Я говорил ей какие-то бессвязные слова, да и не все ли равно, какие именно, главное – я как мог пытался передать ей всю свою любовь и надежду.

Лечащий врач, которого я встретил в коридоре, мой оптимизм, однако, не разделял. Такое бывает при выраженной коме, даже часто, сказал он. И ровным счетом ничего не значит.

А мне плевать, сказал я про себя. Плевать на все твои знания, лысый, надутый индюк. Потому что я знаю: она поправится. Обязательно поправится.

- Молодой человек, - окликнула меня медсестра на посту. – Можно вас на минутку? Мне надо вам кое-что сказать.

Она отчаянно строила глазки и глупо улыбалась. У нее был заросший черными угрями нос и сизые следы от юношеских прыщей на щеках. Мне совсем не хотелось с ней разговаривать, но, может, это было связано с мамой?

- Тут сейчас какой-то странный тип заходил, я его, конечно, не пустила. Спрашивал про вас. К кому вы приходили.

Внутри у меня противно похолодело.

- Как он выглядел?

- Маленький такой, тощий. Глаза… ну, такие, на выкате.

- Посмотрите, он? – я достал полученный в прокуратуре фоторобот.

- Да, - кивнула она. – Похож.

Я зажмурился и, кажется, застонал.

- Что вы ему сказали? – тихо спросил я, глядя ей в глаза.

- Ничего. Я… - заюлила она, отводя взгляд.

- Я спрашиваю, что вы ему сказали? – не сдержавшись, заорал я.

- Я не хотела. Он… Я сказала, что у вас здесь мать. Простите.

Крепко выругавшись по-чешски, я позвонил следователю. На этот раз он не стал от меня отмахиваться и пообещал немедленно отправить в больницу охрану. До появления двух крепких парней в штатском я сидел в палате, а на пытавшуюся меня выставить медсестру фыркнул так, что она вылетела в коридор, как ошпаренная.

Эх, если б я был таким смелым раньше…

29.

Женин и Сашин телефоны не отвечали уже третий день. Дождавшись охранников, я поехал на улицу Дыбенко, где жил Саша.

Выйдя из метро, я прошел пару кварталов и понял, что заблудился. Положение мое было не слишком приятным. Я не знал точного адреса и мог искать нужный дом только зрительно. Но дома были слишком похожими, а я не запомнил никакой особой приметы. Телефон, по которому можно было бы позвонить и уточнить адрес, не отвечал. Я не знал даже фамилии Жени и Саши, чтобы попытаться выяснить их настоящий адрес.

Конечно, оставался еще вариант пойти в университет, наврать что-нибудь в деканате исторического факультета и узнать фамилии всех четверокурсниц по имени Евгения. Конечно, их адреса и телефоны мне никто не даст, но хотя бы фамилии – это уже кое-что.

И тут я заметил под аркой, ведущей во двор, разбитый фонарь. Ну, конечно, я обратил на него внимание, когда мы с Женей вышли из такси. Она еще сказала тогда, что Виктор, Сашин друг, говорил: подростки этот фонарь специально разбивают, он у их вроде мишени для метания камней.

Нужное парадное я нашел быстро, поднялся на пятый этаж и позвонил. За дверью было тихо. Я позвонил еще, подождал и хотел уже уйти, но тут услышал едва различимое:

- Кто?

- Саша, это я, Мартин, я приходил с Женей.

Дверь приоткрылась, и меня рывком втащили в квартиру. В коридоре было темно, чьи-то руки прижали меня к стене. Я попытался освободиться, но тут в голове словно разорвалась граната, и я провалился во мрак…

Очнулся я от боли: кто-то сильно пнул меня ногой под ребра.

- Глянь, Крок, - сказал на редкость противный голос. – Да это ж наш старый знакомый. Ну, который сестричку Шустрика у нас увел. Сам приперся. А мы не ждали вас, а вы приперлися, - пропел он. – Повеселимся.

Я скосил глаза. Рядом со мной, покручивая на пальце колечко с ключами, стоял Нос. Одет он был так же, как и в прошлый раз, только майка под черной рубашкой другая – не чисто белая, а с какой-то эмблемой. У окна примостился Ухо-Крок. Судя по звукам, доносящимся с кухни, в квартире был кто-то еще.

- Вот и выясним сейчас, где Шустрик прячется, - Ухо пружинисто подошел ко мне. – Говори, где он.

- Кто? – я решил поиграть в дурачка, но не вышло.

Сжав связку ключей в кулаке, Нос ударил меня в лицо, попав по губе, которая и так сильно болела. Я почувствовал, как побежала на подбородок и футболку струйка крови, но не понял откуда: из губы или из носа.

- Ответ неправильный, - противно улыбнулся Ухо. – Повторяю еще раз. Где Шустрик? Для тех, кто на бронепоезде, - Саша Шустрин?

- Я сам его ищу.

На этот раз удар пришелся в живот. Я согнулся и едва успел уклониться – второй удар, по почкам, получился вскользь. Но все равно достаточным, чтобы мешком свалиться на пол.

- А вот пи…ть не надо, - посоветовал Нос, потирая руки. – Ты знаешь его сестру, пришел к нему сюда, значит, знаешь, и где он сейчас.

- Где логика? – с трудом выдавил я. – Если б я знал, где он, то сюда зачем бы поперся?

- Поумничай еще.

Пнув меня еще разок, Нос все же сообразил, что я не вру, и вопросительно посмотрел на Ухо. Тот подошел поближе и принялся шарить по моим карманам. Я мысленно поблагодарил Бога, что банковская карта и паспорт остались в кармане рубашки. Но Ухо не интересовали мои документы или деньги. Он вытащил телефон и принялся рыться в его меню.

- Ага, - сказал он злорадно. – Саша тут всего один.

- Ну и что? – хмыкнул Нос. – А то мы его телефон не знаем. Что толку-то?

- А то, что, во-первых, на знакомый номер он наверняка отзовется, а во-вторых… Во-вторых, сам увидишь.

Ага, звоните, звоните, подумал я. То-то я три дня не мог дозвониться.

Но по закону подлости именно теперь Саша отозвался.

- Мартин? – услышал я его приглушенный голос из трубки.

- Хрен тебе, а не Мартин, козел! – довольно засмеялся Ухо. – У нас твой Мартин. На хате твоего дружка Витюши. И мы тут все вместе ждем тебя. И если не хочешь, чтобы мы ему сделали немножко больно, приходи. Чем скорее, тем лучше. Понял, пидар?.. Ах ты, гнида!

Услышав ответ Саши, Ухо захлебнулся крепким матом. Закончив сотрясать воздух, он повернулся ко мне:

- Твой дружок, вонючка, положил на тебя с прибором. Ему насрать, что с тобой будет. Так что молись. Если уж не удалось использовать тебя в качестве наживки, так ответишь за то, что сволок девку.

В эти минуты я действительно вспомнил о Боге. И даже недоумевал: как же можно не думать о нем всегда, каждую минуту. Правда, молитва получалась куцая: «Господи, помилуй! Помоги и спаси!». Зато от души. А вот от того, что Саша элементарно от меня отвернулся, было горько. Хотя… кто я ему? Вполне можно понять. Вроде…

В комнату вошли еще двое парней, похожих на Ухо с Носом, как горошины из одного стручка: все коротко стриженые, одинаково одетые, с одинаковым звериным прищуром. Ухо кратко обрисовал ситуацию, и они начали обсуждать, что со мной сделать. Перспективы вырисовывались самые нерадужные. Единственное, что их, как мне показалось, слегка смущало, - это моя внешность. Будь я брюнетом, они бы особо не раздумывали. Забили бы насмерть и бросили в этой квартире.

Наконец скины приняли какое-то решение. Выглядели они при этом, как дети, придумавшие новую игру. Только вот глаза у них при этом были совсем не детские – странно пустые, похожие на давно не мытые окна.

После второго или третьего удара я отключился. Смутно чувствовал, что меня куда-то тащат, а потом все пропало окончательно. А потом вдруг услышал змеиное шипение. Змеи ползали вокруг меня, обвивались вокруг моих рук и ног, открывали пасти с раздвоенными языками у самого лица. Потом одна из них сжала мое горло. Я попытался сорвать ее руками, но она давила все сильнее и сильнее. Задыхаясь, я закричал из последних сил и очнулся.

Змей не было, но шипение мне не послышалось. Я был на кухне. Шипел газ, выходя из четырех конфорок плиты, включенных на полную мощность. От запаха меня затошнило. Я рванулся к плите и только тут понял, что прикован наручниками к батарее. Причем прикован с таким расчетом, чтобы до плиты оставалось всего пара шагов. В изобретательности этим тварям отказать было трудно. Впрочем, в отсутствии элементарного логического мышления – тоже.