Она собралась за несколько минут, спустилась вниз в пустую гостиную и стала читать забытую тут кем-то вчерашнюю газету. Она изо всех сил старалась понять хоть что-либо в длинной политической статье, когда голос сестры-хозяйки заставил ее обернуться к двери.

– Сестра Доветон, профессор ван дер Бринк-Шааксма появится через пять минут. – И добавила сурово: – Признаться, я удивлена. – Она посмотрела на покрасневшую Трикси и фыркнула. – Вот уж не знала, что вы знакомы.

Трикси натянула перчатки и в последний раз посмотрелась в зеркальце. Сестра-хозяйка была угрюмой дамой неопределенного возраста, ее переполнял невыразимый скепсис по отношению к молодым сестрам – она страшно их не любила. А счастливой Трикси так хотелось, чтобы и все остальные тоже были счастливы…

– Да уж, – сказала она беспечно, – я и сама удивлена!

Профессор уже ждал в холле.

– Все в порядке? – осведомилась Трикси. – Все уладилось?

– Да, эта женщина будет хорошей пациенткой. – Он открыл двери, они вышли и сели в машину.

– Вы сегодня все дела закончили?

Он завел мотор и вырулил на вечернюю трассу.

– Да. До утра больше нечего делать. Надо повидать ее личного врача – она частный пациент – и обсудить дела с моим регистратором.

Трикси почувствовала, что он внезапно забыл о ее присутствии. Она молча просидела всю дорогу.

Они выехали на тихую улицу, вдоль которой тянулись старинные высокие дома; рядом с каждым – одинаково спокойные площадки, посередине площадок – маленькие закрытые садики.

– Ты совсем притихла, – сказал вдруг профессор.

– Я думаю о том, как непохоже здесь на Тимоти…

– Конечно. А мой дом в Голландии вообще совсем другой. Он стоит в маленьком поселке недалеко от Лейдена – там очень спокойно. Ты любишь сельскую природу?

– Да, очень.

Он повернул на узкую улочку, вдоль которой тянулись дома в стиле эпохи короля Георга, и остановил машину.

– Вот здесь я живу, Беатрис. Профессор вышел и открыл перед ней дверцу машины. Выйдя, Трикси застыла и огляделась вокруг. Дома, которые она видела при свете уличных фонарей, можно было назвать украшением города; конструкции легкие и изящные, как на картинке. И тот дом, к которому вел ее профессор, тоже был безукоризнен. Над черной дверью висел фонарь, и к этой двери вели три маленькие ступеньки с тоненькими перильцами. В полукруглом окне теплился огонек, и из первого этажа струился яркий свет.

Профессор открыл дверь, молча пропустил ее вперед и провел в узкий длинный холл с увешанными картинами стенами, красным ковром на полу и маленьким столиком. Из холла наверх вела винтовая лестница, а на противоположной стороне был целый ряд дверей. В конце холла была еще одна открытая дверь, из которой и вышла маленькая полная старушка.

Профессор снял с Трикси пальто.

– Миес… – Он поговорил с ней немного по-голландски, а потом повернулся к девушке. – Миес знает английский, но стесняется говорить. Зато все отлично понимает.

Трикси протянула старушке руку, и та улыбнулась, сморщив при этом круглое личико. Миес можно было дать и пятьдесят, и семьдесят. Волосы темные и блестящие, маленькие светлые глазки ярко сияют над круглыми щеками, вот только руки обезображены артритом и голос звучит по-старушечьи. Она тепло улыбнулась Трикси.

– Счастлива познакомиться, мисс.

Она забрала у профессора пальто Трикси, сказала ему что-то на своем языке и поспешила уйти.

– Сюда, – сказал профессор и ввел Трикси в комнату. Маленькая это была комнатка, но обставленная с большим вкусом. В ней находились уютные мягкие кресла и просторная софа, висели небольшие бра, у стены стоял застекленный шкаф с серебром и фарфором. В стальном камине горел огонь, а рядом грелись большой полосатый кот и собака непонятной породы. Кот, казалось, не обратил на них никакого внимания, но пес тут же вскочил и радостно завилял хвостом.

Трикси наклонилась и потрепала лохматую голову.

– Ваш?

– Наш общий с Миес. Я же не могу возить его туда-обратно из Англии в Голландию, иногда я не бываю здесь неделями, даже месяцами – в общем, он живет тут с ней, а со мной общается, когда я приезжаю. Его зовут Цезарь.

– Почему? – Она села в кресло, придвинутое профессором.

– Вспомни любимое выражение Цезаря: «Пришел, увидел, победил». Пес действовал так же: пришел – по-видимому, ниоткуда, – увидел нас, решил остаться и победил – завоевал доброе сердце Миес с первого взгляда.

Он сел напротив нее, а кот вскарабкался на ручку его кресла.

– А кота как звать?

– Гамби.

Трикси засмеялась:

– О, я знаю – это из книжки Т.С. Элиота «Популярная наука о кошках, написанная старым опоссумом». – Она добавила удивленно: – Вы ее читали?

– Да, еще в школе. Гамби – кот Миес, и этой парочке совсем неплохо без меня.

– А Миес не скучно тут одной?

– Здесь есть горничная, Глэдис. Они дружны. – Он встал. – Хочешь выпить? До обеда у нас еще есть немного времени.

Они посидели молча, потягивая коктейль, а потом Трикси спросила:

– Вам сегодня еще нужно будет заехать в больницу?

– Да, отвезу тебя и загляну к пациентке, посмотрю, все ли в порядке. Утром я буду в поликлинике, а днем вернусь в больницу.

– А в Голландию пока не собираетесь?

– Ненадолго, перед Рождеством. В декабре я принимаю там экзамены, а в январе провожу семинары, так что придется туда наезжать. На самолете тут всего ничего, всегда можно слетать на несколько часов.

Миес пришла сказать, что обед на столе. За едой профессор, к великому разочарованию Трикси, ни разу не заговорил ни о себе, ни о ней. Девушке было интересно, живы ли у профессора родители, но она ни о чем не спрашивала. Хлебая суп из артишоков, она вслух вспоминала день, проведенный на восточном побережье, а жуя утку, запеченную в винном соусе, сделала несколько замечаний о чудесной погоде. Два бокала белого бургундского после коктейля развязали ей язычок, и она наконец решилась перейти к более близкой теме.

– Я не знаю ни вашего имени, ни сколько вам лет, ни где вы точно живете. Почему вы до сих пор не женаты? Ведь наверняка вы влюблялись раньше… – Она в последний раз глотнула вина и добавила: – Конечно, не рассказывайте, если не хотите, только мне очень хотелось бы все это знать, потому что… – Она запнулась, побледнев от мысли, что чуть было не проболталась о своем чувстве. И неубедительно закончила: – Нет-нет, вы не обязаны ничего объяснять. Простите, я не хотела быть бестактной.

– Почему же – бестактной? Теперь ты имеешь полное право знать все. К тому же как-нибудь, когда у нас будет свободное время, и тебе придется рассказать все о себе. Давай вернемся в гостиную, выпьем кофе, и я отвечу на все твои вопросы.

И вот они снова сидят перед камином, по обе стороны от кофейного столика; на ботинках профессора покоится голова Цезаря, а Гамби уютно свернулся на коленях у Трикси.

– Итак, начнем с первого вопроса. Зовут меня Крийн, вот как это пишется… – Он написал. – Это фрисландское имя, потому что моя семья родом из провинции Фрисландия. Мне тридцать восемь – староват, правда? У меня есть отец и мать – они живут во Фрисландии – и четыре младших сестры, все замужем. Да, я влюблялся – очень давно; думаю, это не должно тебя беспокоить. Она счастливо вышла замуж и уехала в Южную Америку; там она ведет такую жизнь, какую никогда не смогла бы вести со мной. Должен признаться, что с тех пор я никогда всерьез не думал о женитьбе и был вполне доволен своим образом жизни. Правда, лишь до недавнего времени, когда понял, что холостяк очень уязвим, и, хорошенько это обдумав, я решил жениться. – Он улыбнулся. – Я чересчур прямолинеен? Не хотел тебя шокировать, но ты такая серьезная девушка, тебе нужна правда, а не красивые слова.

Ей очень хотелось возразить: даже самая серьезная девушка в мире никогда не откажется от красивых слов. Однако вместо этого она сказала:

– Спасибо за то, что поделились со мной. Мне очень жаль, что… что ваша личная жизнь не удалась…