С той стороны стоял Аркадий. Увидев Спартака, он вздрогнул. Потом его взгляд проник в комнату и остановился на Полупане. Брови удивленно поползли вверх. На этот раз он был одет менее официально, чем утром. Футболка, джинсы. Упарился бедняга в костюме то.

– Что это вы здесь делаете? – спросил он вместо «здравствуйте».

– Это ты что ли его коллега? – ответил вопросом на вопрос Полупан.

Было ясно понятно, что они знакомы.

Аркадий прошел в комнату и за руку поздоровался с майором. Из-за двери вышел молодой.

– У вас тут что, засада? – спросил Аркаша.

– Вроде того. А ты, какими ветрами?

– Вот, гостя из Москвы хочу повезти на обед.

– А что это твой гость какой-то неразговорчивый? Цели командировки не раскрывает, на контакт не идет. Весь какой-то перепуганный, – он повернулся к молодому. – Ну-ка изолируй гражданина. Я поговорю с вновь прибывшим.

Второй милиционер взял меня за рукав и отвел в спальню. Он прикрыл дверь и прислонился к ней спиной. Минуты две он подпирал ее могучими плечами, потом отошел. Дверь чуть приоткрылась.

Подслушивать некрасиво, но мне было не до приличий, тем более что ни одному из девяти правил моего отца подслушивание не противоречит, если это касается меня. Там что-то решалось. Я опустился на колени и прислонил ухо к щели между дверью и косяком.

Мне были слышны обрывки фраз:

– Это какой Прудников?

– Адвокат фирмы «Право»…

– Эксперты говорят, что стопроцентное отравление… Лошадиная доза снотворного… Явно хотели старика отправить на тот свет… Если бы ему не сделали промывание желудка, он бы крякнул…

– А кого он сейчас защищает? Может быть, ему еще в Москве подсыпали?

– Нет, он принял химию или во время полета или за полчаса до… Стюардессы говорят, что воду брал сосед… На него уже было покушение…

– Ты же знаешь, что директор «Право» брат мэра… Прокуратура и милиция на ушах…

– Да тут вообще тема другая он приехал по поводу «Бумторга»…

– К этим клоунам? Чебоксаров и Тихонов… А что там?

– Должок… Ему надо в ситуацию вникнуть… Он сто процентов не при делах…

– Не знаю… Какой-то он странный…

– Есть немного. Ладно, мозги не парь.. Он безопасник, ваш бывший коллега. Там у них в отделе все бывшие из всяких внутренних органов… Я точно знаю.

– Что-то не похоже…

– Не у всех же морда утюгом, как у тебя…

– А если свалит?

– Куда он свалит? Я с ним буду все время.

– Слушай, шеф, – это уже голос молодого, – а снотворное еще не открывали, там заводская упаковка не нарушена. Целочка.

– Ну вот…

– Ладно, вынеси тело.

Я едва успел отпрянуть от двери, как ее открыл молодой.

– Что же вы молчали, что вы наш бывший коллега? – уже другим тоном спросил Полупан.

– Я не ваш бывший коллега, – возразил я. Мне подумалось, что сейчас врать бессмысленно, все равно милиция выяснит.

– Как? – удивился Аркаша. – Вы же из отдела безопасности.

– Нет, к отделу безопасности я не имею никакого отношения.

– Вы мне сами сказали при встрече.

– Это вы сказали, а я не стал возражать.

Аркаша пожал плечами.

– Все-таки он какой-то мутный, – произнес Полупан. – Ладно, под твою ответственность.

Как будто меня нет.

– Пусть никуда не уезжает без разрешения.

Полупан погрозил пальцем, и они скрылись, не включая габаритов.

– Вы должны их понять, – тоном бывалого психолога произнес Аркадий. – Совершено покушение на вашего соседа по креслу в самолете. Он очень известный адвокат из уважаемой фирмы. Они роют, где могут. А Полупан нормальный парень, честный мент. Мне приходилось по работе с ним сталкиваться. Немного подержал бы, а потом все равно отпустил.

– Спасибо, – меня все еще трясло. Это с детства тянется. Кто-нибудь ронял в классе глобус, а учителя думали на меня, потому что при опросе я начинал нести ахинею и дрожать от страха.

– А кем же вы все-таки работаете?

– Я занимаюсь брендингом.

– А что это?

– Разрабатываю торговые марки. Начальник отдела перспективных разработок. Бренд-менеджер по-другому.

– А что же вас сюда послали, вроде не ваш профиль?

– У меня конфликт с Тагамлицким. Вот он и подстроил.

– А основание?

– Я в этом городе университет заканчивал. Родом из Ноябрьска. Он напел шефу, что я местный и как никто другой смогу разобраться в ситуации. Вместо Мюнхена стою вот тут перед тобой.

– Тагамлицкий мужик неприятный, но дело свое знает. Мы общались.

– Я, конечно, пробовал возражать, но генеральный не вник. Тут как раз выставка на носу, ему не до этого. «Езжай», – говорит, – «родину навести». Тьфу.

– Ладно, поможем.

– Давай на ты, – я неожиданно полюбил Аркашку. Все-таки как ни как спаситель. Не хватало мне еще сидеть в участке.

– Давай, – улыбнулся он.

Обнаружилось, что брюки от костюма никак не годятся не только для светских прогулок, но и просто для выхода на улицу.

– Надевай джинсы, там, куда мы идем, все просто, – посоветовал Аркаша, – а эту проблему мы как-нибудь до вечера решим. Сейчас вызову человека, – он нажал на телефонном аппарате какую-то кнопку.

– У меня нет джинсов. Я их не люблю и не ношу.

– А что есть?

– Спортивные тренировочные штаны “Adidas”.

– Ну-ка.

Я снял брюки и одел штаны. В белой рубашке и тренировочных штанах я выглядел, как сельский пастух, стремящийся к культуре.

В дверь постучали. Это Спартак. Первое что он сказал было:

– Менты – козлы, – и опять посмотрел на меня с любовью. Конечно, не так подобострастно, как в первый раз, все-таки я немного упал в его глазах, но все равно с любовью. – Я им главное, говорю, там уважаемые люди, – продолжил он, – а они не слушают, пошли, да пошли.

– Ладно, – перебил его Аркадий. – Нужно почистить брюки, чтобы к вечеру было готово. И пиджак тоже.

– Тогда и рубашку, – добавил я.

– Легко, – заверил рисепшн. Другого ответа никто от него и не ожидал, – Раньше я работал в химчистке. Все будет на мази.

Я снял рубашку и вместо нее натянул футболку с надписью “Moulin rouge”. На ноги – кеды. В таком виде я вполне мог сойти за спортсмена, стайера или шахматиста. Хорошо, что я прихватил эту амуницию. Думал, может быть, буду бегать по вечерам.

Мы спустились во вконец обнаглевшую жару, она захватила все пространство и пыталась пролезть туда, где ей быть никак не положено, в частности под одежду и в саму мою душу. Чтобы оценить ее обжигающее дыхание мне хватило десяти шагов от дверей гостиницы до Аркашиного «Форда». Количество ступенек совпало с тем, которое получилось при подъеме. Естественно. А как же иначе? И все равно считаю. Автоматически.

Аркашка включил кондиционер до отметки «сопли» и мы куда-то поехали. Город за окном вызывал у меня не лучшие воспоминания. Казалось бы – самое счастливое время в жизни, молодость, первая любовь, бескорыстная дружба. Но расстались мы с этим городом плохо. Именно расставание перечеркивало все прелести моей студенческой жизни номер один.

Почему-то первое, что мне вспомнилось из того времени – это музыка. Итальянцы. Они звучали везде, казалось, что других языков не существует. Не знать в лицо итальяшек считалось плохим тоном. Мы клеили на стены комнаты в общежитии, купленные за баснословные деньги плакаты с лицами всяких там Пупо, Кутуньо, Челентано и еще с два десятка почивших ныне в безвестности выходцев с Апеннинского полуострова. Новая пластинка какого-нибудь сладкоголосого макаронника вызывал в нас священный трепет. Мы набивались в комнату к одному из счастливых обладателей чуда советской техники – проигрывателя «Корвет» с диапазоном двадцать на двадцать и со стоваттными колонками, осторожно двумя пальцами вытаскивали из конверта драгоценный диск и тащились сутками. Наиболее приятное мгновение, когда игла ставилась на пластинку. В колонках раздавался легкий шип, и в этом шипе была самая изюминка.

Даже ярые рокеры слушали итальяшек. Вонючий Костя Феоктистов, приверженец движения хиппи, а именно вонючесть и чумазость считались в его понимании признаками свободы, тоже слушал итальянцев. Чтобы как-то оправдать это низменное и позорное для настоящих хиппана пристрастие он откопал где-то факт, якобы сам Маккартни когда-то заявил, что недолог тот день, когда итальянская музыка завоюет весь мир. Дискотеки, на которых мы могли насладиться своими кумирами, проходили с девяти до одиннадцати вечера. Если у коменданта хорошее настроение, то можно и до двенадцати. Смешно вспомнить!