Мастер сидел неподвижно, все так же прижав руку ко рту. Я положила ладонь ему на макушку, погладила, опять вспомнила Китну.
— Пойдемте спать?
Мастер помотал головой, волосы защекотали мне ладонь. Я кивнула, хотя он не увидел, и пошла к деревьям, еле волоча ноги. Такое чувство, что не языком чесала, а таскала в баню воду.
Полла, приподняв одну из юбок, ходила по пепелищу и собирала в подол желуди. За ней ходила та самая некрасивая женщина со страшными руками, которую от меня спугнул Эбрар. Полла что-то говорила. Я прислушалась, разобрала несколько слов. "Вот видите, матушка…" Матушка? Так она приходила не ко мне…
Я потопталась и все-таки подошла. Тянуло лечь, но нужно было кое-что выяснить, иначе не усну.
Я, нарочито топая, приблизилась. Полла выпрямилась, тень за нею уставилась на меня. Я постаралась ее не замечать.
— Что вы так рано?
— Нужно добыть завтрак, леди, — улыбнулась Полла, одной рукой придерживала добычу, а другую трясла от золы. — Вы голодны?
— Нет, я… гкхм. В общем, я заметила на вас письмена.
Полла отступила на шаг, сжала ворот платья. Я сказала настойчиво:
— Я знаю, что они означают и для чего нужны.
Полла смотрела испуганно. Я ругала себя, что не подошла к ней иначе, деликатно. Но с другой стороны, а как тут еще?..
— А вы — знаете, что это за знаки, и чего они от вас потребуют?
Полла опустила глаза, закивала мелко.
— Точно? — спросила я подозрительно. — Вы знаете, что это… насколько это опасно? Какова цена?
— Я сама предложила выбрать меня для этой чести.
Я моргнула. Полла отпустила ворот, взялась двумя руками за подол с желудями. Глянула на меня из-под выбившихся прядок.
— Я не способная, — сказала она негромко, улыбнулась, словно просила прощения. — Батюшка хотел, чтобы была, проверял, но не вышло. Но во мне его кровь, на мне хорошо держится волшба, поэтому на что-то я сгожусь. — Я, видно, выглядела настолько сбитой с толку, что Полла принялась пояснять скороговоркой: — Когда матушка умерла, батюшка не взял меня в ученицы, потому что нету способностей, а королева любила матушку, поэтому ее и отравили, так говорят, что камеристки из зависти, но я не знаю, матушка была не такого благородного рождения, как они, а все же первая камеристка, и ей завидовали, так говорят, но я не знаю наверное, а напраслину возводить ни на кого не буду… а Ее Величество взяли меня потом и приставили к делу, и я всегда буду молиться за них Четверым, да пошлют они им…
— Стоп, — сказала я. — Стоп. Вы благодарны, понятно, но так-то зачем? Королева требует от вас жизни.
— Это все, что мы можем предложить королям, — сказала Полла.
Сумасшедший дом. Я переглянулась с тенью, которая роняла пену изо рта на носки своих туфель и выглядела не более собранной, чем я.
Сумасшедший дом. Ничего я больше не понимаю и не хочу понимать.
Я рухнула на одеяло, завернулась в него, как сосиска в тесто, и не успел мне присниться второй курс, когда за мною ухаживал староста Сереженька (все девушки называли его именно Сереженькой), как пришлось вставать.
На завтрак были желуди, какие-то вареные корешки и пахнущее аптекой питье. Я жевала и пялилась на Поллу во все глаза. Девушка прятала взгляд, краснела и, наконец, смутилась окончательно, убежала от меня мыть посуду. Я потерла лицо. Сумасшедший дом.
Мастер выглядел так, будто всю ночь по нему бегала футбольная команда взад и вперед. Он поспал, я слышала сквозь сон, как он ложится. Интересно, я так же потрепано выгляжу?..
На дорогу мы вышли к полудню. На широкую, мощеную здоровенными плитами дорогу, и сразу зашагалось легко. Стучали копыта Лиуфа, деревья поредели, солнце поглядывало сквозь них и ложилось нам под ноги желтым.
И все бы ничего, но на деревьях по обе стороны висели трупы, а скоро стали попадаться и на самой дороге, и пришлось их обходить.