Глава 6

Они обнаружились за дощатой загородкой, двое, стояли по сторонам от двери, один срезал ножом мозоль с ладони, другой над чем-то ржал, постукивая одним сапогом о другой. Подобрались, заметив меня.

— Милостивые государи, — сказала я с нарочитой любезностью. — Господин Мэлор послал меня с просьбой.

— Господин, — хекнул веселый, стукнул кулаком в дверь. — Слышь, ублюдок, твоя девка уже по поручениям бегает. Смирная, быстро поняла. Учись!

На скуле у него красовался синяк, а у того, что ковырялся ножом у себя в ладони, распух нос. То ли между собою подрались, то ли сэр Эвин не дался просто так.

— Чего там? — спросил веселый. — Чего Марху надо?

— Господин Мэлор не поверил мне, — сказала я, — когда я его уверила, что мой дорогой страж стоит десяти его людей. Он заявил, что победит его один на один.

Разбойник с ножом хмыкнул. Веселый заколотил в дверь пяткой.

— Слышь, ублюдок! Завалишь Марха, а?

Из-за двери послышалось хриплое проклятье. Я сглотнула.

— Марх много о себе думает, — сказал разбойник с ножом, оторвал мозоль, бросил на пол. Лизнул ладонь. — Тявкать любит больно, а как один на один — любой из нас его положит, делов-то.

— Вот именно, — подтвердил веселый. — Ногу по задницу надо было отхватить, и то гонору б не убавилось. Что он вам там наговорил… мазель? — Он с трудом произнес непривычное слово.

Я сделала большие и глупые глаза.

— Он велел привести моего дорогого стража к себе, чтобы помериться силами и показать, что я была не права. Но я уверена, уверена! — Я чуть не подпрыгивала от возбуждения. Как-то так должны вести себя знатные дурочки? — Ведь вы не смогли бы справиться с пленником, а вы, господа, при полном комплекте, куда тогда господину Мэлору, который так несчастливо лишен некоторых… частей.

Веселый заржал.

— Скажу я, чего он лишен, но не при девках… прощения просим, мазели.

Разбойник с ножом больше ничего не резал, а поигрывал оружием.

— Это вы у нас пленники, а не мы у вас, — сказал он рассудительно. — Ясно, кто кого сильнее, и не надо нам в мозги срать.

— Волчья яма — это не самый честный бой, — сказала я, скромно потупившись. — Конечно, любой сильнее безоружной девушки и ее связанного защитника. Но я вас уверяю, при других обстоятельствах…

Веселый походкой вразвалочку приблизился ко мне, обвил рукой плечи так, что я не смогла дернуться. Наклонился, проговорил, лыбясь:

— А я на обстоятельства клал, как угодно вашего полукровку разложу. А потом вас. — Обратился к серьезному: — Что это Марху все достается? Пусть и нам, правильно говорю? А ты стой тут, — сказал он мне, шлепнул пониже спины. — Счас все решим и поглядим, кто чего стоит.

— Не дури, — сказал серьезный. От стенки, впрочем, так и не отлип, а глаза бегали с интересом. Что с людьми делает долгая жизнь и скука, совсем думать перестают.

— А я чуток, — сказал веселый. Пнул дверь. — Марху скажем, что пытался сбежать. А мазелька подтвердит, а? Подтвердишь?

Я проблеяла согласно, отступила немного. Перехватила кинжал за спиной.

Веселый открыл дверь. Рядом с ним встал серьезный, снял с пояса булаву. Веселый исчез в помещении, выволок оттуда сэра Эвина. Выглядел он так, словно его засунули в бочку с камнями, забили крышку и пустили катиться с холма. Он остановился взглядом на мне. Я сказала:

— Не посрамите меня, мой страж.

Сэр Эвин напружинился, когда его дернули за руки. Веселый занес нож над веревками, но передумал.

— Наверх пойдем, места больше, и всех позовем, пусть поглядят.

Сэра Эвина пихнули вперед, я отступила с дороги, встала рядом с серьезным разбойником. Он глянул на меня мельком, проводил подельника и сэра Эвина взглядом, тронулся было за ними — и я ударила кинжалом снизу вверх, тут же отлетела к стене, словно меня сшибла вертящаяся дверь. Дыхание выбило из груди, я дернулась вбок и едва-едва избежала выпада ножом. Острие шваркнуло по каменной стенке, а веселый разбойник уже орал: "Ах ты сука!" и замахивался клинком.

Сэр Эвин ударил его под колено, когда тот согнулся и упал — сапогом в плечо. Метил, наверное, в голову, но промахнулся, а так снес бы с плеч. Разбойника швырнуло вбок, как сменку рукою школьника в угол. Мой нападавший отвлекся, я ринулась прочь из-под его ударов, а сэр Эвин зарычал, прыгнул с места, выставив вперед плечо. Они повалились, сэр Эвин примял разбойника, он был выше и, очевидно, сильнее. А у разбойника торчал в щеке кинжал, острием выходил из крыла носа с другой стороны. Я быстро обежала их, пнула на всякий случай веселого в голову, с размаху наступила, подобрала его палаш. Разбойник тем временем спихнул с себя сэра Эвина, но тот вцепился зубами его ухо, повис, как бульдог, не пуская, разбойник неловко пытался ударить его палицей, но не мог освободить зажатую между тел руку. Я примерилась и ударила ботинком разбойнику между ног, а пока он потерял голос, разрезала сэру Эвину путы. Он тут же выдернул у меня из рук палаш, перекатился, вскочил и принялся разделывать противника, а я отбежала подальше, вжалась в стену, хотела не смотреть, но не могла отвести взгляда.

Грохнула дверь, и в погреб, сшибив ведро с нечистотами, с воплем "Это она, мерзавка!" ввалились "братцы". Тот, что бежал первым, споткнулся от зрелища, на него налетели сзади, толкнули чуть не в объятия сэру Эвину. Я видела только его спину, но разбойники замерли перед ним. Сэр Эвин отступил. Наклонился, выдернул кинжал из головы поверженного, перехватил удобно, крутнул палаш в другой руке.

Я сползла по стене, закрыла лицо руками. Стало все равно. Пусть сам разбирается. Я сжалась, подобрала ноги: казалось, что кровь из тел льется и льется, окружает меня. Звенела сталь и звенели голоса, сэр Эвин рычал, а его противники вскрикивали и падали. Я глянула сквозь пальцы. Ну да.

— Давайте выбираться, — сказал сэр Эвин невнятно разбитым ртом. Бросил палаш на пол, отобрал у поверженного разбойника меч, махнул для пробы. — Дерьмо. Мне нужен мой.

— Ищите, — сказала я устало. Силы окончательно меня покинули. — Вперед. А я тут посижу.

— Вы кого-нибудь убили?

— Одного, — сказала я. — Возможно, двоих, но вряд ли.

"Братцы" на полу шевелились, совсем как твари на поляне. Но сделать ничего не могли, сэр Эвин лишил их возможности двигаться. Один, кажется, полз ко мне. Я подскочила, высоко поднимая ноги, добежала до двери.

— Возьмите оружие, леди.

— Не хочу! — сказала я. Махнула рукой. — Идите, делайте свое дело, вы для этого — вот и идите! А с меня хватит.

Сэр Эвин сунул кинжал за пояс, подобрал булаву из мешанины тел, всучил мне. Взял за руку и повел, держа меч наготове. Я старалась не заплакать — все напряжение, страх и омерзение собрались в один ноющий ком. Булава была тяжелая, казалось, сейчас оторвет весом руку.

Мы пересекли тронную залу, в столовую не пошли, а пошли в другую сторону, толкаясь во все двери подряд: куда-то же они уволокли наши вещи. В одной из комнат дрыхли на одной кровати двое. Сэр Эвин подсек им сухожилия, как тварям, чтобы не могли двигаться, затолкал во рты края простыни. Я наблюдала, словно за бредовым кино, ни мыслей, ни эмоций больше не водилось.

За одной из дверей обнаружилась то ли кладовая, то ли бельевая: полки с хламом, сундуки, паутина везде. В сундуках — одежда, несколько пар маленьких башмачков… в том, на котором не было пыли, мы нашли наш мешок и почти все пожитки. Туфли мои были на месте, и даже серьги, которые завалились в тряпье, и их, видно, не нашли.

— Флягу сперли, — сказала я.

— Хотите остаться и поискать, леди? — спросил сэр Эвин саркастически.

— Жалко, — сказала я устало. — Хорошая была.

Мешок пришлось взваливать на себя мне. Опять. Рыцарь шел впереди, настороженный, а я тащилась следом. Мы кружили по коридорам, два раза прошли мимо столовой, один раз свернули в нее, пошарились, но серебряные подсвечники брать не стали. Сэр Эвин, однако, сгреб карты, сунул колоду мне. Правильно, подумала я с дурацкой веселостью. Мародерствовать! Стащить самое ценное! Где-то тут у них и шахматы могут быть, нельзя пройти мимо. Я нервно захихикала под нос. Сэр Эвин коротко обернулся, я махнула рукой. Идите, идите, делайте, что умеете.

Когда мы выбрались в холл, вокруг распластанного тела стоял консилиум из трех "братцев" и ругался. Они тут же вытащили оружие. Один из них держал меч сэра Эвина, я уже научилась узнавать его. "Братцы" попятились. Я их понимала: сэр Эвин в крови своей и чужой был страшен, как демон из ада. Он разделался с ними быстро и грязно, как мясник. Я наблюдала краем глаза, а больше следила, чтобы никто не зашел нам со спины.

Рука сэра Эвина была мокрая, когда он взял меня за запястье и потянул к двери.

— Стойте. Их главарь наверху, — я ткнула пальцем на галерейку. — Он рассказывал, что был пехотном капитаном в королевской армии, а когда дезертировал — прихватил кое-что. Может быть, он это сохранил. Может быть, там что-то ценное.

Сэр Эвин думал несколько секунд, потом с недовольным ворчанием спрятал меня за спину, а сам пошел подниматься, выставив клинки. Я плелась за ним вверх, не трудясь уже быть тихой, тяжело ставила ноги, топала.

— Почему они называли вас орком?

Сэр Эвин на секунду замер, широкая его спина закаменела. Он сказал:

— Потом, — и направился дальше шагами фехтовальщика. Я топала и стыдилась своей походки: оскорбление искусству по сравнению с ним. Ну ничего. Пусть выделывается, а я свою часть исполнила.

Сэр Эвин отодвинул скамью от двери без малейшей натуги (здоровый бык, подумала я в который раз с завистью). Никто сюда, видно, не заходил… хорошо же "братцы" сторожат своего старшенького.

Он лежал навзничь у самой приступочки. Не дополз до бадьи, судя по измаранному ковру, катался около нее, сбивая пламя. Он открыл глаза. Я показала сэру Эвину на сундуки, а сама сбросила мешок, села на приступочку, вздохнула. Ногой отпихнула обожженную руку.