– А вы угадайте! – сказал Паша.

– Присмотритесь внимательно, и все ясно станет. Я лично сразу узнал, – засмеялся Леня.

– Постой, проверим… Значит, так: глаза серые есть? Нету. Все, это самое, зелено. Нос прямой, над верхней губой родинка есть? Есть. Стало быть вот ты – Димка.

– Верно, я.

– Ну, здравствуй Димка. А ты, стало быть, Павлик?

– Ага!

– Ну, здорово, Павлик. Как-то ты вроде подрос…

Разговору не было бы конца, если бы не заведующий лабораторией.

– Пора начинать… Мммм… – напомнил он.

– Да, пора! – взглянул на часы профессор Верхомудров.

– Вы уже знаете, что лаборатория наша занимается проверкой всевозможных сказочных чудес. Поэтому она и называется «Лаборатория СИЧ», то есть «Лаборатория сказок и чудес». Нам известно, что мальчики стали невидимками с помощью волшебной галоши. Мы перебрали все сказочные сюжеты о галошах, но галоши, превращающей людей в невидимок, в нашей картотеке не оказалось. Есть «галоша счастья» Ганса-Христиана Андерсена, числящаяся у нас под номером двадцать миллионов сто сорок три, есть волшебная галоша, в которой плавают герои многочисленных лесных сказок, есть, наконец, галоша, в которую подчас садятся те или иные персонажи. Но, повторяю, галоши, о которой рассказывает пациент Смирнов, – нет. Это, видимо, неизвестная нам, а значит, непроверенная сказка.

– Может быть, все-таки старик озорник и есть Зеленобородый волшебник? – спросил Сеня. – Ребята ведь рассказали вам все, что они слышали о Кузьке.

– Возможно, возможно. Но мы ведь не знаем конца легенды. Ммм… «Зелены, поскольку – дети». Ммм… Вот привязалась эта песенка… Ммм… «Перевернуты мозги…» Мы специально и пригласили Тимофея Митрофановича, чтобы услышать, что было дальше… Ммм… «Вот какие пироги…» И проверить… Ммм…

– Ну что ж, доскажу…

– Только нам бабушка Варвара маленько уже рассказала.

– Это докудова?

– Как старик у Кузьки Васюту захотел отобрать…

– А! Ну, ну. Так вот, значит как дело-то было…

Много ли, мало ли времени прошло – кто его считал? А только плыл как-то Кузька по озеру, печальный такой, невеселый. И видит; колечко сверкает меж камней. Подплыл ближе, а кольцо-то огнем переливается. Взял Кузька кольцо, попробовал примерить. Едва надел он кольцо на плавник – как разыгралась буря на озере, заходила вода волнами чуть не до неба, хлопнула Кузьку о какой-то камень. Зажмурил он глаза от страху: «Ну, – думает, – пропал!» Ан нет. Ничего с ним не делается. Открыл глаза – понять не может, куда попал. Сидит Кузька снова в том дворце, где с волшебником пировал. А перед ним на столе кольцо лежит, которое он в озере-то нашел.

Глядит на него волшебник злыми глазами и говорит:

– Ну что? Сам пришел?

– И чего ты ко мне привязался? – отвечает Кузька. – Не хотел я вовсе приходить сюда. Вот кольцо надел, и началась кутерьма.

– А зря ты, Кузька, отказался меняться. Васюту ты никогда не увидишь. Ведь рыба ты. Рыба, и больше ничего. Подцепит тебя какой-никакой рыбак в сеть и – попал в уху. А я тебя сделаю волшебником. Только согласись.

– Мало мне от того радости, – грустно сказал Кузька. – Кабы помогло это Васюту повидать на прощание – все отдал бы. И то, что есть, и то даже, чего нет.

– Хорошо! – хлопнул в ладони волшебник – Сегодня вечером ты увидишь Васюту!

– Тогда и меняться будем. Только мне бы до вечера отдохнуть малость, устал я, по воде плаваючи.

Волшебник повел его в комнату, уложил в постель. Радуется сам, что Кузьку уговорить удалось. Кузька-то чуть не плачет. А только больше жизни дорога ему Васюта, и как спасти ее от волшебника, он не знает. Притворился он спящим, а как увидел, что, кроме него, в комнате никого уж нет, достал потихоньку кольцо, то, что в озере-то нашел, и написал на нем слова тайные.

Пришел вечер. И поплыли вдвоем волшебник и Кузька к берегу. Часа два, почитай, добирались и вынырнули как раз против Васютиного дома. Подкрались тихонько к окошку. Видят: сидит Васюта у стола, слезами горькими заливается. Мать ее успокаивает:

– Что ты, – говорит, – доченька, по ему, шалопутному, убиваешься? Озорник ведь, чистый озорник был.

– Как же не убиваться мне, коли я его погубила. Ведь от любви озоровал он, от молодости, от силушки, которую девать некуда было. Поняла я, да поздно. Нету мне без него жизни. Утопиться впору.

– Ишь чего задумала! – в испуге замахала руками мать. – И мыслить про это не смей, из головы-то выкинь. Мало ли парней на деревне, найдется и тебе пара, да еще получше Кузьки-то твоего.

А Кузька стоит под окном, и сердце его кровью обливается. Чуть не плачет. А сам на волшебника косится. Поднял Кузька камень да и швырнул его потихонечку в старика. Тот оглянулся назад, а Кузьке только этого и надо. Бросил он в тот же миг колечко в форточку.

– Ай, маменька никак что упало! – вскрикнула Васюта.

– Показалось!

– Нет, я все же посмотрю. – И Васюта подошла к окну.

– Увидят нас, – испугался Кузька. – Пойдем отсюда.

Ну, волшебник-то и рад. Побежали они к озеру да и нырнули в глубину.

Выглянула Васюта в окно – никого. А вроде кто-то разговаривал. Вышла на улицу – тихо.

Прошло много времени, легли они с матерью спать. А девушке все не спится. Ворочается она с боку на бок, грустные думы думает. Вдруг замечает, светится что-то на полу возле окна. Встала Васюта, подошла и видит: лежит на полу перстень цвета морской волны. Играет, переливается. Подняла его девушка, смотрит, а на перстне три слова нацарапаны, хоть и не совсем ясно, а прочесть можно: «ЖДИ МЕНЯ, КУЗЬКА».

– Жив! Жив мой Кузьма, – закричала Васюта и упала без памяти.

В ту ночь на дне озера обменялись ростом волшебник и Кузька.

– Раз уж ты такой добрый, – сказал волшебник, – я тебя тоже волшебником сделаю. Не таким, как я, чином пониже, а все же чудеса производить сможешь.

– И на том спасибо.

– Чтобы стать волшебником, тебе придется прочитать вот эти одиннадцать книг. Узнаешь все премудрости. А двенадцатую книгу, черную с золотым обрезом, – видишь? – ее трогать нельзя: навек останешься рыбой.

– Так разве не навек?

– Нет, конечно.

И рассказал старик Кузьке, что может того спасти, да только мало чем обрадовал.

– Не дождаться мне такого, – загрустил озорник.

– Кто знает, может и случиться. Чего на свете не бывает…

Засел Кузька за волшебные книги. Одну прочитал – месяц прошел, другую – второй месяц. И так миновал почти год.

А волшебник тем временем все к Васюте сватается. Уж таким красавцам ей представляется, что и не сказать. И щедрые подарки приносит, и в глаза заглядывает, а она и слушать его не желает: все дружка своего пропавшего ждет. И решил тогда волшебник обмануть девушку – принять Кузькин облик.

А озорник изучил одиннадцать книг да и позабыл о наказе волшебника, принялся за двенадцатую – черную с золотым обрезом.

Открыл он книгу, да и оторопел. Открылись ему все замыслы хозяина дворца. Узнал он, что хочет тот свататься, Кузьмой прикинуться, девушку обмануть.

«Что делать? – думает Кузьма. – Как выручить Васюту, а негодяя этого наказать?»

Листает он, листает книгу. Дошел до двенадцатой страницы, хочет перевернуть ее – ан ничего не получается. Пригляделся Кузька к странице. Видит, на черной бумаге золотыми буквами написано:

А ЕСЛИ ЗАХОЧЕТ КТО ХОЗЯИНА ОЗЕРА ЛИШИТЬ ВОЛШЕБНОЙ СИЛЫ, ПУСТЬ СНИМЕТ С ЕГО ПРАВОЙ РУКИ ПЕРСТЕНЬ.

Захлопнул Кузька книгу, выплыл из каморки. Поджидает хозяина. А того все нет и нет.

Поплыл Кузька к Васютиному дому. Видит сквозь окошко: стоит радостная Васюта, а перед нею он – Кузька. Молодой такой, да статный, да красивый «Пропала, судьба моя, пропала ягодиночка!» – подумал так, и слезы на глаза навернулись. А Васюта как раз взглянула в окно, страшно удивилась: заглядывает в дом рыба, а из круглых ее глаз – слезы текут.