Дерьмо. Мне не нужно, чтобы кто-то неправильно понял, что здесь происходит, и меньше всего Джеймсон, которая, похоже, не может не лезть не в свое дело.

— Да, в абонементном отделе. — Вайолет прочищает горло. — Ну, я-я вообще-то занимаюсь всякой всячиной. — Она нервно смеется. — Я-я репетитор, я раскладываю книги по полкам, нянчусь…

— Ты няня Зика? — Из-за спины своей подружки доносится голос Оза. Он похлопывает ее по руке. — Я так и знал. Это объясняет ее присутствие. Говорил же, ему нужна няня.

— Заткнись, Оззи, — рычу я. — Она не это имела в виду.

Мой сосед закатывает глаза.

— Как, черт возьми, ты его терпишь? Ты святая, да? — Спрашивает Оз, проталкиваясь вперед, чтобы быть в центре всего этого дерьмового разговора. — Меня зовут Оз, а этого красавчика Эллиот.

Эллиот застенчиво машет рукой, поправляет косматую каштановую челку и поправляет очки.

— Привет.

— Так что вы двое делаете? — хочет знать Оз. — Устраиваете чаепитие?

— Уходим! — Выпаливаю я. — Вайолет как раз собиралась уходить.

Не знаю, почему я это говорю, не знаю, почему я это говорю с такой настойчивостью в голосе, но слова вылетают прежде, чем я успеваю их сдержать или стереть обиженное выражение с лица Вайолет.

Становится так тихо, что можно услышать, как летит муха.

Весь чертов дом молчит.

Я бы рискнул взглянуть на нее из-под козырька бейсболки, но не хочу видеть, что написано на ее лице. Смущение. Унижение. Стыд.

Весь гребаный набор.

Все еще держа в руке тяжелую кружку, она тихо ставит ее на стол. Стоит прямо, как шомпол. С фальшивой улыбкой.

— Я-я как раз с-собиралась уходить. — Вытирает руки о штаны. — Было п-приятно познакомиться.

Господи, заикание — моя чертова вина.

— Тебе не обязательно уходить! — начинает Джеймсон со своим особым видом нытья, когда Вайолет неуклюже проходит мимо, задевая рукавом мою руку. — Не слушай Зика, он ворчливый старый медведь.

Тем не менее они пропускают Вайолет.

— Дерьмо. Подожди секунду! — Я следую за ней до самой гостиной, подняв руки ладонями вверх и умоляя. — Что мне делать с Кайлом?

Она засовывает свои маленькие ножки в черные Чак Тейлоры, подставляя мне спину.

— Он спит, Зик. Все будет хорошо.

Все чувствуют себя неловко, предоставляя нам больше пространства, и я ожидаю, что один из них скажет что-то странное. Вместо этого они все выглядят разочарованными.

Ну, они скоро станут еще более чертовски отвратительными, потому что у меня нет никакого романтического интереса к Вайолет. Неужели они всерьез думают, что я трахну такую цыпочку и позволю ей слоняться по дому? У нее в центре ее проклятого лба отпечатано долгосрочные обязательства.

Мой вкус в женщинах прост: секс на одну ночь. Не те, кого приводят домой к родителям.

Женщины с темными волосами.

Голубыми глазами.

Доступные.

Дверь открывается, и Вайолет спускается на крыльцо, пар от её дыхания устремляется в темноту. Я спешу включить свет – не хочу, чтобы она споткнулась и убилась о камень или что-то еще.

— Эй, спасибо, что пришла так быстро.

Я открываю дверь ногой, опираясь на косяк.

Она поднимает ладонь в знак согласия, но продолжает идти по тротуару. Старый коричневый седан, которому, должно быть, не меньше десяти лет, припаркован у обочины, и я слышу, как звенят в темноте ее ключи.

Джеймсон хватает с крючка куртку Вайолет, проходит мимо меня и толкает локтем мне в живот, прежде чем погнаться за ней в темный двор.

— Иии... — Оз с трудом сдерживается, чтобы не вмешаться. — Что, черт возьми, все это значит и кто такой Кайл?

Эллиот покинул комнату.

— Кайл ребенок, за которым я наблюдаю. Он спит в моей спальне. — Оз открывает рот, чтобы что-то сказать, но я резко останавливаю его: — Не спрашивай.

— Но…

— Да заткнись ты наконец, Оз!

Отчасти это его вина.

— Ты же знаешь, я не могу этого сделать. — Он идет на кухню, берет горячий шоколад Вайолет и отхлебывает из кружки. — Вау, это хорошо. Заставляет меня чувствовать, что я весь таю внутри.

Господи, только не это.

В одной руке он держит кружку, а другой опирается на стойку. Снова поднимает кружку и, прищурившись, рассматривает ее.

— Ты же не думаешь, что у девочки есть какие-либо заболевания, передающиеся половым путем? До того, как я попробую это какао?

Он прекрасно знает, как ее зовут, и прекрасно знает, что у нее нет венерических заболеваний.

Я практически рычу.

— Ты, блядь, серьезно?

Он отхлебывает из чашки.

— Как сердечный приступ. – Громко выдыхает: — Аааа, это дерьмо хорошо. Дорого, но хорошо.

— У нее нет никаких венерических заболеваний, почему ты так говоришь? И ее зовут Вайолет.

Он выгибает бровь.

— Я просто обращаюсь с ней, как со всеми остальными случайностями, которых ты приводишь домой. Не стоит так нервничать из-за ерунды. Это справедливый вопрос.

Нет, это не так, и он это знает. И он знает, что она совсем не похожа на случайных цыпочек, которых я иногда привожу домой. Ничем.

— Она не такая ... если ты не понял.

Снова прихлебывание.

— У меня не было возможности сделать справедливую оценку, ты буквально вытолкал ее за дверь на холод через десять секунд после того, как мы вернулись домой. — Снова прихлебывание. — Держу пари, она сейчас рыдает.

— Пожалуйста, я очень сомневаюсь в этом.

— Чувак, она заикалась. Что, черт возьми, ты с ней делал? Она была вне себя.

Что, черт возьми, я с ней делал? Вместо того, чтобы защищаться перед Себастьяном Осборном, я закатываю глаза.

— Она всегда заикается.

Его глаза становятся огромными.

— Что значит всегда заикается? — Он понижает голос до шепота. — Она что, глухая?

— Нет, придурок, она не глухая! Господи Иисусе, что это за вопрос? Не будь мудаком.

Его руки поднимаются в жесте капитуляции.

— Эй, я просто спросил. Я имею в виду, ты не можешь просто сказать, что кто-то заикается, и не ожидать, что за этим не последует множество вопросов.

О да, черт возьми, могу.

Но Оз не закончил, отнюдь нет.

— Что ты делаешь с этой девушкой? Очевидно, что ты с ней не спишь.

— Почему так очевидно, что я с ней не сплю?

— Ну, она не похожа на твой обычный тип, — смеется он.

Нет, но это не мешает мне спросить:

— А какой мой обычный тип, умник?

Мы оба знаем ответ на этот вопрос: большие сиськи, на один раз, конец.

— Легко. Большие сиськи. И совсем не наивные. — Оз допивает горячий шоколад из расписанной вручную кружки с сердечком и ставит ее рядом с раковиной. — Так какого черта ты делаешь с этой девчонкой, Зик?

Какого черта он меня об этом спрашивает? У нас нет таких разговоров, как этот, о милых, наивных девушках, которые пьют горячее какао вместо ликера, делают для людей только хорошее и имеют добрые сердца. Мы о таком не говорим. Мы говорим о спорте, борьбе и тренировках по борьбе, так что я не знаю, почему он вмешивается в мои дела.

Он в отношениях, и это внезапно делает его экспертом?

Чушь собачья.

Его массивные руки скрещены на груди, на лице застыло серьезное выражение. Верхний свет на кухне делает черную татуировку на руке более заметной.

Его темные глаза сверлят меня, он ждет ответа.

— Мы просто… друзья.

— Друзья? — Он выглядит смущенным. — Я не знал, что ты это делаешь.

— Чего ты не знал? Говори по-человечески.

Он вскидывает руки.

— Дружить. Я не знал, что у тебя есть друзья, не говоря уже о друзьях с сиськами.

Сейчас неподходящий момент указывать ему на то, что у Вайолет нет сисек, и я бы все равно не хотел указывать ему на это — подружка или нет, он извращенец.

— Ладно. Я не совсем верно использовал термин «друг», — признаю я.

Честно говоря, я не знаю, какого хрена я вообще с ней делаю. Она мне нравится?

Возможно.

Хорошо, да. Нравится.

И это усиливается во мне с каждой секундой, которую мы проводим вместе. Что-то ещё кроме этого? Меня не интересует, что означает это влечение.

Я никогда особо не задумывался о том, что хотел бы иметь в своей девушке, потому что у меня никогда не было намерения иметь ее. Свидания. Быть в отношениях.

Черт, у меня едва ли есть отношения с моими родителями, а мы родственники, так почему я думаю о Вайолет? Почему я впускаю ее в свой дом? Приглашаю ее на этот гребаный сбор средств?

— Вайолет, — усмехается Оз. — Даже ее имя звучит как чертово солнце.

Так и есть. Я начинаю прокручивать ее имя в голове, снова и снова.

— Джеймс будет в отчаянии, — размышляет Оз.

— Ну что ж, в таком случае позволь мне догнать ее и сделать предложение. — Как будто меня волнует, чего хочет Джеймсон Кларк для моей личной жизни.

Оз смеется надо мной.

— Я просто хочу сказать, что она была бы рада, если бы здесь была еще одна цыпочка, чтобы разбавить тестостерон.

Я фыркаю носом.

— У Джеймс больше тестостерона, чем у нас троих вместе взятых.

Мой сосед по комнате улыбается от уха до уха, отталкиваясь от стойки и играя мышцами.

— Я собираюсь сказать ей, что ты это сказал; если это исходит от тебя, она примет это как комплимент.

— Не сомневаюсь.

Image

Первое, что я слышу, когда Джеймсон возвращается в дом после погони за Вайолет — отдаленный звук захлопывающейся входной двери. Затем я слышу, как подошвы её туфель стучат о деревянный пол, один за другим. Подушечки ее ног звучат по коридору.

Рука толкает дверь моей комнаты без стука.

Я прикладываю палец к губам, заставляя ее замолчать. Мне не нужно, чтобы она разбудила Кайла, который свернулся в крошечный, дышащий шарик, который извивается каждые десять секунд.

Глаза Джеймсона расширяются, когда она его видит.

— Тебя не учили стучать? — шепчу я. — Мало того, что ты проникла в дом, теперь еще и вламываешься в чужие спальни? — Я стараюсь вести себя как можно тише, стиснув зубы.

Джеймс возмущенно стоит в изножье моей кровати, глядя на Кайла. Какую бы лекцию она ни собиралась прочесть, ее сбивает с толку вид его хрупкого, мирно дремлющего тела.

Везучий маленький ублюдок.

Она поворачивается ко мне лицом и встает рядом.

— Э-э... что с тобой происходит в последнее время? — Ее тихий, легкий смех наполняет мою спальню. — Хорошие девочки в доме. Добровольчество. Теперь ты нянчишься с маленьким ребенком? Какого черта происходит?


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: