— Господи, мисс Кавендиш! И Штейн! Ты же пропал без вести, наглый ты студентишка… — Бернс повел себя с Бернардтом так, будто знал его уже сто лет. Пожилой доктор быстро взялся за дело, приговаривая: — Ну, ничего, теперь я смогу тебе наглядно показать, как ты был неправ по поводу оперирования мышц. На моих лекциях спорить со мной, ишь, чего удумал… Ребекка, не мешайтесь. Попросите слуг налить вам чаю, что ли…

Хоть доктор Эрик Бернс и говорил довольно много, но руки его уже летали над пациентом, изучая характер повреждений. Он задал несколько вопросов Бернардту и смог получить даже какие-то ответы, потом сделал несколько уколов и наложил жгут. Он встал, повернулся к Бекке, успокаивающе ей улыбаясь:

— Ну-ну, Ребекка. Мы перевезем его в больницу, и я лично займусь операцией, хотя чего-то обещать не стану. Он потерял много крови, да еще рана ужасно загрязнена. Поедете с ним или останетесь здесь… и приведете себя в порядок? — он только сейчас заметил, насколько неприлично выглядит девушка, и хмыкнул в задумчивости.

— Я поеду, даже не делайте попыток меня спровадить, — Бекка прикрыла каким-то обрывком ткани плечи, тот даже прилип благодаря крови. — Доктор Бернс, мы бы пока не хотели открывать свои личности…

— А я бы не хотел оперировать такое ранение там, где нет для этого условий, — фыркнул Бернс.

Один парень из прислуги подал девушке сменную одежду служанки, видимо, домоправительница позаботилась.

Потом улыбка триумфатора все же появилась на лице Бернса, он смилостивился:

— Операцию мы проведем в клинике инкогнито, или вы думаете, кем я являюсь? Да и с открытием личности, знаете ли…

Расстояние до клиники оказалось небольшим, но эти семь минут пути сделались целой вечностью для Ребекки. Бернардт тихо сопел, будто ничего и не случилось, находясь под действием анальгетиков. Операционная уже была подготовлена, заметались медсестры, пришел еще один хирург, чтобы ассистировать. Бекку отстранили и окончательно забыли о ней на четыре часа, предоставив самой себе.

Потом вышел Бернс, устало вытирая лоб, стягивая с себя халат:

— Ну-с, мисс Кавендиш, если это в самом деле ваша фамилия, попрошу к себе в кабинет. Завтра станет ясно, насколько операция успешна.

— Завтра? А кто сейчас с Бернардтом? — Ребекка огляделась, будто искала пути отступления. На самом деле, после того как исчезла нужда действовать, она сама погрузилась в тихий шок. Просьба вышла почти мольбой, — можно, сейчас я просто посижу там, а потом мы вместе вам все расскажем?

— Полагаю, он не расскажет мне ничего довольно долгое время, — сказал доктор Бернс и быстро добавил совсем побелевшей Бекке, — серьезная рана. Мы вытащили дробь, зашили, что могли, так что функции руки восстановятся, но рана была грязной… В лучшем случае пойдет небольшое воспаление, возможно лихорадка, в худшем — гангрена. Придете к мистеру Штейну, когда его определят в палату, сейчас вы только будете мешать.

Он махнул рукой и пошел по коридору вперед, приглашая за собой. Уже потом, откинувшись в роскошном кожаном кресле, он налил Бекке янтарного яблочного бренди столько же, сколько и себе.

— Вы не представляете, как миссис Бернс меня упрекает, когда я провожу ночь вне дома… Расскажите мне все, что сможете, а потом посмотрим.

— Да, это правильно, — Бекка кивнула. После она заняла себя разными делами, уборкой со стола, в ванной. Хотелось снова почувствовать, что эта квартира их дом, однако последние события как будто осквернили их убежище.

Сотрудничество с Кингсли было не так ужасно, как рисовалось поначалу. Пока это выглядело, как самая обыкновенная работа, в любом случае, не было в ней ничего сложного для Бернардта, привыкшего к организаторской деятельности.

Барон оказался хорошим руководителем, его гнета не чувствовалось, но, тем не менее, он все контролировал. Кингсли детально делился всем, что относилось к производству или идеям, но очень скупо тем, что касалось разных людей, вовлеченных в дело. Так же не было никаких документов, подтверждающих наличие тайного производства, и списков членов объединения. Но некоторых Бернардт уже знал, Бекка почти не ошиблась в подозреваемых — лорд Нольвенн, охотник Джори Трёвер, пожилой артиллерист. Кингсли еще поговаривал, что сам епископ поощряет их деятельность.

Никуда не делась и игра в благородное общество и светские встречи — для окружающих все должно было оставаться неизменным.

Сейчас стало совсем жарко — весна перевалила за середину и чаще баловала солнечными днями, нежели грозами. Устроили охоту для джентльменов и пикник для дам. Это событие превратило большие владения в обустроенный парк с разноцветными шатрами, лавочками и прочими мелочами, обеспечивающими комфорт отдыхающим.

Ребекка теперь удовлетворяла представление о благородной даме — меланхолична, отрешена от суеты. Она чаще сидела с книгами, хотя глаза ее смотрели сквозь страницы. Вот и сейчас, оставив общество дам, она отдыхала на скамье, в тени под большим зонтом. Какой-то юнец, привлеченный легкой дамской грустью, усевшись на почтительном расстоянии, пытался сделать с Бекки набросок.

Цепочка случайностей снова свела Бернардта с Айгнейс Бернс.

— Как ваша рука, мистер Шрайбер? Вы собираетесь участвовать в охоте? — Айгнейс гладила лошадей. Девушка кинула тревожный взгляд на сидящую поодаль невесту барона. — Мисс Кавендиш так подкосило ваше ранение…

— Да, остается лишь надеяться, что она скоро придет в себя, — Бернардт оглянулся на Бекку.

Он удивлялся, что она перестала быть похожей на себя. Это даже начало тяготить, как обуза на шее. Он не мог переносить ее меланхолию долго, постоянно чувствовал себя виноватым, и они почти не беседовали больше.

— Моя рука почти нормально, — добавил он, — конечно мелкая моторика будет восстанавливаться довольно долго, но я надеюсь разработать руку до прежнего состояния. А вы, мисс Бернс, как поживаете? Надеюсь, у вас не было из-за меня неприятностей?

— Отец пылинки с меня сдувает, — Айгнейс улыбнулась. — Так что на мне никак не отразилось ваше разоблачение. Хотя вряд ли он был бы рад нашему общению, — девушку интересовало, как обстоят дела с расследованием Бернардта, но здесь вести этот разговор было небезопасно. — Но я искренне надеюсь, что больше с вами не случится подобного.

Мисс Бернс, конечно же, имела в виду ранение, о том, что Бекку пытали, она знать не могла. Да и Бекка так и не смогла заставить себя рассказать Бернардту о том, что с ней делали, не говоря о том, что не могла и помыслить раздеться в присутствии мужчины.

— Я сам искренне надеюсь на это, — улыбнулся девушке доктор. Его немного нервировала светская болтовня, да и вообще он так и не полюбил выходы в свет, хотя мог поддержать беседу о погоде, о культуре, иногда выслушать осторожные мнения о разных людях. Ничего личного, ничего тревожащего, будто одно сплошное счастливое болото. — Скажите, Агнесса, вам нравятся выходы в свет? Мне, грубому мужлану, нелегко найти в них прелесть. Сказать по правде, я всегда старался избегать их…

— Это моя единственная возможность общения, — Айгнейс пожала плечами. — Выбирать не приходится. Конечно, это кажется мне ужасным суррогатом отношений, какие должны быть на самом деле между родственниками, друзьями и… — девушка осеклась. — Не хотите проехаться немного верхом? Конечно, оставлять Бекку было подло, но она опять впала в состояние, в котором никого не замечала, поэтому Бернардт все же согласился.

— Конечно. Честь для меня составить вам компанию.

Ну конечно, док был прав. Сэл поступил плохо, но из лучших побуждений. Он прикинул рост Бекки, и пуля влетела бы точно, да он бы мог зуб дать, что она даже не поняла бы, что случилось. Оппа, и уже в раю.

Конечно же, он не сомневался, что мисс Бекка попадет в рай. Как это часто случается с психопатами, особенно с социально опасными психопатами, Сэл относился к разным противоречивым вещам с самой что ни на есть детской беззаветной верой. Он верил в рай и ад. Но после пыток, он знал, Ребекка испытала много боли, наверняка ее душа омрачилась. Теперь в рай мисс Бекку не пустят.