Он замер, прислушиваясь.

И опять тишину нарушил один-единственный звук, подхваченный следующей нотой, затем еще одной. Звуки смолкли.

– Джейк, – выдохнула Рейчел. Она повернулась к Корду и обняла его за шею. – Он сел за пианино и пользуется педалью. – Она прижалась лбом к груди мужа, ожидая новых звуков, которые, несомненно, должны последовать.

– Он поел? – Рейчел остановилась около приоткрытых дверей гостиной, где уже стояла Лорена.

Сквозь щелку они увидели Джейка, сидящего на табурете за пианино. Его пальцы медленно перебирали клавиши, словно он импровизировал.

– Он что-то сочиняет, да? – шепотом спросила Рейчел у Лорены.

Та кивнула.

– Думаю, что да. Он уже переиграл все, что знает наизусть.

Значит, Джейк уселся за пианино с восходом солнца! Во время завтрака мужчины слушали музыку и обменивались восхищенными взглядами, отчего у Рейчел становилось тепло на душе.

– Позвать его? Ему пора завтракать. – Рейчел просунула голову в дверь.

Джейк перестал играть.

– Рена, Рейчел… входите. Что вы там шепчетесь?

Лорена вошла первой и встала у него за спиной, опустив руки на его широкие плечи. Она массировала мышцы спины, уставшие после долгого напряжения.

– Примите поздравления, мисс Рейчел, – с некоторой долей язвительности произнес Джейк. – Вам таки удалось усадить меня туда, где я уж и не думал никогда сидеть.

Ее задел его тон.

– Разве это плохо?

Лорена сжала ему плечи, пытаясь утихомирить. Но это не произвело на него ни малейшего впечатления.

– Нет ничего очень плохого, как нет ничего абсолютно хорошего. С вашей стороны это прекрасный жест – дать мне возможность играть на этом проклятом инструменте. – Он взглянул на Рейчел через плечо и при этом потерся щекой о запястье Лорены.

– Вы ведь еще не закончили свою отповедь мне? – резко спросила Рейчел. Ее хорошее настроение улетучилось.

Он отвесил ей высокомерный поклон.

– Уверен, что стану развлекать всех работников на ранчо и даже дам в доме. А когда мое умение возрастет, то, возможно, стану по воскресеньям играть для священника.

– Я всего лишь хотела вернуть вам радость от общения с музыкой, Джейк. Я вовсе не собиралась организовывать ваши турне по Европе. – Она отвернулась от него и быстро вышла из комнаты.

На кухне уже подошло тесто для хлеба. Она сняла с плиты миску и поставила ее на стол. Посыпав горсткой муки деревянную доску, она быстро вывалила на нее тесто и начала его месить. На этот раз Рейчел вымещала на нем свой гнев.

– Не забей его до смерти, – раздался с порога добродушный смех Корда, но он сразу понял, что Рейчел очень огорчена. – Рейчел, в чем дело? Что случилось, Рей?

Она почувствовала, как горят у нее щеки, и подняла на него глаза.

– Твой брат – осел.

– Я это давно знаю, – подавил улыбку Корд.

– Да нет – он действительно самодовольный идиот!

С этим Корд тоже согласился.

– Что он вытворил на этот раз?

– Я занята хлебом. Пойди и спроси у него сам.

Опять он угодил в разгар скандала, подумал Корд, с неохотой идя по коридору к библиотеке, откуда ясно доносился голос Лорены, прерываемый едкими замечаниями Джейка.

– Я не просил вмешиваться в мою жизнь. Почему я должен быть благодарен за предоставленную мне возможность играть какие-то пьески ради…

– Черт тебя подери, Джейк Макферсон! Как только меня угораздило познакомиться с таким неблагодарным, черствым человеком!

– А вы были знакомы со многими другими, мисс Клейпул? – насмешливо осведомился он.

– Твое замечание ни к селу ни к городу, – оборвала его выведенная из себя Лорена. – Ты оскорбил Рейчел, а она так старалась облегчить и улучшить тебе жизнь.

– Пока что никакого улучшения я не заметил.

– Почему же? Во-первых, ты передвигаешься за пределы этой комнаты, а во-вторых, ты снова играешь, и играешь хорошо.

– А ты, как я вижу, превратилась в критика? – продолжал насмехаться он.

– Я разбираюсь только в том, что знаю. Разве не на этом основывает свои взгляды любой критик?

– Существуют такие понятия, как мастерство, опыт и разные степени таланта, – заметил Джейк.

– И у тебя это есть? – спросила она.

Корд оперся о стену около двери в библиотеку, надеясь, что в результате этой перепалки между ними он узнает то, что ему нужно, не расспрашивая своего беднягу брата.

– Когда-то все это у меня было, – с горечью ответил Джейк.

– Ты ужасно обидел Рейчел, – помолчав, сказала Лорена.

– Передай ей мои извинения, ладно? – Это было сказано натянуто, но в его голосе все же прозвучали искренние нотки.

– Ты сам должен извиниться, Джейк Макферсон. Ты, недолго думая, обидел ее. А теперь отправляйся к ней и извинись.

– Рена, не настаивай на этом.

– Я люблю тебя, – с отчаянием в голосе произнесла она, – но порой ты мне противен.

Тут Корд услышал, что в библиотеке происходит какая-то суета: стук, шум и грохот.

– Ты что, собираешься разнести комнату? – Голос Джейка прозвучал совсем близко от двери, и Корд отошел назад.

– Я последний раз убираю все, что ты разбросал, а затем уезжаю домой.

– Ты меня бросаешь?

– Да, бросаю. Я устала от твоих недовольств и твоего эгоизма. И самое главное – я в тебе разочаровалась.

– Что ж, уезжай, раз так. Я обходился один и обойдусь впредь. Не пропаду, – еле слышно вымолвил Джейк.

Боль, прозвучавшая в словах брата, эхом отдалась в душе Корда.

Он молча вернулся на кухню.

Противни с хлебом выстроились в ряд на плите подобно солдатам. Рейчел сняла с них полотенце. По ее лицу было видно, что она довольна.

– Тебе нравится печь хлеб? – спросил он.

– Меня это успокаивает. – Рейчел внимательно на него взглянула. – У тебя такой вид, как будто ты с кем-то повздорил, – сказала она.

Он кивнул.

– Слушал, как они ругались. Лорена собирается уезжать.

– Надеюсь, не из-за меня. Мне не нужно, чтобы она за меня заступалась.

– А она заступилась. Да нет, Рейчел, она сама на него зла. Назвала его эгоистом и еще как-то, но я не запомнил.

– Ему надо дать время остыть, – спокойно заявила Рейчел.

Корд обнял ее за талию и прижал к себе.

– Ты не сердишься на него? Она покачала головой.

– Лорена сердится за нас обеих. Видишь ли, Корд, у него темперамент музыканта, и он все воспринимает очень остро. – Она подняла глаза, и Корда вновь поразила мягкость этой красивой женщины – его жены, которая долго не держит зла. – Мне кажется, он сам не знает предела своих возможностей, – медленно произнесла она. – Если бы только он был чуточку посговорчивей…

– Он не такой.

Рейчел загадочно улыбнулась.

– Он может измениться.

– Я уезжаю.

Решение Лорены не вызывало сомнений: сумка ее едва не лопалась от вещей, лицо раскраснелось, глаза блестели.

У этой златокудрой женщины кончились силы, а в проигрыше остался мужчина, который сидел в библиотеке, ссутулившись и уставившись в окно.

– Не делай этого из-за меня, – твердо сказала Рейчел.

– Отчасти это так, – призналась Лорена. – С другой стороны, я не могу наблюдать, как он катится вниз. Он не прилагает никаких усилий, Рейчел.

– Ты не права. Он прилагает усилия Он несколько часов играл на пианино, пока у него буквально не отсохли руки. И тогда он решил, что его усилия напрасны, поскольку он никогда не сможет играть за пределами дома.

Лорена села на стул.

– Ты лучше, чем я, – сказала она. – А я ведь люблю его.

– Я тоже его люблю, – ответила Рейчел. – Люблю за его талант, за смелость – ведь он отправился на войну, зная, что рискует не только жизнью. Я люблю его за то, что он нашел в себе мужество сесть сегодня утром за пианино, и за то, что он сидит в своем кресле, а не валяется по полу, колотя кулаками.

– На какое-то мгновение мне показалось, что он это сделает, – тихо сказала Лорена.

– Он придет в себя.

– Ты так считаешь?

– Я за этим прослежу.

Лорена посмотрела на сумку, набитую вещами.