Бекка тоже была осторожна, не давая ни мужу, ни другим рабочим повода для подозрений.

Бернардт услышал в коридоре тяжелые шаги, тут многие весили больше, чем обычные люди, но прихрамывал только один — Патрик.

— Бекка! — крикнул тот своим надтреснутым голосом.

— Минутку, дай поставлю тазы, — через мгновение послышались быстрые шаги Бекки, взбегающей на лестницу. Потом обратно, и она подошла к Патрику, они, судя по слышимости их голосов, стояли за углом коридора у комнаты доктора. — Тебе что-то нужно, Патрик? — голос Бекки звучал нежно и приветливо.

— Скажи, Бекка, ты трогала телефонные линии?

— Вот еще, делать мне нечего! Патрик, опрашивай тех, чья работа заниматься аппаратами, я из прачечной не вылезаю.

— Я посмотрел вчера распечатку звонков по заводу и увидел старый номер, который вел в сторожку под крышей, — в голосе Патрика эмоции не читались, из-за помех он всегда казался угрожающим, предвещающим недоброе.

— Там давно ничего нет, все промерзло, наверно. Под крышей-то. Ты ошибся, Патрик. Хочешь, я пересчитаю вечером?

— Да, я тоже подумал, что ошибся, — здесь, наверняка, Бекка собиралась выдохнуть, но Патрик продолжил, — и я запросил счета с телеграфа, три вызова с этого номера. Ты объяснишь мне, в чем дело, Бекка?

— Я не знаю, правда. Отпусти меня работать.

— Ты ходила в сторожку? Вернись сюда, Бекка! — удар было слышно даже за стеной, потом, судя по звукам, Бекка упала.

— Патрик, прекрати! Я ничего не трогала! Никто ничего не трогал.

— Бекка, что ты творишь? — спросил Патрик уже тихо. — Упаси тебя бог навредить тем, кому ты обязана жизнью. Бекка, это же наше дело, наши ребята. Мы семья. Где бы ты была, если бы не мы?

— Может, лучше ей было оказаться в раю, а, Патрик? — доктор поспешил к ним, и сейчас улыбался, поставив одну ногу на высокий порог. Он поднял Бекку на ноги и прижал к себе, а Патрик вдруг увидел глаза демона, в которого все эти месяцы методично превращался Бернардт. — Все лучше, чем затащить ее в ад…

— Я распоряжусь закрыть лишние выходы и поставить охрану и дежурных из свободных рабочих, — рокот, рождаемый маской механика, налился еще большей угрозой. — Ладно, Бекка, думай о том, что ты делаешь. Сейчас совсем не время дурить, наш наводчик убит. Поэтому я объявляю карантин, никто и никуда не выйдет с завода.

Патрик повернулся и ушел, видно, бить свою жену было для него обычным делом.

— Я испачкаю тебя, — Бекка отстранилась, прикрывая рукой разбитую губу. — Я начинаю недолюбливать парней с железными руками.

— Ты знаешь, что подпольная хирургия запрещена, вплоть до смертной казни, Бекка? — Бернардт отпустил девушку, и по одному его решительному выражению лица стало ясно, что доктор больше бездействовать не собирается, и еще несколько недель ждать не будет. Так же стало ясно, что он не собирается втихаря убегать. Доктор наклонился к Бекке и нежно коснулся лица: — Ты способна меня возненавидеть, любимая?

— Бернардт, ничего не смей сейчас делать! — Бекка вцепилась в руки доктора, ее подбородок и ворот блузы были в крови, а взгляд очень испуган. — Ничего не делай, пожалуйста! Мы подождем еще немного и спокойно уйдем отсюда, пожалуйста, не надо никого заставлять страдать, — девушка шептала очень быстро, будто боялась не успеть привести все доводы. -

Пожалуйста, не глупи. Я знаю этот мир, знаю механизмы этой стороны, я нас выведу. А ты знаешь мир вне завода — оставь себе заботы о том, что делать на воле. Просто потерпи еще немного! Тебе плохо со мной? Просто, ради бога, не делай сейчас ничего. Я же все продумала, просто потерпи.

— А кем будет следующий доктор, Бекка? Таким же пленником, как я? — Бернардт холодно усмехнулся.

Он сильно изменился. Больше доктор не был тем, кого она встретила когда-то давно, и даже не тем, кого приволокли сюда. Как будто став огромной змеей, Уроборосом во плоти, он начинал разворачивать свои кольца, чтобы поглотить этот маленький мирок и, возможно, себя вместе с ним.

— Я мог выбраться отсюда две недели назад, но раскидывать улики незаметно так сложно, правда? Если все так и останется, то я начну решительно действовать через два дня.

— Ты всех нас погубишь! — Бекка отпустила руки мужчины, снова прижала ладонь к лицу, наклоняясь, чтобы кровь капала на пол, а не на одежду. Кажется, ее немного трясло. — Я предлагаю просто уйти отсюда, оставить все это на волю Господа, это его забота! Его суду можно карать и давать кому-то право на жизнь или губить. Бернардт, если все это время я не зря страдала, если это хоть что-то стоит, все эти многочисленные операции, все побои и обманы, ты не уничтожишь то, ради чего я на это шла! Ты не понимаешь, что завод ни при чем. Ни я, ни Патрик не принимаем решений! Ни о сделках, ни о твоем похищении! Они такие же рабы, им так же страшно!

— Прости, но это ты не понимаешь, — прервал поток взволнованных речей Бернардт. — Просто убежав, я открою на себя охотничий сезон. Это не единственный филиал этого предприятия, а вы не единственные люди, занимающиеся этим, как ты сама сказала. Эти люди… ты не можешь быть им нянькой вечно.

Похоже, бесполезно было говорить об этом с Беккой, решил доктор, но она заставила его отложить свой замысел на два дня, умерить гнев на время.

— Обрубить концы, — Бекка вздрогнула, услышав скрипучий голос возвращающегося Патрика. — Мистер Штейн, мне было чертовски приятно с вами работать и очень жаль, что я вынужден идти на чрезвычайные меры.

Люди в коридоре появились быстро, обездвижили Бернардта, заломив руки за спину. Один рабочий схватил и Бекку.

— Придется немного сбить ваш пыл, пока вы снова не станете пригодны для сотрудничества, — сказал Патрик. — Очень удачно, что до этого вы были так трудолюбивы, и нам еще не скоро понадобятся услуги хирурга.

— Вам бы было полезно дослушать, что еще вытянет из меня Бекка, — Бернардт и не сопротивлялся, только оскалился и висел на чужих руках, не в силах оказать сопротивление. — Так знайте, что звонок был не один!

— Поверьте, мы примем меры. И очень жаль, что вы даже не сможете узнать, удался ли ваш план, — лица у Патрика не было, а голос его звучал уже бесстрастно. Бекка плакала, здоровяк, державший ее, делал это осторожно, не желая повредить и так побитой девушке.

Несложно представить, что в таком огромном механизме, переплетении труб, коридоров, цехов существуют комнаты, о существовании которых можно и не догадаться. Иногда казалось, что про доктора забыли, просто решили похоронить в этом железном коробе, по недоразумению называемым комнатой. Еды и воды приносили много, но редко, приходилось экономить.

Через некоторое время, счет которому доктор потерял, для Бернардта открыли плохенький санузел, где имелся даже водопроводный кран. Затем принесли его собственные вещи первой необходимости.

Если раньше ситуация казалась абсурдной, то сейчас рехнуться стало легче легкого. Здесь было тихо, как в могиле, не доходили звуки, от которых гудел и скрежетал целый завод. Только всепоглощающая тишина.

Появление Бекки стало неожиданностью. Сколько с последней их встречи прошло времени: неделя или месяц? Рыдающую девушку впустили в камеру, всучили ей в трясущуюся руку фонарик, а та не могла даже слова сказать, даже по имени назвать, то и дело всхлипывая.

— Успокойся. Здесь плохая вентиляция, так что дыши ровнее, — Бернардт подскочил к ней, как только дверь снова заперли.

В комнате было холодно, но доктор выглядел нормально, насколько это возможно. Сейчас он готов был 'их' убить немедля, только бы ему дали возможность. Даже мольбы Бекки не остановили бы его. Он обнял девушку, потянув за собой к крану, где можно умыться.

— Бекка, все нормально, посмотри на меня, слышишь. Все хорошо, — он смочил ее лицо холодной, пахнущей железом водой, — теперь все будет хорошо.

— Ну, как же все будет хорошо? — Бекка стала дышать чуть ровнее, успокаиваясь от воды и близости Бернардта. — Может быть, скоро будет заказ. Может быть, тебя выпустят вмонтировать мне деталь для перевозки. Господи, уже месяц, как ты тут, — девушка заплакала снова, она развернулась к доктору, вжимаясь ему в грудь. — Все совсем плохо, Бернардт.