Только, в отличие от осени 2001 года, сейчас с нами не было Эдуарда Федоровича Володина, раба Божия Иадора, нашего незабвенного друга, покинувшего мир сей. Как же он мечтал побывать в Иерусалиме!..

Теперь мы едем впятером, без нашего дорогого Федоровича. Отец Иоанн, высокий, с орлиными бровями, с длинной и серебристой бородой, похожей на меч, дает нам благословение. Мы садимся в автобус.

ЗЕМЛЯЧКА

Первая встреча с Израилем происходит еще до того, как самолет приземлится в аэропорту Бен-Гурион. И не во время полета. И даже не в тот миг, когда вы ступите на борт самолета. Еще раньше. Прямо в аэропорту Шереметьево. Здесь нас распределяют между собой представители израильских спецслужб. Они обязаны выявить среди пассажиров возможных террористов. Вдруг кто-то из нас приставит нож к горлу стюардессы и скажет:

— Меняем курс! Летим не в Сочи, а в Израиль!

Впрочем, мы и так летим в Израиль, и потому надо выяснить, дозволенное ли количество взрывчатки лежит у нас в чемоданах. Мне достается пышнотелая представительница лет тридцати, она слегка нервничает, но всем своим видом показывает, что ей о тебе известно почти все, а что не известно, так она сейчас тут прямо и разузнает. На карточке имя — Елена Самойловна Залкинд. По всему видно, что пятерку по русскому на выпускных экзаменах она получала в советской школе. Подробно разведав все о содержимом моего чемодана, она переходит на более лирические темы:

— У вас есть в Израиле родственники, друзья, знакомые, любимые женщины?

— Только один знакомый человек — архимандрит Елисей.

— Это еще кто такой?

— Начальник Русской духовной миссии в Иерусалиме.

— Важная птица, ничего не скажешь!.. А где вы будете жить?

— Там, в миссии.

— Стало быть, вы тоже паломник?

— Именно так.

— Ладно, кончайте морочить мне голову! Я понимаю — эти безумные старухи, которые лезут и лезут к своим так называемым святыням. А вы-то — внешне вполне цивилизованный молодой человек. Вы что, скажете, что и впрямь во все это верите?

— Верю.

— Свихнуться можно!.. Александр Юрьевич! Ну не забивайте мне баки!.. Ладно, продолжим. Скажите, почему вы выбрали именно это время для поездки в Иерусалим? Почему не приезжали раньше?

— Так Господь дал.

— А нельзя ли получить более вразумительный ответ?

 — Куда уж более вразумительный! Я всю жизнь мечтал побывать в местах земной жизни Спасителя, и вот теперь, надеюсь, мечта моя осуществится.

Закатывает свои черные, как маслины, глазки:

— Офонареть можно!.. В каких арабских странах вам приходилось бывать?

— В Египте, Сирии и... и — все, — чуть было не назвал я Ирак.

— Ну и чем же вы занимались в Сирии?

— Посещал христианские святыни.

— А они что, там есть?!!

— Разумеется. Глава Иоанна Крестителя, монастыри в Маалюле и Сейднайе, все, что связано с апостолом Павлом, Лаодикия, монастырь Симеона Столпника...

— И эти дикари все это не разрушили?

Я только развожу руками.

— Так, ладно. А кто вы по профессии?

— Книги пишу.

— Книги пишут писатели.

— Вот я и есть... Уж не обессудьте...

— Ну-ка, расскажите мне содержание.

— Содержание чего?

— Ваших книг.

— У меня их много. Например, я описывал крестовые походы.

Далее становится легче. Я увлеченно рассказываю ей о Ричарде Львиное Сердце, о Готфриде Бульонском, о взятии крестоносцами Иерусалима, у нее начинают слипаться глаза, и наша землячка в итоге вынуждена признать меня не самым опасным пассажиром “Божьих авиалиний”. Допрос окончен. Бедная Леночка! Она родилась так поздно. Ну почему ей не достались сладостные двадцатые годы двадцатого века, почему я не белогвардеец и не попал к ней на допрос в Крыму!..

А впрочем, быть может, это лишь мое пылкое воображение, отравленное чтением книг о русской истории минувшего столетия.

EL-AL

Израильские авиалинии так и называются — Божьими. EL — это Божьи, а AL — это Air Lines. EL-AL. Ласковое такое, колыбельное слово — эляль. Пролетев туда и обратно, я признал израильскую авиакомпанию одной из лучших в мире. Необычайно вежливые, улыбчивые стюардессы. Правда, слегка напуганные. В полете предлагают вам все, что пожелаете. Ножи, вилки и ложки не пластмас­совые, чего я терпеть не могу, а железные. Еда очень вкусная, а главное — только здесь меня впервые в жизни спросили, желаю ли я обычный обед или постный. И когда я ответил, что постный, на сиденье мне приклеили бирку, чтобы не перепутать с кем-то, кто не постится в Страстную неделю.

Нигде такого не бывает! У нас в России этого нет. Только представьте, что вы летите из Москвы в Петербург, а по радио вас оповещают:

— Дорогие братья и сестры! Мы помним, что идет Великий пост, но среди пассажиров могут быть люди, которые по здоровью своему или по иным причинам не в состоянии соблюдать посты, установленные Святой Православной Апостольской Церковью. Просьба к таким пассажирам заблаговременно оповестить стюардесс, чтобы те предложили им скоромный обед.

О таком можно только мечтать на страницах журнала “Новая книга России” или газеты “Русь Державная”! А между прочим, ничего особенно дерзкого в таких мечтаниях нет. Ведь могли бы на израильских авиалиниях спокойнейшим образом не учитывать, постишься ты или не постишься. Не хочешь — не ешь. Скажем, семь лет назад летел я в Иорданию, и точно так же шла Страстная седмица. Я робко спросил, есть ли вегетарианский стол. Мне ответили, что есть обычные обеды и есть отдельно для евреев — кошерные. Как все перепутано в этом мире!

Итак, насладившись произведениями соево-овощной израильской кулинарии, мы благополучно пролетели над Украиной и приземлились на Святой Земле.

ИЕРУСАЛИМ — РУССКИЙ ГОРОД

Чтобы убедиться в этом, нужно для начала поселиться в гостинице “Holy Land” — “Святая Земля”. Это очень хорошая гостиница, она расположена напротив Цветочных (Иродовых) ворот Старого Иерусалима, в Восточных, а стало быть арабских, кварталах города. В арабских кварталах Иерусалима спокойнее, чем в западных, еврейских. Здесь террористы не взрывают дискотеки, макдональдсы и автобусы. К тому же здесь нет ни дискотек, ни макдональдсов, да и автобусов очень мало.

Вы входите в холл гостиницы, здороваетесь:

— Ас-салям аллейкум ва рахмат улля ва баракят!

— Уа аллейкум ас-салям, издравствуйте! — улыбаются вам в ответ, а вскоре вы узнаете, что в гостинице живут только русские. В основном — паломники, приглашенные Русской духовной миссией. И покуда продолжается Великий пост, здесь тоже готовят вкусные постные блюда. К религиозным русским арабы относятся с особым уважением. Внимательно смотрят и слушают, когда священник оглашает молитву перед вкушением пищи, держат перед собой супницы с таким видом, будто это священные сосуды, и после того, как стол осенен крестным знамением, трепетно бросаются разливать по тарелкам суп.

Но чтобы окончательно убедиться, что перед Пасхой Иерусалим стал в полном смысле Русалимом, надобно незадолго до полуночи отправиться в Старый город, заблудиться в его древних мощеных улочках и на каждом шагу встречать только соотечественников.

Ночной Русалим полон таинственности и кажется огромнейшим лабиринтом. Днем он становится меньше, его весь можно обойти за пару часов по всем улицам. А ночью так и чудится, что ты заблудился и будешь отныне до конца дней своих плутать по этим хитросплетениям. Вдруг очутишься перед оградой Госпиталя, того самого, от которого взяли свое название рыцари ордена госпитальеров. И уже чудится, что вот-вот откуда-нибудь из-за угла выйдет, позвякивая доспехами, сам рыцарь-госпитальер. Или тамплиер. Или сам Иуда Искариот, пересчиты­вающий свои проклятые серебреники...

Но нет, вместо них из-за угла выходит русский батюшка в окружении своих прихожан и что-то рассказывает им тихим и ласковым голосом.