Он спрятал рот за руками. Я нетерпеливо постучала ботинками о пол.

— Ну, ну и что?

— Я бы держал королеву в заключении, в течение года уморил, а сам обождал и взял то, что осталось от Викеррана. Останется мало, но все-таки это земля, города, нужно будет только вычистить остаток орочьей скверны. И заселить заново. Народ, в общем-то, восполним.

— Ловко вы, — одобрила я. — Держу пари, уши магов торчат из многих дворцовых переворотов.

Мастер повернул ко мне голову. Улыбнулся.

— Как и всегда, с вами приятно беседовать, леди. Будет печально, однако, если я окажусь прав.

— Жалко королеву?

Мастер скривился.

— Ничуть. Они получают то, что заслужили. Она была не тише супруга, знаете? Однако в таком случае вам некуда вернуться.

— А я-то тут при чем? — пробормотала я, хотя прекрасно уже знала — при чем. Будут мести — подметут всех, кто пришел с королевой, потому что зачем нужно, чтобы ее люди праздно шатались везде и совались во все щели? Если Мастер прав, я успела ушмыгнуть вовремя. Ове помог… черт, ему же тоже прилетит.

И сэру Эвину.

— Эвина, конечно, жаль, — сказал Мастер. Я громко подумала: да вы обалдели подслушивать мысли! Мастер все так же глядел перед собою, не дрогнул и мускулом, и я успокоилась. Сказала:

— И Поллу.

— А? Ах, да. В самом деле.

Ну конечно, если ты не мордастый мужик с мечом, а верная маленькая камеристка, о тебе тут же забывают.

— Но мы тут, пожалуй, ничего не можем поделать, — сказал Мастер спокойно. — Если у леди, конечно, нет планов.

Планов у меня не было. А дорога домой закрыта. Дама плескала в темноте, то и дело в круг нашего света набегала маленькая волна, и тут же убиралась обратно. Если бы я сразу… а, может, и так не успела бы. Стража вон бежала не просто так, а явно за мной, и не с целью попросить автограф.

— Вы зря вернулись за мною, — сказал Мастер негромко. Тени на лице и шее были густые, как сажа, он словно вдруг отощал. — Я все еще бесконечно благодарен, однако же это не ваши заботы.

— А вдруг мои?

Мастер покосился на меня, приоткрыл рот, словно готов был вложить в него сигарету.

— Не заботы знатной дамы — спасать тех, кто сам выбрал свой удел.

Я сглотнула. Интересно, больно ли ему было? Нет, щекотно, подумала я, злясь на себя. Заживо гореть — любимый аттракцион молодежи. Спасибо он мне за это не скажет. А что скажет — то по телевизору запикивают.

— Видите ли, — я прокашлялась, обвела рукой изломанный мрак перед собою, — это все — дело, так сказать, моих рук.

— Так это вы открыли секрет истинной жизни? Надо отдать вам должное, вы прекрасно скрывали свою ученость.

— Издеваетесь?

Мастер склонил голову, пряча усмешку. Заверил: не держал и в мыслях.

Враль какой.

— Я… не знаю, чем… гкхм, точнее, о чем я думала, — продолжила я, мысленно показав ему некоторую фигуру из пальцев, — но ритуал этот — ужасен, натуральное же жертвоприношение невинного, и… в общем, к черту такую магию.

— Ключ — необходимая часть схемы, — сказал Мастер наставительно, — и это далеко не самый кровавый ритуал, к тому же, это большая честь, и…

— Как вы меня утомили, — сказала я. — Вы все. Большая, мать ее, честь. Почему-то обязательно кровища от этой чести, жертвы, самопожертвования. Знаете, что? Знания — не лучше, не выше и не ценнее людей… эльфов, да, да, и всех остальных живых и разумных. И верность тоже. И месть, и верноподданничество, и вассальные клятвы, и что угодно. Потому что знания можно открыть опять, а люди умирают навсегда. Для того их матери рожали, мучились?

— Вы говорите, как пейзанка.

Ах ты боже мой!..

— Это оскорбление такое? Люди, которым по рождению не досталось титула — это типа низко и плохо?

Мастер глядел на меня во все глаза. Потом выговорил: вам дали странное воспитание, леди.

— Да как угодно, — буркнула я. Выдохнула. — Извините.

— Пожалуй, это я должен просить прощения. Прекословить леди…

— Да не за это. А за то, что испортила вам ритуал. Ковырнула стенку, где был узор, и… Я правда не знала, что это кончится вот так! Думала, что просто не сработает…

Мастер дернул ртом, словно его тошнило, уперся в колени, откинулся на колонне и захохотал.

— Что опять не так? — буркнула я.

— Вы… вы тоже?.. — выговорил Мастер, отдуваясь.

— Что "тоже"?

— Я рассчитывал на то, что, если сказать неверно пару слов, никто не заметит.

Вот, значит, как. Он сам… ну и дурак, подумала я. А я дура, опять влезла, куда не просили.

Нет. Это как раз правильно. Когда живых становится больше, а мертвых — меньше, все правильно.

— Вы… зачем? — спросила я тихо.

— Я устал, леди, — сказал Мастер весело, одернул-таки рубаху на спине. — Мне не дали бы свободы. С Викерраном должно было что-то закончиться. К тому же, Рихенза замахнулась на то, о чем не имеет представления. В прошлый раз естественные порядки исказились настолько, что появился Лес. Что будет, если пытаться поправить их еще раз, не знает никто.

Лес… Лес — это не так плохо. Лес не сожрал нас, хотя некоторые обитатели пытались. Лес даже защищал нас иногда, выводил, куда нужно. И мясо тут не портится.

Нет, не надо так, подумала я. Марх Мэлор, конечно, пусть идет к черту, а вот мальчишки те на холме, где королева жгла орочье знамя…

Лес знает, что делает, он благоволил королеве и пощадил Поллу. Мне даже удалось с ним договориться. Я провела ладонью по колонне, узоры на которой стали виднее от забившейся в них сажи.

— Может быть, это и не плохо? — сказала я. Мастер поднял голову. — Может, стоит сделать то, что хочет Лес?

— Отчего вы решили, леди, что Лес может чего-то хотеть? Или не хотеть. Вообще, иметь мнение по какому-либо предмету.

Я пересказала, загибая пальцы: Марх Мэлор и его карты, то, как он слушался королевской крови, то, как вывел нас из окружения, стоило мне попросить и пообещать, что ритуал состоится. Ну, точнее, я не обещала, а намекала, что без живых королевы и Поллы этого не случится…

— Вот как, — сказал Мастер. Поднял голову еще выше, уставился в потолок. Повертел головой, волосы мотнулись по спине. — Вот как.

— А еще… еще дама моя… ну, дух источника… черт, это неприлично, наверное, так ее называть?.. она говорила, что у Леса корни достают далеко, и что я ему понадобилась.

— Вы-ы? — протянул Мастер. — Позвольте, но зачем же ему вы?

Грубиян, подумала я. Но вопрос законный: зачем Лесу, в самом деле, София Димитрова, когда он мог утянуть сюда кого угодно? Гораздо более смелого, сильного и решительного человека, который надавал бы звездюлей всем плохим, похлопал по плечу всех хороших, и все барышни были бы его.

Лес ошибся не только в этом. Я не подхожу еще по паре причин.

— Извините, — сказала я, прижав ладони к колонне. Мастер повернул ко мне голову, но я старательно смотрела в пол впереди себя. — Я не смогу помочь вам, и не хочу, если честно. Я соврала тогда, просто очень хотелось жить. Вы понимаете, наверное. Я не буду участвовать в том, что разрывает людей на куски — ради каких угодно целей. Да, да, и не только людей, эльфы и прочие национа…

Пол дрогнул, меня мотнуло, я вцепилась в колонну, в глубине с гулом что-то обрушилось, и на нас надвинулось облако вонючей пыли. Стены ходили ходуном, сверху посыпалось, я закрыла голову руками… но ничего не падало. Я быстро глянула из-под рук.

Над нами с Мастером висела толстая водяная пленка, как палаточный тент, и в ней плавали куски дерева и обломки камней, скатывались вниз, как с водяной горки, и влажно шлепались к ногам.

— Лес желает одной вещи, — сказала дама. Она стояла перед нами, а вокруг нее моросило, прибивая пыль. — Получив, он отпустит вас.

— Лес говорит с вами? — Мастер тут же вскочил на ноги, сунулся под ее локальный дождь, огонек рядом с ним зашипел и задергался. Мастер спрашивал что-то еще, перешел на Весеннюю речь, а дама глядела на меня. Сказала, заткнув Мастера на полуслове:

— Вы хотите жить. Лес хочет жить.

Ну отлично.

— Он и так, кажется, вполне неплохо живет, — сказала я, махнула руками, обведя грязный, а теперь еще и влажный мрак. — На всю катушку.

Дама сложила руки на платье, и дождь прекратился. Промокший недовольный Мастер обхватил себя за плечи и, мелко дрожа, раздул огонек сильнее.

— Серьезно, — пробормотала я. — Я-то ему зачем? Я не маг, я ничего не понимаю в истинной жизни, не истинной жизни, вообще любой жизни, я умею только портить заклинания.

— Не имеет значения, кто исполнит требуемое, — сказала дама. — Покуда оно не совершится, Лес не даст вам дороги. Вы запутаетесь в его корнях.

Я тоже встала, с силой одернула юбки. Без нижних слоев парча тяжело обнимала ноги.

— Это ультиматум? — Осенняя речь была не в курсе, что это такое, а заодно не знала и о шантаже, и я переиначила: — Лес пытается меня заставить? Запугать? Все мужики одинаковы! Вообще, какое право он имел меня сюда затаскивать?

Мастер цокнул языком. Дама подняла брови, и лицо ее стало от этого совсем живое.

Право, ну да. Я так понимаю, тут все просто: если у тебя есть сила, ты имеешь все права на свете, в том числе и на других людей. Нет, я люблю рыцарей, знамена, плащи, красивые кадры из кино про крестовые походы, но жить среди всего этого — ну к черту! Если даже рыцарям и королям приходится несладко, а они вроде как на самой верхушке местного общества.

И Лес такой же. Мне стало противно.

Хотя это — Лес, просто страшная сказочная чертовщина из тех, что встает на пути Иванушки-дурачка, мешает ему, а потом, когда он начинает следовать ее правилам — помогает.

— Я бы не прекословил Лесу, — пробормотал Мастер.

Я отмахнулась.

— Вот и делайте, что ему там от вас надо, а я просто хочу домой. И я требую — слышите? требую! — чтобы меня отпустили домой. Это он виноват во всем, это он все подстроил против меня? Если он, — я замахала руками, пытаясь обхватить все пространство вокруг, — все знает и все понимает, и даже говорить умеет, то пусть поимеет и совесть. Вот вам, — я ткнула пальцем в Мастера, — маг, вот вам Старый дворец, я тут вообще ни при чем, отпустите меня домой.