В метре от раскладушки стояли два ведра, одно с питьевой водой, а другое с окаменевшими нечистотами. Несколько пустых и закрытых банок с тушенкой стояли на грязном табурете и свидетельствовали о том, что перед смертью покойник не голодал. Осветив банки, полковник насторожился и одним махом сбросил их на пол.

- Смотрите, мужики, - указал он на корявые буквы, нацарапанные на поверхности табурета. Помедлив, он вслух зачитал текст: - "Я, Петр Андреевич Волков, 1960 г/р. проживал по улице Тельмана в 46-м доме. Сюда обманным путем меня затащил Елизаров Сергей Николаевич и долго эксплуатировал как последнюю скотину. Когда я стал ему не нужен, он бросил меня как собаку умирать. Кто прочитает, пусть передаст прокурору. Апрель 1995 г.". Как вам, друзья мои, такой привет?! Что скажешь, Константин, кто был прав?

- Конечно же вы, я в этом даже и не сомневался.

- Перепиши все это послание дословно, а ты, Валера, крикни, чтобы нам спустили фотокамеру. Пока есть такая возможность, нужно все досконально заснять, да поскорее отсюда. Холод собачий. Не ровен час околеем так же, как этот бедолага. Мы нашли здесь даже больше, чем предполагали. Сегодня нашей родной милиции я преподнесу большой сюрприз.

Выбравшись на поверхность, мы добрых полчаса, отогреваясь, прыгали на солнышке и сдержанно отвечали на вопросы любознательного Разовского.

Кое-как задвинув плиту на место, мы расселись по машинам и двинулись в город. Предусмотрительно усадив Разовского в "Ниву", теперь мы могли более или менее спокойно обсудить новые обстоятельства этого дела.

- Знаешь, Костя, в данное время меня больше всего интересует одно обстоятельство: как им удалось воздвигнуть кирпичную стену и таким образом отсечь это крыло от основного склада?

- Да черт их знает. Это же был девяносто третий год, разгар приватизации, большого хапка... Все шло кувырком. Сосед сверху мог приватизировать твой сортир, а грузин, торгующий на рынке огурцами, купить атомную подводную лодку, и все это подтверждалось документально, соответствовало если не закону, то указу президента. Так что удивляться нечему.

- Нет, тут что-то другое, - возразил тесть, - я не думаю, что даже в таком чумном пиршестве кто-то мог поднять руку на неприкосновенный запас. Скорее всего, у них завелся какой-то хитренький жучок, который втихую обстряпал дело. Все это проворачивалось нелегально даже по тем канонам. Иначе зачем им было тайно перевозить консервы, зачем в одночасье закрывать свою лавочку и сжигать пикап? И наконец, зачем понадобилось замораживать живого человека? Кстати, я до сих пор не могу понять, какого черта он там у них делал. Банки сторожил, что ли?

- Банки, но только не сторожил, а поднимал их наверх и, скорее всего, складировал в вентиляционной будке, которую позже они в панике разломали. А ночью, перед приездом экспедитора Разовского, он перетаскивал их в колодец.

- Это ты так думаешь?!

- Это я так думаю и уверен, что абсолютно прав.

- Может быть. И это лишний раз доказывает то, что Чернореченский занимался жульничеством или, лучше сказать, грабежом в очень солидных масштабах. Впрочем, Сергей Николаевич Елизаров, перед тем как мы отправим его за решетку, должен рассказать нам все обстоятельно и правдиво.

- Если мы его найдем. Кстати, давайте определимся и спланируем наши дальнейшие действия. Что первостепенно и что второстепенно. О нашей находке нам нужно сообщить в милицию, узнать адрес Елизарова и успеть на кладбище. Я ничего не забыл?

- Нет, Костя, ты все систематизировал и разложил по полочкам. Но первое, что мы сделаем, так это отпустим моих парней и этого лысого слизняка. После всего того, что я о нем узнал, он действует мне на нервы. А там посмотрим.

Разъехавшись с "Нивой", мы отправились в адресный стол, где через пять минут нам выдали домашний адрес Елизарова. Проживал он неподалеку, и потому, не откладывая дела в долгий ящик, мы сразу же решили его навестить.

Бронированную дверь квартиры, где проживал нужный нам господин, открыла крашеная молодящаяся блондинка лет сорока.

- Вам кого? - высокомерно посмотрев на меня, снизошла она до вопроса.

- Нам бы Сергея Николаевича повидать, - отстраняя меня, ответил полковник.

- А вы кто? - чуть уважительнее осведомилась она.

- Мы из ФБР, - вполне серьезно ляпнул тесть.

- Так он же на работе, - совсем уж почтительно ответила она.

- Скажите, если не секрет, где он сейчас трудится?

- В ИЧП "Терем". Он начальник снабжения. Там у них сегодня похороны.

Не знаю, как полковник, а я едва удержался, чтоб не расхохотаться. Вежливо поблагодарив, мы буквально скатились по ступенькам лестницы, но только на улице дали волю своим чувствам.

- Нет, Костя, ты только подумай - он вновь собрал всех своих крыс и шакалов под свое крыло. Уму непостижимо, как эти гады любят клубиться в одном и том же гнезде. Который час? Мы успеем перекусить до похорон?

- Успеем, но мне кажется, его нужно брать немедленно.

- Но тогда мы пропустим Андрея Чернореченского, а мне так бы хотелось на него глянуть в момент наивысшего горя. Нет, этого знакомства откладывать нельзя.

* * *

На территорию кладбища мы въехали вслед за траурной процессией и следовали за ней вплоть до свежевырытых могил, возле которых остановились катафалки. Свернув в первую попавшуюся аллею и проехав по ней полста метров, мы притормозили, но из машины решили не выходить, предпочитая некоторое время понаблюдать за происходящим со стороны, не бросаясь в глаза.

Выставив роскошные гробы на табуретки возле могил, провожающие с чувством выслушали не очень длинную речь священника, после чего маленько поплакали и приготовились к траурным, пространным речам сослуживцев. Соблюдая субординацию, первым слово дали Разовскому, и если бы мы не знали, что при жизни творил покойный, то непременно всплакнули бы.

В общей сложности панихида у гробов продолжалась около часа и многим порядком поднадоела. Наверное, поэтому так азартно застучали молотки, весело загоняя гвозди в гробовые доски.

- Костя, кажется, нам пора, - распорядился тесть, когда дюжие парни поволокли гробы к ямам. - Я наблюдаю за Елизаровым, а ты уж займись Андреем.

Андрея мне показали сразу. Ритмично двигая челюстями, двадцатилетний парень жевал жвачку. Он стоял возле хрупкой женщины и равнодушно взирал на происходящее. Был он долговяз, прыщав и близорук. Однако этот глазной дефект не давал ему освобождения от армии, о чем свидетельствовала его форма военного строителя и лычки младшего сержанта. Судя по всему, его мать тоже не была убита горем, а просто выполняла свой долг. Зябко кутаясь в черный кожаный плащ, она потихоньку постукивала ножками в коротких сапожках и, кажется, думала только об одном - когда же все это закончится. Несмотря на свои сорок лет, женщина выглядела гораздо моложе и, судя по всему, в таком равновесии надеялась оставаться еще долгое время.

Окинув взглядом толпу, я наткнулся на острый глаз полковника. Подмигнув, он указал мне на плечистого мужика в добротной кожаной куртке и такой же шапочке. Кивнув, я не торопясь начал пробираться к ним, и вскоре он оказался между нами. Теперь, когда он находился в метре от меня, я как следует его разглядел. Крупный мясистый нос угрюмо нависал над тонкими, злыми губами, концы которых раз и навсегда опустились вниз. Черные угольки глаз прятались за широкими кустистыми бровями, давно сросшимися на переносице. Что и говорить, неприятный тип, и нам, очевидно, придется здорово попотеть, прежде чем он заговорит.

А между тем поминальные стопарики пошли по кругу, и вскоре народ поплелся к автобусам и легковым машинам. Выпив свою порцию, наш подопечный тоже отправился к белой "девятке". Сев за руль, он запустил двигатель и терпеливо ждал, когда освободится проезд. Воспользовавшись этим обстоятельством, мы тоже запрыгнули в свою машину и, выехав из аллеи, встали впритык к нему.

- Костя, как и где мы будем его брать? - почесав нос, мрачно спросил полковник. - Здоровый бугай, шуму с ним будет...