От подобных мыслей Гласиану сделалось не по себе, и он хотел было обратиться к жене, чтобы объяснить наконец, как она заблуждается, но Ребекка была занята только Джиксом и его страданиями.

«Да, — думал Изобретатель, глядя, как жена хлопочет над окровавленными повязками отверженного, — этот парень — еще худший мошенник, чем Явгмот. Его почерневшая грудина — ерунда по сравнению с моими гнойниками. А Ребекка? Разве она склоняется в беспокойстве над постелью собственного мужа? Прикасалась ли она когда-нибудь к моим струпьям так, как она прикоснулась к этому недокормышу, сняв с него камень? А ведь он — разносчик заразы, неприкасаемый. И вообще... думает ли она обо мне? Нет. Но я никогда не преувеличивал своих недугов, я жаловался только на десятую часть своих страданий, не то что этот жалкий комедиант...»

— Ему не настолько больно! — не выдержал Изобретатель.

— Замолчи! — укоризненно покачала головой Ребекка.

Наконец тело Джикса обмякло, и он потерял сознание. Ребекка все еще ворковала над ним, когда в комнату вошли целители, чтобы устроить отверженного как можно комфортнее. Они назвали его состояние комой. Сцена выглядела очень трогательно. Гласиан считал все это представлением. Но разве они слушали его? Конечно нет. Главный Изобретатель был гением, а этот парень всего-навсего вонючей крысой, которая отгрызет свою ногу, чтобы выбраться из мышеловки. Кому они еще поверят, как не крысе? .

Когда целители ушли, Ребекка присела на кровать мужа, чтобы успокоить его, а он в ответ все говорил ей об идеях Явгмота, о том, что никакой он не гениальный врачеватель, а лживое чудовище, что Джикс плут и убийца. Но она не слушала его. Вернее, не слышала. Она всегда видела в людях только хорошее, и просто неспособна была воспринимать темные стороны человеческой натуры. Ребекка могла смотреть на чудовище в упор и не замечать его.

Вечером, когда жена ушла, а Джикс все еще пребывал без сознания, Гласиан решил развлечь себя единственным доступным ему способом — принялся размышлять. Болезнь приковала его к постели, лишив возможности работать на любимом производстве, своими руками воплощать в жизнь дерзкие проекты, но разум его был свободен, а идей все так же возникали в его сознании, выстраиваясь в стройные теории. Нет, они рано списали Главного Изобретателя со счетов. Он еще способен мыслить, а значит, может приносить пользу великой Империи Транов.

Сегодня Гласиан обратился к вопросам природы и энергетических свойств силовых камней. В процессе зарядки сердцевина кристалла подвергается определенного рода облучению, интенсивность которого достаточна для того, чтобы материя внутри камня превратилась в чистую энергию. А что же происходит с пространством, занятым этими частицами?

Согласно теории, материя существует только благодаря сжатию пространства. Иными словами, деформированное пространство улавливает энергию, замедляя ее до материальной формы.

Представим себе лист бумаги под дождем. Капли падают на ровную поверхность, но не скапливаются на ней. Дождь продолжается, бумага коробится, намокает и впитывает в себя все больше воды. То есть изменяются форма и структура самого листа. Появляются складки, вода скапливается в них... Не так ли и энергия изменяет пространство? Если это рассуждение верно, то можно предположить, что, когда материя внутри камня превращается в энергию, пространство распрямляется и разворачивается. Получается, что, заряжая кристалл, мы тем самым создаем пространство. Вывод: каждый силовой камень содержит не только значительное количество энергии, но и огромное пространство, целое измерение, уменьшенное до невероятно малых размеров...

«Чертова проказа, — выругался Изобретатель, — ну да ничего, вот поправлюсь и поставлю настоящий эксперимент. Я докажу свою правоту, и тогда жители Халциона узнают, что их гений вернулся. Я снова завоюю их доверие...»

Впадая в мутную тяжелую дремоту, Гласиан продолжал размышлять о будущем, но мысли его стали путаться, на изможденное тело навалилась усталость, стало трудно дышать. Хотелось освободить горло от ненавистных бинтов. Гласиан попытался поднять руки, как вдруг понял, что вовсе не тугие повязки стянули его глотку. Открыв глаза, он увидел Джикса. Парень сидел на нем верхом, стараясь задушить давнего врага. Всегда бледное лицо отверженного сделалось бордовым от напряжения, а на лбу выступили капельки пота. Заметив, что Изобретатель пристально смотрит прямо в глаза убийце, Джикс на мгновение ослабил хватку. Должно быть, перед его внутренним взором промелькнула истинная, чудовищная картина злодеяния. Смерть Гласиана будет бесконечной утратой не только для жителей города, но и для подлых крыс подземелья, которые питаются городскими объедками.

Вновь сомкнув холодные влажные пальцы на шее противника, Джикс начал свою речь:

— Так вот кто все это сделал с нами. Я привык думать, что заразил тебя, но оказывается, что это ты заразил нас всех. Ты заразил тысячи людей в пещерах, ты... — Всякий раз, как он произносил слово «заразил», капля слюны, попросту говоря, плевок, срывался с его губ и падал прямо на лицо Гласиана. — Это достаточная причина, чтобы уничтожить тебя.

Изобретатель даже не мог набрать воздуха в легкие, чтобы ответить на обвинения неприкасаемого.

— Уничтожить меня? — беззвучно прошептал Гласиан.

— Это не убийство. Это справедливый суд.

— Убей меня, и ты сам погибнешь.

После этих слов Джикс разжал пальцы, давая врагу возможность вздохнуть. Еще секунду назад эта мерзкая вонючая крыса хотела стать героем, но у нее не хватило решимости. Гласиан торжествовал. Поймав взгляд отверженного, он понял, что Джикс сделает все, чтобы сохранить свою шкуру.

— Пощади меня, и Явгмот пощадит тебя, — прохрипел гений Халциона. — Без него мы оба мертвецы.

Но парень оказался не так-то прост. Приблизив побагровевшее лицо к лицу Гласиана, он проговорил тихо, но очень отчетливо:

— Ты прав, я не буду убивать тебя сейчас. Скорая смерть — слишком дорогой подарок. — Растрескавшиеся губы Джикса скривились в отвратительной усмешке. — Разве ты не понял? Явгмот ничем не поможет ни тебе, ни мне. Ты будешь умирать очень долго, корчась в невыносимых муках. Так долго, что смерть будет для тебя желанным избавлением. Еще при жизни ты познаешь ад, как познали его мои соплеменники там, в нижнем мире. Явгмот будет продлевать твою агонию. Я хочу только одного: чтобы ты дожил до того дня, когда мы выйдем на поверхность и разрушим ваш сусально-розовый рай.