, близкий, бесценный, единственный Вадим Валерианович... я Вас люблю. И знаю, что не только я.

А те, кого любят, не умирают.

Подборку подготовила

Марина Белянчикова

Боль за судьбу России

Глубоко трагична судьба Валерия Александровича Гаврилина. Его сердце остановилось в январе 1999 года, а родился он в августе 1939-го, не прожил и шестидесяти лет... Мы не осознали еще, кого потеряла вологодская земля, да и вся Россия в ту зиму.

Петербургское издательство “Дума” неожиданно порадовало книгой Валерия Александровича. Сборник называется “О музыке и не только”. Один из составителей с полным на то правом называет нашего земляка “блистательным писателем, глубочайшим в европейской культуре мыслителем”. Трудно не согласиться с подобной характеристикой Гаврилина, данной его однокашником В. Максимовым. Да к известным всему миру композиторским талантам посмертная книга добавила еще и талант мыслящего писателя, весьма чуткого к русскому слову. В этой книге Валерий Гаврилин выглядит то парадоксально и глубоко мыслящим философом, то критиком, то лирическим поэтом, иногда даже сатириком. Последнее свойство проявлялось в тех случаях, когда Валерий Александрович сталкивался с пошлыми явлениями, кои его чистая душа не могла выдерживать. В этих случаях его острый парадоксальный ум делал сильнейшую эмоциональную разрядку, что выражалось в довольно “крутых”, по-гаврилински резких словах. Национальное, то есть истинно русское, отношение к языку, к народному быту и творчеству, ко всей российской истории могло бы сделать Валерия превосходным поэтом или прозаиком. Он же стал музыкантом, сочинителем новой музыки. Так прихотлива, непредсказуема жизненная дорога каждого детдомовца, то есть ребенка, лишенного родителей.

В свое время я сравнивал Гаврилина с Рубцовым. Думаю, что имена эти соразмерны, по крайней мере по таланту. И это подтверждает вышедшая книга случайных записей композитора. Конечно, Гаврилин при жизни и не предполагал, что каждое его слово нам потребуется. Если б предполагал, то, может, записи эти были бы не на бумажных клочках... Но даже из таких отрывочных записей выявляется полнокровный и сложный облик человека, целиком посвятившего себя искусству.

То, что Гаврилин был плоть от плоти народной, доказывает его отношение даже к отвратительным проявлениям нынешней нашей национальной жизни (например, массовому пьянству). Боль за судьбу народа, за судьбу России сквозит буквально в каждой случайной записи, в каждом слове. Вообще-то у Гаврилина ничего не было случайного ни в поведении, ни в творчестве. Стихи, высказывания о народной музыке и фольклоре, критические экспромты, касающиеся политической и общественной обстановки, — все это ощущается в книге. Не терпел он грязи и пошлости ни в быту, ни в профессиональных своих занятиях. Эта грязь и пошлость больно ранили его отзывчивую сиротскую душу, начиная с детдомовских лет и до самой смерти.

Контраст между могучим творческим потенциалом и приземленным, поистине трагическим на протяжении всей его коротенькой жизни бытом — этот контраст ощущается в каждой строке книги “О музыке и не только”.

Записи, отобранные вдовой, Н. Е. Гаврилиной, и В. Г. Максимовым, подчас отрывочны, слишком лаконичны, а иногда и не очень понятны или понятны только тем, кто был духовно близок автору. Людям, не ведавшим, как он жил, в каких условиях создавал музыку, — таким читателям не все будет понятно. Но для тех, кто более-менее был близок Гаврилину, останется ощущение неполноты, ограниченности публикуемой части текста... Это как океанский айсберг, кочующий в безбрежных и неспокойных водах: видно одну небольшую верхушку, а главная масса, основной объем скрыты водой. Мы можем лишь вообразить, представить то, что не видим. Несмотря на ощущение неполноты, надо поблагодарить составителей Н. Е. Гаврилину и В. Г. Максимова за отобранный материал, непосредственный, живой и так необходимый всем, а не только узкому кругу музыкантов.

С другой стороны, упомянутая неполнота сборника позволяет читателю надеяться на будущее. Последующая книга композитора представит его облик еще объемней и шире... Тем более что первая книга издана таким малым, недостойным этого имени тиражом — всего одна тысяча экземпляров. Вряд ли она дойдет до самых народных глубин, из коих вышел и предстал всему миру Валерий Александрович Гаврилин. Народ русский Гаврилин великолепно знал и любил, и этот народ питал его разносторонний, в основном музыкальный талант. Вот что хотелось мне сказать для начала о его книге, избранные места из которой публикует сегодня “Наш современник”.

Василий Белов

Валерий Гаврилин

“О музыке и не только...”

(Отрывки из книги)

Музыка Гаврилина вся, от первой до последней ноты, напоена рус- ским мелосом, чистота ее стиля поразительна. Органическое, сыновнее чувство Родины — драгоценное свойство этой музыки, ее сердцевина. Это — подлинно. Это написано кровью сердца.

Георгий Свиридов

Чем искреннее, плавнее, полнее, детальнее, до мелочей текст — тем лучше песня завоевывает популярность. Подделки под простонародность так широко распространены, особенно в русских народных хорах — в частушках — очень хорошо чувствуется массами, и их ернический стиль, глубоко презираемый, в среде народа не встречает никакого отклика, кроме иронии. Человек в песне видит всегда более возвышенное, чем обыденность, нечто для души, и душа его закроется перед красногубой пошлостью, которой часто подменяется простодушная лукавость народной поэзии, особенно в частушках.

За такими словами не будут гоняться деревенские девчонки, каждая из которых имеет толстенный альбом со словами буквально всех популярных песен.

А нам нужно особенно понимать деревню.

* * *