– И все, – прибавила она уныло. – А вы, я думаю, много путешествовали?

– Да, немало. Я еду туда, куда захочу.

Вскоре они снова забрались в машину и теперь уже поехали по проселочным дорогам, минуя Стоумаркет и не выезжая на большие магистрали. Добравшись до побережья, они повернули на узкую дорожку, которая скоро перешла в тенистую аллею. Там профессор и припарковал автомобиль.

– А вот здесь можно и прогуляться, – сказал он Трикси и вышел, чтобы открыть перед ней дверь.

Девушка увидела море и деревушку, прилепившуюся к скалистому берегу. Вид был таким пустынным под серым небом… Но тропинка, по которой они пошли, дышала прохладой и уютом. Она-то и вывела их на деревенскую улицу.

– Может, ланч? – спросил профессор, взял ее за руку и ввел в портовую гостиницу.

Профессор, видимо, бывал здесь и раньше; он поприветствовал веселого тучного мужчину за стойкой, а тот спросил, подать ли его любимое блюдо, и поинтересовался, что будет есть молодая леди. Трикси заказала крестьянский ланч с кофе и села возле горящего камина. Пока она ела, профессор рассказывал историю ранее саксонского, а после римского поселения, ставшего городом и поглощенного морем. Изредка отправляя в рот кусочки сыра, он говорил о том, что до сих пор можно услышать доносящийся из морской глубины звон церковных колоколов, ушедших под воду.

– Там за утесами есть монастырь. Мы прогуляемся туда, а потом где-нибудь перекусим.

В лицо им дул сильный ветер, Северное море неприветливо серело под утесами. Волны рушились на гальку, и так же громко шумел в листве деревьев ветер. Профессор, держа ее за руку, быстро шел вперед. Видимо, ему не впервой были долгие прогулки. Едва переводя дыхание, Трикси благодарила небеса за удобные туфли. Пока шли мимо прибрежных домиков, они почти не разговаривали. И только когда отошли туда, где царили лишь птицы и ветер, она дождалась наконец передышки.

Профессор развернул Трикси к себе и внимательно вгляделся в нее.

– Так-то лучше. Все-таки работа медсестры вам не подходит.

– Правда? Вот и старшая сестра Беннетт того же мнения…

– Не сердитесь. – Он рассматривал ее лицо, раскрасневшееся от ветра и морского воздуха. – Видимо, я слишком поспешил заговорить с вами о женитьбе. И все же я надеюсь, что вы подумали над моим предложением. Может, у вас есть ухажер? Или вы просто не хотите замуж?

Он говорил тихо и почти без выражения.

– У меня? Ухажер? Ей-Богу, нет. Ну, – она запнулась, – до того еще, как я стала работать, был один мужчина, друг Маргарет… Тетя Алиса хотела заполучить его в зятья, а он почему-то предпочел меня, а не Маргарет. Вот почему я пошла в медсестры…

Казалось, профессор все понял.

– И что – «с глаз долой – из сердца вон»?

– Вот именно, к тому же он мне совершенно не нравился…

– А принципиальных возражений против брака у вас нет?

– В общем никаких, – сказала она спокойно. Что за странный разговор! Ни намека на чувства – впрочем, профессор и не отличался чувствительностью. Его занимала только работа, и ей казалось, что вся личная жизнь виделась ему лишь досадной необходимостью.

– В общем, вы согласны стать моей женой? Я уже объяснил вам, что я хочу лишь мира и покоя – чтобы я мог писать всегда, когда у меня будет время. Вам ведь не нужно вечных развлечений? Иногда мне придется посещать обеды и всякое такое. Но вы будете заботиться о приемах, которые я должен буду иногда устраивать, отвечать на телефонные звонки, отдавать визиты…

Он перевел взгляд на серое море, и Трикси рассудительно сказала:

– Я думаю, у вас большой выбор – многие девушки, должно быть, хотят выйти за вас замуж.

Он слегка улыбнулся, не глядя на нее.

– Видно, молодым девушкам нужно совсем не то, что я вам предлагаю… Вы что, тоже не хотите со мной нянчиться?

Стоит попробовать, подумала Трикси, – красивый, еще молодой мужчина, хорошо обеспеченный, знаменитый врач, вполне может предоставить своей жене полный комфорт. Но хочет лишь работать и писать книгу.

Он очень удивил ее словами:

– Мне бы хотелось влюбиться – я очень давно влюблялся в последний раз. А теперь моя жизнь слишком заполнена, и я, видимо, уже слишком стар…

– Фу, – сказала Трикси, – возраст тут ни при чем. Вот закончите свою книгу, и тогда у вас будет время оглядеться вокруг.

Он взглянул на нее, но она не смогла понять выражения его глаз, прикрытых тяжелыми веками.

– Нет, я женюсь на вас.

– Ах, да, но ведь не… Я имею в виду… Впрочем, развестись в наши дни очень легко.

Он взял ее руки в свои.

– Ты ведь все поняла, правда? Моя работа так важна, что займет годы. Ты выйдешь за меня, Беатрис?

– Да. Это не такая уж и глупая идея. Да и вряд ли кто-нибудь еще сделает мне подобное предложение. Вы мне нравитесь, мне легко с вами, хотя я совсем вас не знаю, ведь так? Я постараюсь быть именно такой женой, как вы хотите.

– Я эгоист…

– Нет. Вы чувствуете свое призвание и не можете изменить ему. – Она улыбнулась. – Я буду охранять вас как дракон.

– Знаю, что будешь. – Он обвил ее плечи своей огромной рукой и почувствовал, как она дрожит на ветру. – Ты замерзла, и как это я не подумал об этом раньше. Вернемся. Мы можем попить чаю в Лошеле, там есть уютный отель. – Он взглянул на часы. – Мне нужно быть в Тимоти в семь, я лечу женщину с пучеглазием, очень интересный случай. Хочу проследить, чтобы курс лечения начали немедленно. Ты вряд ли сталкивалась с такими делами – вопрос тут в функции щитовидной железы…

Они пошли назад и вскоре вернулись к машине, а профессор еще не закончил объяснения. Внезапно он резко остановился, и Трикси чуть не потеряла равновесие.

– О, дорогая Беатрис, я сошел с ума, прости меня, я совсем забылся…

И в эту секунду, увидев его огорченное лицо, Трикси влюбилась в него.

Осознав это, она на мгновение потеряла дар речи – и тут же решила, что рано или поздно это должно было случиться и придется ей примириться со своей любовью. И спокойно сказала:

– Не оправдывайтесь, мне было очень интересно. Никогда больше не оправдывайтесь. Бедная женщина, я так надеюсь, что вы вылечите ее…

– Я сделаю все, что смогу; если диотроксин и радиотерапия не помогут, тогда придется принимать экстренные меры. Сейчас объясню, какие именно…

Он снова увлекся, и Трикси, все сильнее застывая на холодном ветру, жадно слушала. Ей нравился его глубокий голос, а говорил он так, будто доверял ей самое сокровенное. А когда он замолчал, она тепло сказала:

– Вы, наверно, торопитесь вернуться и начать лечение?

Он открыл перед Трикси дверцу машины, и она благодарно откинулась на мягком сиденье. Когда он сел рядом, она сказала:

– Если вы хотите побыстрей вернуться, нам не стоит пить чай.

Он дружески похлопал ее по колену, отчего она вздрогнула, как от электрического удара.

– Нет-нет, времени у нас достаточно. Мы вернемся задолго до семи. А пока я буду в операционной, ты сможешь привести себя в порядок. Позже встретимся в холле.

Она повернулась и взглянула на его спокойный профиль.

– Встретимся? В холле? Зачем?

– Я сказал Миес, чтобы она приготовила ужин к половине девятого.

– А кто такая Миес?

– Моя экономка. Здесь у меня маленький домик на Харли-стрит; я живу там, когда бываю в Англии. – Он затормозил. – А вот и Лошел.

Отель был маленьким, гостеприимным и уютным. Они ели оладьи с маслом, фруктовый пирог и пили чай, и профессор ни разу больше не упомянул об эндокринных железах. Он мило болтал о каких-то мелочах, не имеющих отношения к ним самим, а Трикси вставляла свои замечания и думала о том, как сильно любит его.

До больницы они добрались вовремя, даже на десять минут раньше. Профессор высадил ее из машины и проводил до входа.

– Я буду ждать здесь, – сказал он. – Освобожусь где-то через час.

Он дружески похлопал ее по плечу. Она сказала: «Отлично» – и поспешила к дому, потому что поняла, что он торопится уйти. В своей комнате она сняла костюм и прочесала весь свой гардероб, надеясь найти там хоть что-нибудь на сегодняшний вечер. Не бархат и не креп; их она надевала в редких торжественных случаях. Был у нее один очень простой костюм, схоронившийся среди летних платьев. Она носила его уже несколько лет – ей нравился практичный цвет мускатного ореха. У него был высокий круглый воротничок, длинные рукава и просторная длинная юбка.