Через десять минут Ребекка выкарабкалась на какую-то платформу, задержалась, чтобы выжать юбку, пропитанную вонючей водой. Пошла дальше, как было указано в записке. Деталь следовало вложить в механизм, который она найдет в последнем коридоре, там же будет и подтверждение чека.

— Бекка! — женщина услышала голос доктора с той стороны, откуда пришла.

Плеск и чертыханья, потом он и сам появился из-за угла. Нелепый, взъерошенный, обезумевший. Вздох облегчения покинул его губы, как только он увидел ее. С Сэла сталось бы устроить совершенно нелепую смерть, но такую естественную для кого угодно. Возможно, он и в самом деле все это время был чересчур добрым и хорошим по отношению к Бекке, раз ничего так и не случилось.

— Слава богу! Стой. Мы возвращаемся, — сказал Бернардт, справляясь с дыханием.

— А как же деньги? У нас ничего не осталось. Дом Бернсов высосет у нас последние гроши всего за неделю. Что мы будем тогда делать? — Бекка дошла до доктора, протянула ему руку, чтобы тот мог забраться на возвышение. — Выбора нет.

— Выкрутимся, съедем обратно на Пикадилли. Напишу Томасу. Впереди ловушка, Сэл хотел от тебя избавиться, — доктор все еще не мог отдышаться, выдыхал фразы порциями. Он кое-как забрался к Бекке, обнял ее, понимая, что даже не знал бы, что делать, если бы не успел. — Переназначим встречу. Выкрутимся.

— Хорошо, — Бекка обняла доктора в ответ. Конечно, женщина понимала, что проступок Сэла, обнаруженный доктором, вовсе значит, что психа с ними больше не будет. Доктор все равно от него не избавится.

— Дай мне деталь и возвращайся, — Бернардт понимал, что несет ерунду, но в словах Бекки был смысл, и он собирался рискнуть вместо нее. По звуку, а док стал очень хорошо прислушиваться, засады не было, хотя насчет ловушек он бы не поручился.

Впрочем, переубедить Бекку не идти с ним не удалось, он лишь добиться согласия держаться на расстоянии нескольких шагов и обещания в случае чего делать ноги.

— Вот же черт…

Путь кончился тупиком, к стене которого подходил длинный саквояж с углублением, и оно явно соответствовало детали. Очевидно, что, положив туда деталь, они получат так необходимый им чек, конструкция механизма вполне прослеживалась.

— Сейчас мы игнорируем строгий приказ Патрика никому не отдавать деталь. И мне это почти по душе, — доктор посмотрел на недоступный пока чек, рассмотрел число. И вставил деталь внутрь. И тут же упал.

Ему показалось, что он на чем-то поскользнулся, а потом рука отказалась слушаться, да еще в ушах зашумело.

— Отлично, вот упасть в мерзкую жижу — это как раз то, что мне надо… — проворчал он, а потом обратил внимание на то, как раскурочено плечо. Была бы это Бекка, ей бы оторвало голову. Механизм выстрелил одним зарядом и затих, открыв ящичек с чеком. Дока спасал пока болевой шок, но долго такое продолжаться не могло.

Бекка что-то крикнула, но сама себя не услышала. Женщина упала рядом с раненым доктором на колени, стянула с себя рукава, тонкий материал нижней рубашки подался легко и был относительно чист, в отличие от промокших насквозь юбок.

Она прижала ткань к ране, думая, что у них есть какое-то время, но оглушение уходило, и в звенящую тишину вплетались другие звуки — плеск шагов по воде.

— Бернардт, ты меня слышишь? — женщина то смотрела на доктора, то оглядывалась назад. — Приподнимись, я завяжу. Господи… — руки Бекки с трудом справлялись с узлами. — Револьвер с тобой? Бернардт?

— Если ты пытаешься что-то мне сказать, то я ничего не слышу. Даже себя. Я вообще говорю или просто шевелю губами? Кивни, если слышишь, — доктор был контужен, чувствовал, как его 'ведет', но он все еще оставался в сознании, даже нашел силы встать. — Возьми чек, уходим. Ах да… на, — он вытянул оружие из кармана, подчиняясь жестам Бекки, и стал ждать. — Там кто-то есть, да? Если станет совсем кисло, бросай меня и уходи. Напишешь Томасу, он тебе обеспечит будущее, не хочу, чтобы ты снова подалась на улицы.

— Тихо-тихо, — Бекка поддержала мужчину, коснулась его губ рукой, показывая, что стоит помолчать, испачкала его же кровью. Убедившись, что доктор пока не собирается падать, женщина, встав сбоку от механизма, дулом пистолета вытащила чек, спрятала его в корсете.

Шаги приближались, идти назад было опасно, можно подставить спины. Выйти навстречу неизвестному еще страшнее. Бекка сделала несколько быстрых шагов, завернула за угол. Раздался выстрел и крик девушки — их доктор не мог не услышать, слишком пронзительными были. То, как из рук Бекки выпало оружие, а что-то массивное упало в воду, он уже не расслышал, оглушенный новыми выстрелами.

Несколько секунд, которые могли соперничать с целыми часами, и Бернардта снова поддержали знакомые руки.

— Как ты? Бернардт? — Бекка пыталась задать направление, чтобы они могли идти прочь из этого страшного места, но мужчина был слишком высок для нее и слишком неуверенно держался на ногах. — Мы пойдем другим путем, слышишь? Там сухо, наверняка есть выход. Как ты, Бернардт?

— Смешно сказать, но я учусь читать по губам. Вот что, едем к Бернсу, — здоровой рукой Бернардт придерживался за стену. — Ты должна доставить меня и уйти. Он не бросит на пороге своего дома умирающего коллегу, иначе, я надеюсь, ему будет очень-очень стыдно, — Бернардт анализировал ситуацию, пока еще мог, и наконец, чувствовал удовлетворение от сложившейся ситуации, а может, прилив адреналина в мозг диктовал какую-то чушь. — Покалывание пока не началось, а значит, болевой шок еще действует. Плохо, что кружится голова от потери крови. Нам надо идти быстрее. Я доберусь до выхода, подгони лошадь прямо к люку и скинь какую-нибудь веревку, если я вдруг не смогу подняться по лестнице сам. Давай, я пока буду ползти в нужную сторону за тобой.

— Я не брошу тебя, — Бекка уже не слушала доктора.

Вновь затрещала ткань, уже более плотная — от верха платья, ею женщина снова перевязала рану поверх уже пропитавшихся лоскутов. Она долго искала лестницу и Бекка успела порадоваться, что не бросила Бернардта. Он бы свалился на половине пути, не смог бы перелезть через кучу чугунных брусьев или сломать невысокое ограждение.

Но они все же вышли наружу. Бекка усадила доктора на скамью и принялась ловить хоть какую-то повозку, совершенно забыв, что кроме мокрых юбок на ней только корсет в крови и в лоскуты изорванная рубашка.

Одна из карет затормозила, недовольный кучер плюнул в сторону девушки:

— Думаешь, я повезу пьяницу и шлюшку? Пошла прочь, безумная!

— Заткнись, ублюдок. Слезай, поможешь мне погрузить его в карету, — деньги, мелькнувшие в руке девушки, заставили кучера, выругавшись, спуститься с козел.

— Твою мать, это ж кровь!

— Живо поезжай. Харли-стрит, 22, - Бекка захлопнула дверцу, и карета тронулась. — Бернардт?

— Да, я слышу и скоро начну орать. Уже колет, значит, скоро я потеряю сознание от боли, ну, после того, как наорусь. Увидишь Сэла, выстрели ему в плечо и передай от меня привет.

Доктор все еще пытался шутить, хотя уже почти ничего не видел. В глазах начала мелькать цветная карусель. Он не хотел волновать Бекку, хотел заставить ее поверить, что с ним все будет нормально, хотя ничего нормального в этом не было даже отдаленно.

— И дай в левый глаз Томасу, я ему уже десять лет должен это. А-а-а-а! Ох, ты ж гребаный сын дьяволицы, ты специально собираешь… все булыжникииии!

Доктор не смог удержаться и дернулся, свернувшись клубком, прижимая здоровой рукой к телу больную покрепче. Карета и лондонские булыжники добавляли боли.

— Поосторожнее на поворотах! — Бекка ударила ногой по стенке, и кучер подпрыгнул на козлах от неожиданности.

Они подъехали к дому хирурга.

— Открывай!

Какой-то парень открыл двери, на секунду замер с удивлением и испугом, и Бекка опередила его 'кто вы?!'.

— Быстро позови хозяина! Мы из королевского общества. Скажи ему лично, что у него на пороге раненый доктор Штейн. И пришли мне помощь!

К моменту, как спустился Бернс, Бернардт уже просто скулил от боли и прилагал максимум усилий, чтобы не отключиться, возможно, навсегда.