- Ну как там? Мне шофер все рассказал.

- Оперируют, - информировал его Олег.

- Дела. - Миша уселся рядом с Тэдом, отобрал у него бутсы, поковырял тоже дырочку, повторил: - Дела.

С дребезжанием растворилась стеклянная дверь, и появился оживленный самоуверенный врач. Трое молча смотрели на него.

- Вот что значит - настоящие мужчины, футболисты! - радостно констатировал врач. - Другие бы уже кричали: "Ну как там? Ну как там?" - а они с достоинством молчат.

- Ну как там, доктор? - спросил Тэд.

- Да все в порядке, - небрежно ответил врач. - Кость не задета, пуля застряла в мягких тканях, почему-то она была на излете... - Он взял в руки протянутые Мишей бутсы, посмотрел на них, осознал: - Теперь понятно... Вот что, футболисты, я обязан сообщить о происшедшем органам милиции.

- А почему не сообщить? Сообщай, сообщай, - разрешил Миша.

Шофер "Волги", открыв заднюю дверцу, в размышлении созерцал сиденье.

- Ты мне больше не нужен. Отдыхай! - сказал ему Тэд.

- Отдохнешь тут с вами. - Шофер был ужасно недоволен. - Мне полночи сиденье отмывать придется.

- Поговори у меня! - проворчал Тэд, последним садясь в "Москвич".

"Москвич" опять бежал за город.

- Он далеко живет? - спросил Олег.

- Да нет, километров пятнадцать от города, - ответил Миша.

- Ты на всякий случай мою машинку прихватил?

- Прихватил, прихватил, но, думаю, она не понадобится.

- А зачем мы к нему едем? - задал недоуменный вопрос Тэд.

- Спросить, зачем он это сделал, - невозмутимо пояснил Олег, а Миша конкретизировал:

- Сначала он расскажет нам, кто стрелял, а потом мы его отвезем в милицию.

- А действительно, зачем он это сделал? - вдруг задумался Олег.

- Не понимаешь, да?! - завелся Миша. - Сказал - сделал. Пригрозил привел угрозу в исполнение. Слово держал, идиот!

Дом Гриши - миниатюрная дурацкая крепость - стоял на склоне, окруженный обширным покатым садом, который был освещен спрятанными в траве матовыми фонарями.

Втроем, не таясь, подошли к двери в могучем каменном заборе и позвонили. Звонок раздался где-то поблизости. Очень скоро из-за двери поинтересовались:

- Кому что надо?

- Гришка дома? - грубо спросил Миша.

- Григорий Давыдович отдыхает. Не надо его беспокоить.

- Открывай, а то дверь сломаем к чертовой матери! - заорал Миша.

- Зачем же ломать? - донеслось из-за двери. - Хочешь, чтобы открыл? Открою.

Открыл ветхий старичок.

- Ты кто? - грозно полюбопытствовал Миша.

- Дядя, - исчерпывающе ответил старичок.

- Кто в доме?

- Совсем один Григорий Давыдович. Одинокий.

- А шпана его где?

- Шпана Григория Давыдовича привезла и уехала.

Миша отстранил старичка, и они пошли к дому. Сад светился в ночи, а дом был темен. Они шли к дому выложенной каменными плитами дорожкой.

Миновав громадную террасу, проникли в огромную гостиную, полуосвещенную садовыми фонарями. Миша решительно включил электричество.

Пусто было в гостиной. Миша потребовал объяснений у старичка, который плелся за ними:

- Где он?

- В кабинете, наверное. - Старичок рукой указал на дверь наверху, к которой вела красного дерева винтовая лестница. Все трое поднялись по этой лестнице, и Миша открыл дверь. В кабинете было совсем темно. Миша долго шарил рукой по стене, прежде чем нащупал выключатель. Вспыхнула люстра. Прижавшись к ней и слегка оттеснив ее в сторону, на короткой веревке, привязанной к фундаментальному люстровому крюку - он мог выдержать и десять пудов - висел Гриша без пиджака и ботинок. Ноги в носках всего сантиметров на десять не доставали до пола, накрытого ковром.

Неразделимая в этот день троица устало ввалилась в гостиничный вестибюль. У ресторанной двери их ждал метрдотель. Он распахнул эту дверь и возгласил:

- Прошу!

В ресторанном зале, как и положено по нынешним правилам - шел первый час ночи - посетителей не было. Но строем стояли официанты. Но нетронутой гастрономической роскошью на белоснежной скатерти предлагал себя накрытый посредине стол. Но замер оркестр на эстраде.

Как только они вошли, оркестр рявкнул футбольным маршем Блантера, тем, который в сороковые - пятидесятые годы любовно звался "Мазуркой Синявского".

- Все валяешься, - недовольно заметил Миша, входя в гостиничный номер. Действительно, тщательно одетый Олег беспечно валялся в огромном кресле. - Вот билет. Летишь завтра, как барин, первым классом.

- А почему не сегодня? - капризно поинтересовался Олег.

- Потому что сегодня ты будешь давать показания в милиции. Вставай, нам надо произвести кое-какие расчеты, - и выложил на стол три банковских упаковки десяток.

Олег поднялся, подошел:

- Что это такое?

- Твоя тысяча, которую я ставил, и выигрыш.

Олег положил в карман одну упаковку, а две другие пододвинул к Мише:

- Этих денег мне не надо.

- А я их куда дену? - злобно спросил Миша.

- Гришке на венок.

- Гордый очень, да? А сколько ты на все это дело потратил, ты считал? Бери, это твои деньги!

Олег засмеялся и взял еще одну упаковку:

- Ты прав. Что ж, буду, как Деточкин, - и вдруг понял: - Выплата-то какая большая! Гришка что - миллионы ставил?

- Свои и чужие - под расписку. Вчера вечером он стал несостоятельным должником.

- Выходит, мы его погубили.

- Выходит, он сам себя погубил, - поправил Миша.

Олег отошел к окну, посмотрел на улицу. Хорошо там было, солнечно. Ярко.

- Мы повалили букмекерскую контору, - Олег резко обернулся к Мише, его контору. Чья теперь заработает? Твоя?

- Я в эти игры не играю, Олег.

Олег подошел к письменному столу, оперся о него руками и, заглядывая в Мишины глаза, спросил:

- Те, которые стреляли, не из Гришкиной команды. Кто они?

- К сожалению, я не знаю, кто они.

- Да, тебя же не было с нами. Откуда тебе знать! Может, твои мальчики знают?

- Мои мальчики в деревне сидят по домам. Тебе нужно их алиби? Может, тебе нужно мое алиби? Тебе очень скоро станет стыдно, Олег.

Стыдно Олегу стало тотчас же. Злобный пар вышел, и он, как подкошенный, рухнул в кресло.

- Мне уже стыдно, извини меня, Миша. - Олег двумя руками безжалостно растер свое лицо. - На кого-то я очень хорошо поработал. Из меня сделали дурачка, Миша.

- А ты постарайся сделать дураков из них, - посоветовал Миша и выбрался из-за стола.

На трап он взбирался последним. Баул был сдан в багаж, но обе руки были заняты: в одной - бочонок с вином, - в другой - немыслимый букет. Остановившись на площадке, Олег умоляюще сказал бортпроводнице:

- Билет в нагрудном кармане. Возьмите его, будьте добры.

Бортпроводница вытащила из кармана билет, увидела первый класс и улыбнулась ободряюще:

- Все в порядке. Проходите, пожалуйста.

Но он не торопился. Он повернулся лицом к выходу из аэропорта, где у железного барьерчика стояли Тамара, Миша, Тэд, и помахал букетом.

В первом классе он оказался в одиночестве. Загнал под сиденье бочонок, букет положил на стол и сел у иллюминатора, поглядеть что там, на воле.

Трап не убирали. Видно, кого-то ждали. И дождались. Лихо промчавшись по полю, черная "Волга" резко затормозила у трапа. Из "Волги" вышли трое хорошо одетых молодых людей. Постояли у трапа немного, посмеялись и один из них - поджарый, легкий, - пожав руки приятелям, взбежал по ступенькам. И через несколько секунд оказался в отсеке, где пребывал Олег.

- Ба! Кого я вижу! - оптимистически вскричал поджарый (видимо, хорошо его проводили). - Олег Александрович! Какими судьбами?!

- Здравствуй, большой начальник Сева, - приветствовал его Олег.

Начальник Сева бросил свой кейс на одно сиденье, сам сел на другое, расстегнул пуговичку твердого воротничка, приспустил галстук (хороший галстук, французский) и, озорно улыбнувшись, отметил доброжелательно: