Видя, как Фил Скотт рассматривает себя в зеркале бара, Малко подумал, что тот, должно быть, представляет собой человека в высшей степени самовлюблённого. Австралиец сидел на табурете спиной к залу. Он поправил прядь своих очень светлых волос и снова склонился к стакану. Малко понаблюдал за ним. Когда-то он, наверное, был очень красив. Фигура у него еще оставалась атлетической, но кожа на лице слегка побурела. У него был правильный овал лица с резко очерченной челюстью. Красивый хищник. Рубашка из синего полотна облегала широкие плечи и узкую талию.

Малко подошел к нему. Бар был пуст. Здесь находились лишь несколько официантов-китайцев и австралиец...

– Фил Скотт?

Австралиец живо обернулся. Малко отметил выцветшие голубые глаза и небольшой шрам на кончике носа, как будто у него когда-то вырезали бородавку. Левое запястье охватывал медный браслет. Скотт выглядел нервным и настороженным... Полуобернувшись, он оглядел Малко.

– Да, это я.

У него был вид человека, готового в любой момент дать отпор. Дружески улыбаясь, Малко забрался на табурет рядом с ним. С такими людьми, как Фил Скотт, контакт бывает нелегким. По выражению его выцветших глаз Малко понял, что тот повинуется лишь своим инстинктам и держится всегда начеку...

– Я друг Джуронга Сантори, – сказал он.

Австралиец взглянул на него довольно холодно.

– Я никогда не видел вас здесь, – заметил он, – И я не очень хорошо знаю Джуронга Сантори.

Начало было малообещающим. Малко заставил себя улыбнуться.

– Я тоже не знаю его очень хорошо, – признался он. – Я видел его всего раз в жизни. Один из моих друзей в американском посольстве, Джон Кэнон, направил меня к нему.

Фил Скотт слегка расслабился, поглядывая сбоку на Малко. Тот косвенно намекнул на свою причастность к «Компании». А если Фил Скотт не знает о подлинных занятиях Кэнона, то это не имело значения. Но Малко тут же почувствовал, что попал в цель.

– А, Джон! Я давно его не видел. В Сайгоне мы сделали вместе несколько вылазок. Коньяк? Виски с содовой?

Бармен приблизился с бутылкой коньяка «Гастон де Лагранж». В этот момент подошел официант и что-то шепнул на ухо Филу Скотту. Тот поднялся и, извинившись, направился в глубину зала.

...Через полминуты в зеркале бара, как видение, возникло удивительное создание. Малко обернулся, чтобы увидеть ее во плоти. Это была высокая девушка с овальным, почти детским лицом, матовой кожей, большими карими глазами и коротко подстриженными волосами, уложенными в форме странной золотистой каски. Она остановилась, обвела бар глазами, словно ища кого-то. Юбка прикрывала стройные ноги. Желтый свитер облегал высокую грудь. Она была метиской и выглядела великолепно. Девушка робко подошла к бару. У нее была танцующая походка манекенщицы. Малко с восхищением наблюдал за нею. Ему редко доводилось видеть столь красивую женщину. Один из официантов что-то сказал ей. Она подошла своей танцующей походкой, поздоровалась с Малко и спросила по-английски мелодичным голосом:

– Фил не с вами?

– Он отошел поговорить по телефону, – ответил Малко.

Она грациозно взобралась на соседний табурет. Ему пришлось призвать на помощь все свое самообладание, чтобы отвести глаза от смело приоткрывшихся длинных бедер. Но она, казалось, не замечала производимого ею впечатления.

– Меня зовут Сани, – сказала она. – Я подруга Фила.

Малко не успел завязать разговор. В глубине зала появился австралиец с нахмуренным лбом. Увидев его, Сани соскользнула с табурета и подняла к нему расцветшее лицо с глазами, полными любви.

В ее взгляде и всем поведении была какая-то животная покорность. Австралиец словно не заметил ее. Он взобрался на свой табурет и проворчал:

– Ты рехнулась, так обрезав волосы. И что это за гадость ты налепила на голову?

– Это лак, – промолвила она униженно. – Я думала, тебе понравится.

– Какая ты все-таки идиотка, – проворчал Фил Скотт. Он отпил глоток своего коньяка с содовой, а она опустила глаза. Малко было неловко за него. Телефонный звонок, видимо, испортил его настроение. Австралиец повернулся к Малко.

– Сани работает инструктором по плаванию в отеле «Мандарин». Она зарабатывает бешеные деньги, делая вид, что обучает плавать субъектов, которые боятся воды, но не отказались бы от компресса из молодой кожи.

– О, Фил, пожалуйста...

Круглый подбородок Сани дрожал. Уязвленная, она готова была расплакаться. Австралиец зевнул, вдруг потеряв к ней всякий интерес.

– Я хочу есть, – сказал он.

Малко решил воспользоваться случаем. Хотя этот тип был ему в высшей степени антипатичен, он не хотел расставаться с ним. Присутствие соблазнительной Сани делало эту задачу не столь уж неприятной.

– Можно пригласить вас пообедать? – предложил он. – Если у вас нет никаких иных планов.

Фил Скотт не торопился с ответом. Сани искоса взглянула на своего хозяина. Тот колебался, пытаясь оценить Малко. Видимо, гость интриговал его. Наконец он сказал:

– Можно попробовать заглянуть в «Рэффлз». Если не будет дождя, там приятно посидеть. Кажется, у них новый шеф-повар.

Он подписал счет, слез с табурета и мимоходом погладил грудь Сани, словно взвешивая ее. Она не протестовала. Этот грубый жест, видимо, повысил его настроение. Он подмигнул Малко.

– Чертова девка. Видели бы вы ее нагишом. Хорошенькая картина. Она сделана не из желе.

Сани не могла не слышать сказанного. Но она даже не поморщилась. Поистине, у нее были странные отношения с Филом Скоттом – как у рабыни с хозяином. Они вышли на эспланаду перед «Гудвудом». Жара не спала. Напротив, на углу Орчард-роуд и Скотт-роуд, возвышался сорокаэтажный небоскреб. Но «Гудвуд» был построен на небольшом холме и доминировал над окружающими домами.

– Возьмем такси, – предложил Фил Скотт. – У «Рэффлз» невозможно припарковаться.

Малко оставил свой «датсун». Усатый индиец вызвал для них такси. Они сели сзади, усадив Сани посредине. Австралиец тотчас же положил свою широкую ладонь ей на бедро, задрав юбку.

Сани привстала.

– Фил!

Он нехотя отвел руку. Молодая женщина кусала губы. В ее карих глазах промелькнуло какое-то двусмысленное выражение: одновременно смущение и удовольствие. Малко чувствовал себя неловко и задавался вопросом, в чем причина такой покорности Сани. Он нагнулся над коленями девушки и спросил австралийца:

– Вы не знаете некоего Тонга Лима?

Ему показалось, что кровь отхлынула от лица девушки. Фил Скотт сдержанно улыбнулся и состроил гримасу.

– Я – нет. А Сани его знала. Не правда ли, Сани?

Она не ответила. Фил Скотт нагнулся к Малко.

– Лим лишил ее девственности четыре или пять лет назад, – цинично объяснил он.

Сани потупила глаза. Снова ее подбородок задрожал. Малко захотелось выскочить из такси. Он попытался прийти ей на помощь.

– Если то, что вы говорите, правда, – заметил он с холодной иронией, – то этот господин изнасиловал ее в колыбели.

Фил Скотт сухо рассмеялся.

– Нет, ей было тринадцать лет. Это подходящий возраст для тамилок. Позже они уже старые девы. Вы знаете, китаянки остаются девственницами до 28 лет. Это в среднем.

Сани оцепенела, устремив взгляд в пространство. Она старалась не расплакаться. Словно почувствовав, что зашел слишком далеко. Фил Скотт взял в руки ее лицо и поцеловал.

– Успокойся, ты славная девушка. Не плачь, это испортит твой макияж.

Такси свернуло за угол Брас Базах-роуд. От моря их отделял только широкий пустырь, где шла стройка. Ресторан «Рэффлз» находился там, где раньше был центр Сингапура: прямо на побережье.

Такси остановилось перед входом, и индиец в колониальной каске устремился навстречу, чтобы открыть дверцу.

Согласно легенде, в давние славные времена хозяин ресторана «Рэффлз» убил однажды из ружья тигра, который осмелился проникнуть в этот бар, обитый красным деревом и предназначенный для джентльменов. Гостиница «Рэффлз» была когда-то гордостью Сингапура. Ее колониальная архитектура казалась теперь устаревшей, но более века она оставалась символом британского могущества. Самые прекрасные празднества на острове устраивались здесь, в тропическом саду, окруженном галереями. Сад подступал к окнам роскошных номеров, прикрытых от солнца причудливыми банановыми зарослями, подрезанными в форме гигантских вееров.