Для Ребекки эти два месяца оказались долгой, но желанной передышкой. Она бродила по самым широким и длинным бульварам главных городов Империи, посещала старинные святилища, храмы, соборы и дворцы. Как-то раз, любуясь потоками света, обнимающими колонны одного из древних храмов, вдохнув воздух, которым некогда дышали лучшие люди ее страны, она почувствовала единение с прошлым, с великой историей Империи.

Ребекка пыталась поделиться этими впечатлениями с Явгмотом, но времени на беседы у них почти не было. Поговорить они могли только во время перелетов из одного города в другой. Да и то обычно Явгмот увлеченно рассказывал о своей программе укрепления и сохранения здоровья нации, о надеждах на будущее народа, который однажды пренебрег им и отправил в изгнание.

Наконец, когда они летели домой, Ребекка решила, что ей повезло и выпал счастливый случай.

Под крылом летательного судна раскинулся великолепный горный ландшафт. Высокие сосны сбегали вниз с заснеженных вершин в изумрудные долины. Чистые прозрачные потоки струились между скал, а ниже, там, где сквозь зелень уже проглядывала черная плодородная земля, перемигивались с ветром серебристые осины.

— Красиво, не правда ли? — вздохнул Явгмот. — Вот чего я хочу для моего народа. Благоденствия и изобилия. Но не в переполненных зараженных городах, а здесь, на природе, в естественной гармонии с миром. Вот он, рай земной...

— А знаете, чего хочу я? — Ребекка прервала грозящую стать бесконечной тираду спутника. — Все это время, изучая прошлое, я заглядывала в будущее. Я осматривала древние склепы и видела воздушные замки. Теперь я знаю, что они вполне могут стать реальностью. Храм Транов может стать вселенной во вселенной. Я хотела бы кое-что показать вам. — Она открыла папку с набросками. На первом был изображен Явгмот. Пронзительный взгляд, массивная челюсть, широкие плечи, обозначенные уверенными штрихами, в том стиле, в каком она рисовала бюсты старейшин. — И вот, — быстрым движением Ребекка достала следующий лист, на котором целитель представал в образе древнего императора, — или вот этот. — На третьем наброске облик Спасителя Империи был вписан во фриз с портретами восьмерых патриархов Империи Транов, в незапамятные времена вступивших на девственный материк. — И вот. — На послед нем рисунке он выглядел почти богом, держащим на раскрытой ладони несчастных, скорченных смертных — своих сограждан.

Каждый из набросков Явгмот удостоил долгим, внимательным, но одним-единственным взглядом и вернулся к созерцанию пейзажа.

— Вы видите? — требовала ответа Ребекка. — Вы видите то, что видела я?

Его губы сжались в тонкую жесткую линию.

— Вы осмотрели слишком много памятников.

— Нет, я видела больше, чем просто памятники. Я видела будущее. А будущее — это вы.

Явгмот набрал в грудь воздуха и прищурился.

— Я не знаю, что вам ответить, — наконец выдохнул он.

Ребекка выручила собеседника. Перегнувшись через подлокотник, она одарила его долгим полновесным поцелуем, ощущая тепло его губ, наслаждаясь его дыханием.

— Что вы делаете? — мягко отстранил ее Явгмот.

Женщина пыталась поймать взгляд обожаемого кумира.

— То есть?..

Казалось, он вот-вот зальется румянцем смущения. Великий, безжалостный Явгмот зарделся.

— Горы. Надо быть осторожным... какая-нибудь вершина может неожиданно появиться под самым крылом...Не хочу рисковать. — Он сделал паузу и улыбнулся. — Не хочу рисковать будущим...

Ребекка выпрямилась в кресле. Она чувствовала себя так, словно ее разрезали и выпотрошили прямо на пол...

— Хорошо бы поскорее добраться до города, — продолжал Явгмот. — У меня появились кое-какие соображения, мне необходимо обсудить их с вашим мужем.

...а потом вытащили ее сердце и начали поджаривать на медленном огне.

Ребекка спешила по коридору больницы, чувствуя, как от волнения сердце стучит прямо в горле. Она так устала от перелета, что по прибытии в столицу ею владело одно желание — лечь в постель и проспать не меньше недели. Но как только они приземлились, ей сообщили, что Гласиан в сознании. Оказалось, он вышел из комы сразу после того, как Явгмот И Ребекка отправились в путешествие, и во время их отсутствия был очень занят.

Она вбежала в главную лабораторию. Кресло, кровать, стол, бумаги мужа — все исчезло. Ей пришлось осмотреть еще две палаты, прежде чем она нашла Гласиана. Похудевший настолько, что скорее напоминал бледную тень человека, гений Халциона сидел в новом модифицированном передвигающемся кресле, сосредоточенно и вдохновенно рисуя схему какого-то механизма. На небольшом приставном столике рядом лежали инструменты и измерительные приборы. Толстая белая Повязка стягивала его слабую грудь, изо рта торчала Трубка, через которую воздух, нагнетаемый мехами, поступал в легкие, другая обеспечивала постоянный приток сыворотки в кровь. Подбородок поддерживался металлическим каркасом, закрепленным вокруг шеи. Вмонтированный в подлокотник кресла небольшой силовой камень, питающий энергией механизмы, вспыхивал множеством огоньков, издалека напоминающих крошечные свечи, какие принято ставить перед образом страдающего бога, бога-мученика.

Целая команда гоблинов суетилась вокруг, проверяя и регулируя устройства, поддерживающие жизнь хозяина. Они даже не взглянули на вошедшую Ребекку, зато Гласиан поднял глаза и пристально посмотрел на жену.

— А... Ребекка, — произнес он спокойно, затем сделал долгую паузу, ожидая, когда воздух поступит через трубку в легкие, — ты вернулась из своего... небольшого... путешествия.

Женщина слегка покраснела от смущения и опустилась на колени перед креслом мужа.

— Прости, любовь моя. — Она прикрыла рот и нос полой плаща. — Я ухаживала за тобой два месяца, пока ты был в коме. Это убивало меня не меньше, чем тебя.

— Это не убило меня... как ты видишь. Я знал, что ты рядом, и почувствовал, когда ты ушла. И сразу понял, где ты.., и с кем...

— Совет командировал нас в провинцию. Явгмот занимался... — попыталась оправдаться Ребекка, но Гласиан прервал ее:

— Да знаю я, чем он занимался... создавал подразделения личной армии по всей Империи... Он хочет захватить власть в стране...